Средневековая история. Тетралогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/307
• Следующая

Самой-то явно некогда. Да и…

Ладно еще на швейной машинке по тщательно вымеренным лекалам. Это она могла. И даже сейчас собрала бы. Но шить вручную?!

Ни за что!

Вышивать — еще полбеды. И то… при местном освещении лучше вязать или кружево плести. Оно для глаз полезнее.

Лиля помнила, как делались первые вышивки бисером.

Продеть нитку в иголку, проколоть ткань, снять иголку, надеть бисерину, опять надеть иголку — и опять стежок. Конечно, пара лет — и ты уже ничего не видишь.

Это неправильный подход к проблеме.

А какой правильный? Керосинку изобрести?

Это как раз Лилю не пугало. И керосинка, и спиртовка — всем этим она когда-то пользовалась. Но сама-то она их не сделает!

Металлическую основу должен делать кузнец. Стекло — стеклодув. А где взять спирт и керосин — вообще вопрос века.

Розовый чехол для танка покрыл женщину с головой поверх нижних юбок. Лиля вынырнула из него — и оглядела себя. Кажется — или платья стали ей широковаты?

Похоже так.

Неужели она худеет?

Хотя чего тут удивительного? Сначала уходит вода. А потом уже должен убираться жир. Сильно помогла неудавшаяся беременность. Да и привычки жрать все подряд у Али не было. Хотя тело и требовало. Плюс еще прогулка до ярмарки. И пока еще обратно доедет.

Хотя бороться с лишним весом ей еще долго.

Лиля это понимала и настраивалась на долгую работу.

В общежитии можно научиться многому. В том числе и узнать о куче различных диет. На многое и сразу она не рассчитывала — если предположить, что Лилиан Иртон отжиралась с детства — такая масса легко не убивается. Лет за пару.

И главное — не пережать.

Нормальный сброс веса — это пара килограмм в месяц. Три — максимум. Не больше. В противном случае надо задуматься — не притаилась ли в глубине организма какая-нибудь болячка?

А если рвануться в диету…

Любая диета имеет грандиозный недостаток. Стоит тебе сделать шаг в сторону — и килограммы бодрым шагом поползут обратно. А вот если хочешь их убрать…

Тогда — извините. Срочно забыть о сладких плюшках и жареной картошечке (да и вообще обо всем калорийном после шести). Кушать отварное, тушеное и поменьше масла. Налегать на овощи и крупы. А слова «макароны», «булочки» и «я же только одну ложечку» занести в список злейших врагов.

Ну и тренировки.

Хотя потеря веса — дело субъективное. Кто его знает — какой метаболизм у Лилиан Иртон?

Но все равно. И подбородков стало на один поменьше. И глаза, кажется, показались.

Так держать, девочка.

И….

Найтти где устроили больного.

Это оказалось несложно. Товарища расположили в соседнеей комнате. Рядом суетилась симпатичная служанка, изображая бурную деятельность. То есть — поправляя простыню и вытирая мужику пот со лба.

На всякий случай Лиля смерила ее суровым взглядом.

— Пропадет хоть монетка, хоть лоскуток — шкуру спущу.

Служанка прижала руки к щекам.

— Ваше сиятельство! Да я ни в жизни…

— а будешь вообще без жизни. На Вирме ворам руки рубят, — добила Лиля. — Значит так. Сидеть. Ждать пока очнется. Напоить и позвать меня. Поняла?

— Да, госпожа.

Лиля вздохнула про себя. Становимся матерыми феодалами?

Ну и что? Если другого языка люди не понимают?! И не только языка? Ну, нельзя с ними по-хорошему! Нельзя!

К ювелиру Лиля спустилась спокойная и довольная собой.

— ваше сиятельство, — раскланялся эввир.

Лиля кивнула.

— Я тоже рада вас видеть, уважаемый. Что привело вас ко мне?

— Ваше сиятельство… я понимаю, что это невероятная дерзость с моей стороны…

Ювелир рассыпался в уверениях, что не хочет оскорбить и что питает к Лиле самое глубокое уважение. А глаза были совсем не уважительные.

Умные были глаза. Хитрые. И расчетливые.

Ювелир просто проверял ее реакцию. И прикидывал — можно ли с ней дальше иметь дело…

Лиля улыбнулась.

— уважаемый Хельке, может быть мы прекратим славословия? Время — деньги, а молчание — золото. Что вас привело ко мне?

