Моя неприличная Майорка (СИ) - "Katou Youji" - Страница 14

• Предыдущая
• 14/29
• Следующая

— Есть! — выпалил я.

Уже в номере Костик разлил по стопкам коньяк, крякнул, и мы, не чокаясь, как за покойного, выпили.

— В общем. Да нихуя не было. Этот придурок проснулся утром, расчесал свой хаер и вспомнил, что забыл дома резинку...

Тут я нервно заржал, а Костюня пригвоздил меня к стулу взглядом.

— Не эту, Слав. Эти он как раз прихватил. Оказывается, у вас безопасность на первом месте. Резинку для волос, чтобы не пылились сразу после помыва. Короче, он не придумал ничего лучше, как вымыть презерватив от смазки, а потом остричь ножницами ненужную часть. Первый раз, он резанул что-то лишнее, а со второго получилось.

— А трусы? — ошалело поинтересовался я.

На Майорке и вправду, в отличие от всех других не советских курортных стран, до дождя было очень пыльно и мусорно. На Кипре, к примеру, хозяева небольших домиков, да и крупных строений, выходили на улицы уже в шесть утра и чуть ли ни с порошковым раствором драили прилегающие территории. Для себя я счел, что нечистоплотность испанцев — следствие средневековья, отрицающего гигиену в противовес античности. Ведь, как известно, во многих европейских городах того периода помои выливались прямо на улицу, а их среднестатистический обитатель с трудом дотягивал до тридцатки из-за болезней, вызванных элементарным несоблюдением правил санитарии.

— А трусы... — судорожно сглотнул Костюня, — я постирал сам. После того, как обляпал их соком от пирожков. И даже, оказывается, вывесил их на балкон посушиться. Васек засек утром сильный ветер и побоялся, что они улетят на пальмы. В общем, Слав, думай, что хочешь, но он у меня больше никогда не войдет.

— Эээ, в смысле, в наш номер? — неудачно уточнил я.

— Слава, я тебя предупреждал. Ты допиздишься...

Костюня коротко замахнулся, и теперь на скуле у меня красовался бланш. Впрочем, я его заслужил. А чем синяк обернулся для всех нас, я расскажу позже.

Ч.10. Вице-король Испании

Костюнину снайперскую целкость я заценил по полной на третьи сутки, когда фингал закономерно зацвел роскошным кустом персидской сирени под правым глазом, а мне надо было собираться утром на долгожданную экскурсию в Пальму. Ехать на мероприятие вместе со мной, а точнее с доном Васьком, друг категорически отказался, даже несмотря на уплаченные евро, и брякнул что-то типа того: «Долго мне будут являться во сне те голубые трусы на сосне».

Чахлая и полузадушенная сосна в единственном экземпляре перед бассейном в нашем гостиничном комплексе действительно имелась. И именно на ней обустроилось семейство белок, в существование которого Костюня верить категорически отказывался, и как назло эти чертовы зверьки никогда не появлялись на балконе в его присутствии, зато с завидным постоянством иногда троились и даже четверились на глазах у меня.

«Знаешь, Слав, приличные и уважающие себя алкоголики заводят одну знакомую белку и имеют с ней дело на протяжении всего запоя. А у тебя, по твоим словам, их расплодился уже выводок. Нет, я понимаю, что ты болезный и лечишься, но ведь так и совсем спиться можно», — ржал надо мной Костик. Подколки еще больше усилились, когда однажды уже поздно вечером вместо привычных белочек я обнаружил на балконе еще и... небольшую летучую мышь, пристроившуюся там, зацепившись когтями за перила. Почувствовав мое присутствие, жутковато выглядящая клыкастая тварь тут же вспорхнула вниз и не дала доказать Костюне, что не стала плодом моего воображения.

А я вспомнил, как на Украине, схожесть которой с Майоркой все больше проявлялась, родители в детстве запрещали по ночам выходить в белом на просторную не застекленную лоджию. «Да я смотрю, у тебя тут целый зоопарк, — угорал Костюня, намекая на известный анекдот. — Бурундучки еще не заглядывали?»

И, конечно, ликвидировать последствия бланша я пытался, как мог. Так, в первый день после его получения, я прикладывал к скуле и охлажденную банку отечественных шпрот, запасливо хранимую на самый крайний случай Костиком в недрах его рюкзака и выданную мне под расписку о несъедении, и спитые чайные пакетики, вот только толку от этого было как мертвому припарки.

Провалилась и моя попытка метнуться сразу после словленного удара в аптеку, чтобы приобрести некий аналог российской бодяги. Как выяснилось, на Майорке в шесть вечера закрывалось не только кафе стебанутого деда, но и практически все остальные заведения, за исключением танцевальных клубов. Из всего этого я сделал вывод, что местное население приучено здесь заболевать строго по расписанию. То есть с десяти утра до этих самых дедлайновых шести вечера.

В Питере при подобных обстоятельствах я бы на недельку свалил на больняк под предлогом «кажется подхваченного очень заразного гриппа», который подцепить у нас можно в любое время года. Затем на вторую пошел бы на поклон к знакомым девушкам и не только с просьбой подобрать мне подходящий тональник, чтобы хоть как-то скрыть неписанную красотищу. Пользоваться при Костюне сим косметическим средством я не рискнул, чтобы не вогнать друга в окончательный ступор.

В общем, в ход пришлось пустить огромные солнцезащитные очки, которые я купил в спешном порядке в местном супермаркете под откровенное хихиканье продавщиц, приехавших в Испанию из Мурманска. Девицы даже не пытались скрыть, что обсуждают мой фингал и ту, ради кого можно было пойти на такие жертвы. Потому как, понятное дело, любимая отечественная отмазка про случайно упавшие в туалете лыжи на курорте никак не канала.

«Этой мой бойфренд поставил. За дело», — рявкнул я, чтобы прекратить дальнейшие расспросы и попытки завести беседу на русском. Девчушки ожидаемо попритихли, а потом вдруг сочувственно зацокали языки.

— Местный он у тебя, что ли? Они здесь все такие горячие. Мой вон тоже — чуть что, не разобравшись, и между рог, особенно когда вина на грудь примет. Извиняется, конечно, паскуда, потом. Мол, нрав такой, да я сама понимаю — кровь-то южная, темпераментная. Эка тебя приложили-то, — расчувствовалась одна из них и в качестве бонуса приперла мне кусок национального сладкого дрожжевого пирога — энсаймада с «волосами ангела»*, — вот, держи. Сама пекла, ты, небось, такой вкуснятины от роду не пробовал. Мне вот сладкое в таких ситуациях всегда помогает.

До кучи накануне поездки в Пальму я в очередной раз «удачно» искупался в море. Нет, на самом деле пляж на Майорке из того, что мне довелось увидать, один из самых лучших в мире. Мягкий бело-золотистый песок, пологое дно, прозрачная, даже на очень большой глубине вода и достаточно большого размера рыбины, разлетающиеся под животом испуганными серебристыми стайками, как только на них попадает тень от пловца. А если стоять в море спокойно, то они будут подплывать под самые ноги и бесстрашно дрейфовать рядом.

• Предыдущая
• 14/29
• Следующая