Собирающая Стихии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/81
• Следующая

Всегда печально, когда умирает человек. Горько, когда умирает знакомый человек. И больно, когда умирает любимый человек. А из того, что сказала мне Дженнифер, следовало, что Софи было больно. Быть может, очень больно.

Прости, милая. Я не хотел…

Не хотел, чтобы тебе было больно. Не хотел, чтобы ты из-за меня страдала. Зачем ты так поспешила влюбляться в меня? Почему не дождалась моего возвращения?

Теперь мне будет во сто крат хуже. Я всё равно изменю тебе, всё равно не выдержу. Но при этом буду знать, что ты любишь и ждёшь меня. Зачем ты так поспешила?…

Когда Дженнифер постучала в мою дверь, я уже более или менее овладел собой. Приняв сидячее положение и пригладив волосы, я разрешил войти.

Дженнифер была смущена и расстроена. Она присела возле меня и легко прикоснулась к моей руке.

— Извини, Эрик, я была бестактна. Я не имела никакого права решать за тебя и за Джулию. Тем более, что ты любишь Софи. Ещё раз извини. Я действительно много выпила.

— Я тоже погорячился, — сказал я, млея от её прикосновения. — В сущности, ты не говорила ничего постыдного, просто ты говорила слишком прямо и откровенно. А я реагировал чересчур резко, поскольку знал, что ты говоришь правду. — Я глубоко вдохнул и выдохнул, набираясь смелости. Если ты слаб, имей мужество признать это. — Да, ты права: если Джулия согласится, я буду с ней спать.

— И со мной, — тихо сказала Дженнифер. — Со мной тоже. Поэтому я была такая бестактная, поэтому я говорила о Джулии. Говорила со злости. Когда я узнала, что мы застряли здесь надолго, то поняла, что ты будешь спать и с ней, и со мной. Это взбесило меня. Всю свою жизнь я делила мужчин с другими женщинами — видимо, это мой рок.

Не помню, как моя рука оказалась у неё на талии, а её голова — у меня на плече.

— Ты ещё найдёшь своего принца, — сказал я и подумал, что, если бы не встретил Софи, непременно влюбился бы в Дженнифер. — Ты такая красивая, умная, обаятельная…

— И ты хочешь меня. — Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. — А я хочу быть перед Джулией. Раньше её. Я хочу, чтобы не она, а я стала твоей первой женщиной за двенадцать лет. Хоть в этом я буду первой.

Ещё мгновение, наши губы встретятся — и я потеряю над собой контроль…

— Дженни, — из последних сил произнёс я. — Ты много выпила…

— Я полностью контролирую себя, Эрик. Я знаю, что делаю. Я хочу опередить Джулию. Первая женщина будет для тебя дороже второй. И я хочу быть первой, я хочу быть дороже. Видишь, какая я расчётливая.

С этими словами она решительно приблизила свои губы к моим губам. Мы поцеловались — долго и жадно.

Потом я целовал её лицо, шею и грудь. Дженнифер сняла с меня рубашку, а я бережно уложил её на кровать, стянул с неё юбку и принялся покрывать жаркими поцелуями её стройные ноги и упругий живот. Она стонала от удовольствия и ерошила мои волосы.

Вскоре моим дальнейшим ласкам стало мешать присутствие трусиков. Я освободил Дженнифер от этой, последней части наряда и, сгорая от страсти, склонился к её нежному лону. Она восторженно вздохнула и прошептала в истоме:

— Только пожалуйста… будь осторожен. Ведь я недавно родила ребёнка… Всего лишь полтора месяца…

Я так и не понял, что конкретно имела в виду Дженнифер, когда просила меня быть осторожным, — не сделать ей ещё одного ребёнка или не сделать больно. Если второе, то ей не в чем было меня упрекнуть. Я был очень нежен с ней. Я отдал ей всю нежность, которая скопилась во мне за двенадцать лет одиночества.

Прости меня, Софи…

Тоже мне, Собирающая Стихии! Можно подумать…

Ищущая Принца — вот кто я.

Прошло почти полгода с тех пор, как Александр похитил Мориса и Дженнифер, а я стала адептом Источника. Никаких Стихий за это время я не собрала и ни на шаг не приблизилась к постижению своего предназначения. Хозяйка по-прежнему ничего мне не объясняет и продолжает говорить со мной загадками, от которых я ещё больше запутываюсь. Лучше бы она совсем ничего не говорила. А на мои жалобы она отвечает, что всё идёт нормально и, дескать, не стоит торопить события.