— Госпожа графиня, какие мудрые слова, они достойны не прекрасной женщины а умудренного сединами мужа…

Кажется ювелир собрался завестись еще на полчаса теперь на тему ее незаурядного ума.

Лиля выдохнула.

— Уважаемый. Хельке. Что. Привело. Вас. Сюда?

Вирманам уже досталось… сейчас и этот огребет. Нет, ну правда, сколько можно измываться над человеком?!

Ярмарка, бык, операция, теперь еще и пустой треп?!

Рррррры!

— Ваше сиятельство, еще раз хочу уверить вас в своем почтении — и в знак его преподнести вам этот крохотный подарок.

Хельке достал из кармана небольшую шкатулку. Поднял крышку. А у Лили прощелкнуло в голове — а ведь она знает, как делались замки на коробочках! Если сейчас слить это ювелиру — он оценит новинку наверняка. И можно будет…

На красном бархате лежали серьги.

Кто-то взвыл бы — дешевка!

А для Лили они сейчас были ценнее всего золота мира.

Скромные такие две грушевидные жемчужинки. Да и плевать на цену камней! Важным было другое.

А именно — английский замочек сережки.

Лиля улыбнулась. Попробовала.

Застегивалось замечательно.

— Уважаемый Хельке, а вы уже сообщили в гильдию?

— Ваше сиятельство, но ведь идея-то ваша…

— а я не буду возражать, если идеи будут мои, а воплощение — ваше, — хитро улыбнулась Лилиан. — Разумеется, не просто так.

— Ваше сиятельство, но что может дать вам бедный старик?

— Ну, если мы договоримся, бедным вы точно не будете.

Лиля понимающе улыбнулась. Начинался торг. И кажется, эввир оценил ее улыбку, потому что вдруг улыбнулся в ответ.

— Госпожа графиня, вы хотите сказать…

— я буду подсказывать вам идеи. Вы будете воплощать их. Но я потребую процент от прибыли.

Хельке покачал головой.

— Ваше сиятельство, а вы уверены, что ваши идеи будут иметь успех?

— а вы считаете, такие сережки не будут пользоваться популярностью? Так я могу и с кем-то еще договориться, — Лиля пожала плечами.

Глаза эввира остро блеснули.

— И сколько же вы хотите, ваше сиятельство?

— Мои — идеи. Ваши — материалы, работа, мастерская. Полагаю, что мои — законные пятьдесят процентов.

Ювелир схватился за голову.

— Ваше сиятельство, вы меня разорите!

— Наоборот я вас обогащу!

— Я старый бедный человек. Больше пятнадцати процентов…

— Бедный ювелир? Хорошо, сорок пять процентов. И ни процентом меньше!

— А отчисления в гильдию? А налоги?! Ваше сиятельство, двадцать процентов!

— а как насчет отчислений из гильдии? Которые будут вам положены как изобретателю? Да я еще добрая и пушистая, надо было бы все шестьдесят требовать!

— А налоги? Которые дерут с меня, что есть мочи?

— А их и с меня берут!

Лиля откровенно наслаждалась торгом. Эввир был сильным противником. Но и она… поживи-ка ты в России! Мигом отучишься дарить свои кровные кому-то чужому.

В конце концов сошлись на сорока процентах в пользу Лили. И женщина решила, что это — неплохо. Договор решили подписать завтра в магистрате. Заодно Лиля прикинула, насчет чего можно тряхануть местного градоправителя.

Прибыль будет еще какая. Но — из доли Хельке надо вычесть работу, материалы, амортизацию мастерской, оплату труда рабочих… плюс еще реализация и продвижение товара на рынке. Приворовывать эввир будет, это и без гадалки понятно. Но… не сильно. Если поймет, что выгоднее с ней, чем без нее — любые двери вынесет. А она со временем прикинет, как его проверить.

И Лиля нарисовала два эскиза шкатулок для драгоценностей. Один — со стандартной кнопочкой. Надавил, шпенек сдвинулся, крышка открылась. Второй — с рычажком. Сдвинул в сторону — и порядок.

Впрочем, к этому эввир отнесся без особого восторга. И Лиля набросала чертеж обыкновенного пера. Потом сходила в комнату, предъявила чернильницу-непроливайку, в которую было ради эксперимента налито молоко (эввирам вера запрещала спиртное и все, что туманит разум, так что договор скрепили кружками молока). И улыбнулась.

• Предыдущая
• 47/307
• Следующая