Варяжский меч - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 45

— Идут, — ощерился в злобной усмешке Славомир. Вдалеке из-за леса выползла сверкающая железом широкая черная змея саксонского войска. Впереди тяжелая конница, следом пехота: копейщики и стрелки.

Поле для битвы князь выбрал подходящее. Ровный луг, справа глубокий овраг, на такой обрыв и пешие не поднимутся. Слева смешанный лес с густым подлеском, чуть позади гряда пологих оплывших холмов. Болотин и топких мест на поле нет, как раз удобно для сокрушительного удара стальных кулаков конных дружин.

— И коршун парит, — хмыкнул Мочила, опуская полумаску шлема и натягивая латную рукавицу на правую руку.

— Это к саксам, — вмешался в разговор полусотенный Вилинец.

— Добро, если за ними, — злобно бросил Мочила. Настроение у сотника было сумрачным. Сегодня утром дозорные донесли, что у саксов больше воинов, чем рассчитывали. Насчитали четыре сотни рыцарской конницы и больше тысячи пеших кнехтов. Ободритов же всего семь сотен. Пусть все конные и в бронях, перевес-то у саксов.

— Может, сразу ударить? — предложил боярин Гром, с невозмутимым видом наблюдавший, как разворачивается вражеская рать.

— Не получится, они строем идут: к сече изготовились. Если ударим, под обстрел попадем, пешие нас в копья примут, а рыцари сбоку прижмут, — ответил князь. — Подождем, пока подойдут. У нас две сотни с луками.

Гром после этих слов возмущенно фыркнул, но промолчал. Он считал лук оружием недостойным честной сечи. Много ли славы врагов издали, как оленей, бить? Вот мечом, когда глаза в глаза, щит против щита — это другое дело. Многие мечники разделяли это мнение. К сожалению, как полагал Славомир.

Рагнар краем уха прислушивался к разговору старших. Старые опытные воины, от них можно много хорошего и полезного услышать, но, сейчас было не до этого. Больше всего Рагнара занимал его десяток, его люди.

Хорошо ли запомнили, чему их старшие дружинники учили? Не испугаются ли? Не собьются ли с шага?

— Держать строй! Вперед не вырываться. Малк, тебя касается. Копье щитом принимайте и удар чуть скашивайте, пусть скользящим пройдет. — Строгим голосом и придирками Рагнар в первую очередь пытался притупить, прогнать свой собственный страх. Неприятное, противное чувство. Рагнар злился сам на себя за этот страх. Вон, ближники князя стоят, лица спокойные, уверенные, спокойно ждут, когда время наступит. А я?!

Это первый большой бой, первая битва, это не те короткие схватки с небольшими отрядами, это настоящий пир Радегаста грядет. Молодой воин только скрипнул зубами, пытаясь еще больше разозлить себя, пусть хоть так, но заглушить страх. Пальцы судорожно стиснули рукоять щита, кончик носа побелел, лицо исказила свирепая гримаса. Рагнар стиснул коленями бока Дымки, унимая предательскую дрожь в коленях. Ничего, главное не поддаваться, а там самого понесет.

— Они тоже люди, они тоже боятся, — прозвучал над самым ухом голос Мочилы, и на плечо легла тяжелая рука сотника. Боярин прекрасно понимал молодого гридня, сам таким был когда-то.

Сотни Мочилы, Люта и Грома стоят посередине перегородившей поле дружины, на самом острие. Над ними развевается стяг князя Славомира. Багряное полотнище на длинном копье. Личный знак, лучше всяких слов кричащий: здесь наследник велиградского престола! Иду на вы! И самое опасное место — именно к стягу будут рваться самые лучшие бойцы герцога Бернарда.

Саксонское войско, на ходу перестраиваясь, приближалось к русам. Боярин Мочила только негромко помянул собачьих выползков. Он прекрасно видел: идут матерые волки, опытные бойцы, привыкшие к яростным битвам. Таких не напугать, умирать будут, но не отступят, по полю не рассыплются, строй не потеряют.

Германская конница чуть приотстала, освобождая дорогу пехоте. Тяжелый конный строй идет на правое крыло, перед ними только тонкая завеса их двух рядов кнехтов-копейщиков. Основная масса пехоты движется в центре и на левом крыле, у леса. Точнее говоря, это для нас левое крыло, а для саксов оно правое. Шагают в ногу, движутся одной цельной стеной щитов. Только сверху блестят шлемы и поднимается лес копий.