Что торопить, чёрт возьми, если ничего не происходит?…

А пока я только тем и занимаюсь, что ищу Эрика — моего Прекрасного Принца. Не нахожу, но не отчаиваюсь и продолжаю искать. Кое-кто (не буду называть имена) считает, что я валяю дурака и лишь попусту время трачу. Но я не обращаю на это никакого внимания. Я не прекратила поиски даже после того, как Хозяйка сообщила нам, что Александр мёртв.

Никто, кроме меня и Дейдры, не знал, откуда ей это известно. Хозяйка просила меня никому не рассказывать о её контактах с Мирддином, Хранителем Хаоса. Я выполнила её просьбу… Почти — рассказала только Дейдре. А Дейдра оправдала моё доверие, и дальше неё это не пошло.

Остальные же не имели ни малейшего понятия об источниках информации Хозяйки, однако в словах её не усомнились и сложа руки стали ждать возвращения Эрика. Рассуждали, что, если он жив, то рано или поздно та гадость, которую вкалывал ему Александр, прекратит своё действие, и он вновь овладеет Формирующими. А если Александр убил его, то мёртвому уже ничем не поможешь.

Куда как сложнее обстояли дела с Дженнифер. Хотя оптимизма мы не теряли. Бренда утверждала, что Дженнифер знает достаточно, чтобы самостоятельно пробудить свой Дар после рождения ребёнка. Оставалось лишь надеяться, что Александр держал её в области Основного Потока. При слишком быстром или слишком медленном течении времени пробуждение Дара, к сожалению, невозможно.

Что же касается Мориса, то боюсь, что все уже смирились с его потерей. Все — только не я. Если для других он был всего лишь таинственным родственником, то для меня Морис значил очень много. Он был моим мужем, самым близким мне человеком, я любила его как мужчину и продолжаю любить по сей день — как друга и как брата. В поисках Эрика я не забывала ни про Мориса, ни про Дженнифер. Я искала всех троих. Даже четверых — ведь ребёнок Дженнифер и Кевина, скорее всего, уже родился. А если нет — то должен родиться в самое ближайшее время.

В перерывах между поисками я знакомилась с родственниками. Их оказалось неожиданно много, и все они были разные. Одни мне понравились, другие — не очень, к иным я оставалась равнодушной, а некоторые, не вызывая ни симпатии, ни антипатии, поражали меня своими странностями. Но в целом семейка была неплохая — по крайней мере, лучше, чем я ожидала.

Как выяснилось, я не могла назваться дочерью Джо — и на то было две причины. Во-первых, лишь немногим более десятка человек знало, что Джо — сын Артура. Для всех прочих он был Иона бен Исайя, сын Исайи бен Гура из Дома Израилева. В Израиле его имя до сих пор упоминают с проклятиями, да и в других Домах отца не очень-то жалуют. Это была вторая, более веская причина, по которой я не могла назваться его дочерью. Мне пришлось пережить немало неприятных минут, когда я слышала рассказы о былых злодеяниях Джо. Образ идеального героя, рьяного поборника справедливости, рыцаря без страха и упрёка, сильно померк в моих глазах. Я не чувствовала себя вправе осуждать Джо, поскольку он дал мне жизнь. Но буду до конца откровенна хотя бы перед собой: не будь он моим отцом, я бы его осудила…

Так что волей-неволей пришлось подбирать для меня другую родословную. Благо генетика у колдунов и ведьм не в почёте, поэтому можно было не бояться, что кому-нибудь взбредёт в голову, пусть и ради интереса, произвести сравнительный анализ ДНК. А по группе крови в отцы мне годились и Брендон, и Кевин, и Артур. Брендона я сразу отвергла (думаю, не надо объяснять причину), Кевин торопливо взял самоотвод (со словами: «Ну, нет! С меня хватит!»), а вот против кандидатуры Артура дружно выступили Бренда и Дейдра. Они утверждали, что это будет чувствительным ударом по престижу королевы Даны. Сама Дана помалкивала, но было видно, что она согласна с мнением дочери и золовки. Тогда я считала её эгоисткой, но позже, когда узнала про Диану, поняла, что поторопилась с выводами.

• Предыдущая
• 39/81
• Следующая