Чисто убийственный бриллиант - Глиори Деби - Страница 36

• Предыдущая
• 36/48
• Следующая

Титус невозмутимо писал, полностью игнорируя возгласы у себя за спиной.

— Пойми, это ведь раз и навсегда. — Юрист даже побледнел, пытаясь убедить своего юного клиента.

— Послушайте, — сказал Титус, помахав для убедительности авторучкой отца. — Я не хочу больше никаких советов, спасибо. Пожалуйста, прошу вас помолчать, или я сделаю ошибку в собственном имени… — Он вновь склонил голову и старательно вывел:

уже в четвертый раз за последние десять минут. Затем молча передал ручку Лучано, который поставил свою подпись под именем сына. В тишине, нарушаемой лишь скрипением золотого пера и громким шипением какого-то особо упрямого полена в камине, все трое услышали звук приближающихся шагов. Вслед за лихорадочным стуком в дверь библиотеки просунулась голова Лэтча. Невозмутимый обычно дворецкий зачастил:

— Сэр, у нас проб… Там… Вам лучше спуститься вниз немедленно, или он всех…

— Лэтч? — Лучано неторопливо выпростался из объятий изъеденного древоточцем кресла. — Лэтч, ты дрожишь как лист, что случилось?

С дикими глазами дворецкий ткнул трясущимся пальцем за спину, в сторону открытой двери библиотеки.

— Пожалуйста, — умоляющим голосом сказал он, — скорее. Он сказал, что если я немедленно не приведу вас обоих вниз, то он… он…

— Кто? Что? Что он сделает? — Синьор Стрега-Борджиа уже стоял рядом с Лэтчем, охваченный паникой, смутно осознавая, что Титус встает из-за стола и направляется к двери, словно в замедленном кино. Снизу донесся короткий хлопок, а за ним последовал звук, в котором Титус безошибочно распознал вопль Пандоры.

Парадная дверь была распахнута, вследствие чего в прихожей, так же, как и в библиотеке, радостно роились мириады насекомых. Стремление к теплу и свету сделало их невосприимчивыми к опасностям, таящимся сейчас в Стрега-Шлоссе. Фьямма д’Инфер распростерлась на полу у подножия дедушкиных часов, и большое кровавое пятно свидетельствовало о том, что пуля, застрявшая в стене позади перил, прошла через ее ягодицы. К сожалению, ее грудь медленно поднималась и опускалась, указывая на то, что она не убита, а просто потеряла сознание. Из-под тела демона сочилась таинственная неоново-розовая жидкость, которая медленно стекала в щели между плитками пола.

Память Титуса запечатлела эти детали быстрыми кадрами — дверь / насекомые / тело / часы / светящаяся розовая лужица, — автоматически регистрируя эти образы при практически полном отсутствии эмоций и интереса. С момента выстрела он чувствовал себя словно в кошмарном сне, где все неподвижно, как в «глазу урагана». Он бежал вниз по лестнице вслед за отцом, но делал это машинально, словно робот, при полном отсутствии мыслей и чувств. Он не слышал ничего, кроме крика сестры. Он не думал ни о ком, кроме Пандоры.

Дверь в гостиную была распахнута, оттуда донесся странный писк, за которым последовал еще один выстрел.

Брошенный в одиночестве в библиотеке с заданием вызвать по телефону полицию, поверенный обнаружил, что телефонная линия в Стрега-Шлоссе перерезана. Положив на место мертвую трубку, он принялся шарить в своем кейсе, пока не вспомнил, что оставил мобильник в машине.

То ли адвокат насмотрелся боевиков, то ли просто оказался не в состоянии понять, что в пятьдесят восемь лет слишком опасно спускаться по южной стене Стрега-Шлосса, держась за изъеденный молью конец дамастовой занавески, а может, вид денег Борджиа, уходящих по такому недостойному назначению, лишил поверенного воли к жизни. Однако каким-то чудом его самоубийственная попытка окончилась благополучно. Он выполз из колючих зарослей, весь расцарапанный, подсчитывая, сколько костей переломал в результате падения из окна библиотеки, когда пуля превратила его в сюжет подробного некролога, которому было суждено появиться на будущей неделе в «Дейли телеграф». Не зная о своей посмертной славе, поверенный крутнулся вокруг собственной оси, упал на колени и повалился на землю лицом в заросли чертополоха.

