Собирающая Стихии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/81
- Следующая
Славянские страны с общей численностью населения около миллиарда страдали не столько от тесноты, сколько от невысокого (по сравнению с Западной Европой и Северной Америкой) благополучия своих граждан. Славяне устремились к звёздам в поисках лучшей жизни. Они считали, что эту самую лучшую жизнь легче будет построить на новом месте, нежели перестраивать её на старом. И, как ни странно, оказались правы. Далеко не последнюю роль в столь бурном заселении славянами Галактики сыграла одна интересная особенность национального характера русских, наибольшего из славянских народов: экспансия была для них не средством достижения какой-то конкретной цели, а скорее самоцелью, естественной приемлемой формой существования, развития и самоутверждения нации.
Что же касается Северной Америки и Западной Европы, то для них освоение Галактики было больше вопросом экономическим, чем социальным или демографическим. На пригодных для жизни планетах американские и европейские компании создавали предприятия по переработке полезных ископаемых, поскольку недра Земли уже исчерпывали себя, а в качестве рабочей силы привлекали в основном выходцев из Африки и Латинской Америки. Именно благодаря североамериканским компаниям испанцы (в большинстве своём — потомки латиноамериканцев) стали четвёртой по численности этнической группой в Галактике, а испанский язык — третьим по распространённости. Из-за того, что славяне разговаривают на разных, хоть и очень похожих языках, самый употребляемый из них, русский, занимал лишь пятое место, уступив четвёртое место английскому, на котором, кроме потомков британцев, американцев и австралийцев, говорила часть выходцев из Индии и Африки. Кроме того, свою лепту в распространённость английского языка вносило и то обстоятельство, что в экономике многих испанских планет по сей день немалое влияние имеет североамериканский капитал.
Впрочем, к Астурии последнее не относится. Она была колонизирована потомками европейских испанцев, а не латиноамереканцев, в качестве иностранного здесь изучают китайский или хинди, и если заговорить с первым встречным по-английски, то в девяти случаях из десяти он вас не поймёт. А поскольку очень многие англичане (не совсем точное, но распространённое в Галактике название англофонов) до сих пор не избавились от снобизма своих предков и знать не хотят другого языка, кроме родного, то, попадая на планеты, вроде Астурии, они оказываются в положении глухонемых. Я вспомнил рассказ Анхелы, как страдала здесь Дженнифер, пытаясь объясняться с окружающими то на своём исковерканном английском, то на сицилийском диалекте итальянского языка…
Я непроизвольно вздохнул. Бедная Дженнифер с ещё не родившимся ребёнком! Бедный Эрик! И Морис — мой таинственный внук…
Где вы все? Что с вами?…
— Почему так помрачнел? — спросил Колин, закуривая сигарету.
— Думаю о наших детях, — сказал я. — И всё больше боюсь, что Александр не клюнул на нашу хитрость. Эрика по-прежнему нет.
Колин нахмурился и сделал несколько затяжек подряд.
— Не спеши с выводами, Артур. — (Я так и не понял, кого он хотел ободрить, себя или меня, но это получилось у него неубедительно.) — Прошло только полтора месяца, а почём нам знать, как быстро бежит там время и как долго выветривается эта отрава. Что же до хитрости, я уверен, что Александр на неё клюнул. Если даже Янус не сумел раскусить наш блеф, то где уж там Александру.
— А вдруг он ничего не пронюхал?
— Пронюхал, пронюхал, можешь не беспокоиться. Я хорошо знаю Юнону. В некотором смысле — гораздо лучше, чем ты, поскольку я объективен к ней. Без сомнений, она сразу предупредила Александра о ловушке. Юнона осуждает его, но она не может желать ему смерти. Предупредить об опасности — это её долг как матери.
Наручные часы Колина коротко пропищали.
— Пора, — сказал он, вставая с кресла. — Пойдём, посмотришь на моих кошек.
Я тоже поднялся.
— Кстати, в чём суть твоего эксперимента?
— А разве девочки ничего не рассказывали? — удивился Колин.
— Только в общих чертах. Говорили, что ты повторяешь классический опыт Шрёдингера с кошками, но вместо ожидаемого статистического разброса, получаешь строгую закономерность. Остальное они советовали посмотреть своими глазами.