Над строем реют флаги. Щиты и одежда рыцарей украшены гербами. У саксов и других закатных народов это как родовой знак. По гербу сразу видно, какое имя рыцарь носит, какому роду-племени принадлежит и кто его предки. Высоко над конной лавой реет полотнище с голубым крестом — герб герцога Биллунга.

Постепенно саксы приближаются. Все ближе, ближе и ближе. Рагнар незаметно для себя успокоился, пригладил Дымку, потрепал холку — держись, коняга! Нам вместе через это поле идти.

Вокруг слышны только скрип седел, шорох вотол и мятлей, клацанье железа, конское ржание и отрывистые, короткие команды сотников и десятников. Неожиданно для себя Рагнар уловил в этом шуме звонкую, переливистую трель кузнечика. Откуда?! Да точно, в траве, в трех шагах от конских копыт сидит и стрекочет, малыш. Вон, скакнул на стебель пырея и опять целую руладу отпустил. Эх, не затоптали бы тебя, стрекотун.

— Стрелами бей! — пронесся над строем громкий, отдающий железом голос князя Славомира.

За спиной у Рагнара послышались щелчки тетив, над головой коротко свистнуло. Затем еще и еще. Впереди мелькнули темные черточки стрел, понеслись навстречу саксам. Бить с седла, да из третьего-четвертого ряда несподручно. Прицел плохой. Приходится навесом стрелы посылать, но это и не так важно. Врагов много, одна сплошная цель навстречу ползет. Не одна, так другая стрела вырвет из саксонского строя жертву Моране.

За двести пятьдесят шагов до варяжской дружины на саксов посыпалась стремительная, разящая смерть. Закрываясь щитами, смыкая ряды, враг идет вперед. До русов доносится негромкое размеренное пение. Большинство стрел падает на землю или впивается в щиты, но иногда они находят свою цель, и тогда в стройных рядах открываются бреши. За саксонским войском оставался след из мертвых тел.

Рагнар восхищенно присвистнул при виде, как один из кнехтов, кряжистый мужик с тяжелым, окованным железом копьем, неожиданно запнулся, уронил оружие и медленно сел на землю, обхватив ладонями пробитое насквозь бедро. Его сосед почти одновременно нелепо взмахнул руками и рухнул на щит идущего сзади человека.

Стрелы сыпались и на конницу. Острые, граненые, бронебойные наконечники выбивали всадников из седел или ранили лошадей. И тогда обезумевшее от боли животное вставало на дыбы, сбрасывало седока или каталось по земле. Горе воину, если он не успевал спрыгнуть на землю. Выбраться из-под конского крупа самостоятельно не каждому витязю под силу.

Несмотря на потери, саксы шли вперед. Пригибаясь, закрываясь щитами, они неумолимо приближались к русам. Ближе, ближе, они уже бегут, опустив копья. Саксонские стрелки в задних рядах остановились и дали залп.

При виде метнувшихся навстречу, прямо в глаза, темных стремительных черточек Рагнар, не думая, нагнулся вперед и вздернул щит вверх. Из-за спины донесся сдавленный, полный боли вопль. И в этот момент над дружиной зазвучал протяжный, холодящий кровь звук боевого рога князя Славомира.

— Вперед! Перун!!! — Рагнар выпрямился в седле и ударил лошадь пятками. — Вперед! Меч наголо!

Пошла потеха.

— Перун!!! Радегаст!!! Слава!!! — гремело над полем.

Рев сотен глоток. Раскрытый в яростном свирепом крике рот. Мерный конский топот. Нацеленные на врага копья. Холодный блеск клинков. Пылающая в глазах ярость. Дружина пошла на врага. Медленно разгоняясь, неумолимый, стальной вал покатился на линии саксонских щитов.

Рагнар натянул поводья, придерживая вырывающуюся вперед Дымку. Идти строем. Бить одной железной стеной. Звон железа, ржание лошадей, грозный рев дружинников. Лавина катится вперед. Изредка какой-либо воин безвольно повисает на шее своей лошади или кубарем катится на землю. Вражеская стрела — плохая смерть, еще до схватки, не успев взглянуть врагу в глаза, вкусить сладость саксонской крови. К счастью, таких мало. Широкие крепкие щиты и брони спасают бойцов.