Колин кивнул:
— Да уж, действительно есть на что посмотреть. Правда, одно маленькое уточнение: Шрёдингер никогда не проводил опытов с кошками. Он предложил это, как мысленный эксперимент для демонстрации некоторых парадоксов квантовой механики… Между прочим, проверь, можешь ли ты увидеть, что происходит в соседней лаборатории.
Мы уже вышли из кабинета и остановились перед массивной раздвижной дверью. Я проверил и сказал:
— Нет, не могу. Очень сильная защита. Чтобы заглянуть внутрь, нужно только пробить её.
— Вот то-то же. Я максимально обеспечиваю чистоту эксперимента.
Колин нажал кнопку, и створки двери раздвинулись.
Мы вошли в просторное, ярко освещённое помещение, которое больше походило не на лабораторию, а на какой-нибудь супермодерный кинозал. Или на центр управления полётами.
Почти всю противоположную стену занимал огромный прямоугольный экран, на котором были изображены две плоские диаграммы, составленные из причудливо извивающихся и меняющих толщину синих и красных полос. Обе диаграммы были схожи, но не идентичны.
На возвышенности перед экраном (я тут же окрестил её «сценой») стояли в ряд десять одинаковых предметов, похожих на положенные набок небольшие автоклавы. Перед сценой располагалось шесть или семь рядов кресел с пультами и экранами дисплеев. В настоящий момент в лаборатории находилось только два человека — мужчина и женщина. Они вежливо поприветствовали меня, но не проявили к моей персоне чересчур обострённого внимания. Это были не праздные зеваки, а увлечённые своей работой люди.
Колин двинулся по проходу между рядами кресел к «сцене». Я последовал за ним.
— Сбор экспериментальных данных уже закончен, — говорил он на ходу, видимо, объясняя мне причину малолюдности лаборатории. — Сейчас производятся лишь контрольные опыты, которые ещё ни разу не обнаружили отклонений от полученной закономерности. — Колин остановился перед «сценой» и указал на «автоклавы». Мы называем это ящиками Шрёдингера. Вернее, большими ящиками Шрёдингера, так как внутри каждого находится ещё и малый ящик Шрёдингера. Проверь, сможешь ли ты заглянуть внутрь.
— Не могу, — спустя секунду ответил я. — Автоклавы… то есть, ящики защищены сильными чарами. Я не могу заглянуть внутрь, не разрушив их.
Я не боялся озадачить своими словами сотрудников Колина, поскольку мы с ним говорили по-валлийски.
— Это очень важный момент в мысленном эксперименте Шрёдингера, — сказал Колин. — В классическом, хрестоматийном варианте он выглядит следующим образом: берётся герметичный ящик, куда помещается микроскопическое количество радиоактивного вещества, счётчик и ампула с цианистым калием. Туда же сажают кошку, и ящик закрывается. Количество радиоактивного вещества насколько мало, что в среднем распад хотя бы одного атома случается за довольно длительный промежуток времени. Когда счётчик фиксирует распад атома, срабатывает специальных механизм, ампула с цианистым калием разбивается, и кошка умирает. Смерть кошки, согласись, это макрособытие, но оно порождено микрособытием — распадом атома, поэтому должно подчиняться волновым законам квантовой механики. Следовательно, пока мы не открыли ящик и не посмотрели, жива кошка или нет, её состояние описывается волновой функцией, частично состоящей из живой кошки, а частично из мёртвой. То есть, в данный момент во всех десяти ящиках кошки не живы и не мёртвы, а так сказать, живо-мертвы.
— Но это же бред! — возразил я. — Кошка не атомное ядро, она может быть или живой, или мёртвой.
Колин кивнул:
— В том-то и дело. На этом примере Шрёдингер, один из создателей квантовой теории, демонстрировал её парадоксальность. Наш эксперимент технически более сложен, предложенного Шрёдингером, но максимально приближён к нему идейно. Мы обеспечиваем надёжную изоляцию кошек от внешнего мира: большой ящик защищён мощным силовым полем, а малый ящик внутри него (где, собственно, и находится кошка) вдобавок погружён в стазис — статический Туннель. Замечу, что это не приводит к мгновенному распаду радиоактивных ядер — ведь Туннель не динамический. Он полностью предохраняет кошку от любого воздействия извне, и узнать её состояние, не открыв оба ящика, не представляется возможным ни практически, ни теоретически.
- Предыдущая
- 30/81
- Следующая