Титус замер на пороге гостиной, подавившись собственным протестующим криком. Запах пороха защекотал ему ноздри в тот самый момент, когда он увидел свою мать, удерживаемую человеком, лицо которого словно возникло из ночного кошмара. Охваченный ужасом, Титус понял, что предмет, прижатый к маминому горлу, был маленьким тупоносым пистолетом. Вокруг восковыми фигурами застыли члены семьи и гости, чьи лица отражали отчаяние Бачи, находившейся под прицелом уродливого налетчика. Повинуясь приглушенным инструкциям Лэтча, Титус и Лучано удержались от того, чтобы броситься на помощь Бачи. На диване, перед вазой с кроваво-красными розами, сидела дрожащая Пандора рядом с миссис Маклахлан, державшей на руках Дэмп. Приглушенное ворчание исходило от пятерых зверей, сокрушенных мыслью о том, что они оказались неспособными уберечь свою семью от нападения.

— Л-л-люцифер? — выдавил синьор Стрега-Борджиа, с трудом узнав в этом уроде своего сводного брата. — Это действительно ты?

— Ник, — донесся немногословный ответ Люцифера, который помахал свободной рукой в направлении Лэтча. Шепотом извинившись, дворецкий приблизился к нему, как было велено, и подал человеку с пистолетом записную книжку и ручку.

— Что случилось с твоим лицом… твоим голосом? — содрогнулся Лучано.

Не обращая на него внимания, Люцифер переложил пистолет в левую руку и пристроил между лопаток Бачи записную книжку, придерживая ее локтем. Не сводя глаз с присутствующих, он что-то нацарапал в книжке и передал ее дворецкому.

— Он говорит, заткнитесь, — прочитал Лэтч и тут же, угадав нетерпеливое движение Люцифера, вернул ему книжку. Все так же не сводя своих желтых глаз с присутствующих, Люцифер написал несколько строк. Лэтч с усталым видом принял из его рук книжку и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, прочитал требования Люцифера.

— Никто ничего не пытается сделать, иначе синьоре конец. Лучано, заставь своего парня отдать деньги мне. Я забираю твою жену как гарантию, пока деньги не поступят на мой банковский счет. Никаких штучек, или вы не увидите ее живой. — Лицо дворецкого застыло от напряжения, с которым он выдавливал эти слова из своих губ. В этот момент заговорил стоявший в дальнем конце комнаты Титус, его голос звонко разнесся в притихшей гостиной.

— Ты опоздал, «дядя» Люцифер. Только время потерял, добираясь сюда. Вот только что мы телеграфом перевели деньги с дедушкиного счета на твой. Мы как раз заканчивали оформление документов, когда ты… прервал нас.

Пандора резко вскинула голову. Титус добровольно отдал наследство этой гадине? Ничего не понимая, она увидела, как Люцифер ослабил захват синьоры Стрега-Борджиа.

— Позвони в свой банк, если не веришь мне, — сказал Титус и прибавил: — Если, конечно, ты не перерезал телефонный кабель.

Все еще не сводя глаз с собравшихся, Люцифер достал из нагрудного кармана мобильник и нажал кнопку на клавиатуре. Его глаза тем временем перебегали с Лучано на Титуса и обратно, отмечая в Титусе черты младшего сводного брата, которого Люцифер так любил мучить в детстве. Он пропищал в трубку что-то нечленораздельное, но его невидимый собеседник, по всей вероятности, привык иметь дело с клиентом, который не только действовал, как крыса, но и говорил по-крысиному, ибо Люцифер застыл в изумлении. На лице его отразилось осознание того, что каких-то полчаса назад племянник сделал его одним из самых богатых людей на планете. Губы Люцифера застыли в ужасной усмешке, когда он понял, что Титус не солгал.

К сожалению, если он не ошибался, где-то там, в кустах у дома, валялся труп и комната была полна свидетелей — он убил невинного человека, в прихожей выстрелил в женщину и угрожал смертью жене сводного брата. Грубо оттолкнув Бачи, он выхватил у Лэтча записную книжку и начал писать с такой энергией, что ручка рвала бумагу. Швырнув книжку к ногам дворецкого, Люцифер попятился к стеклянной двери, выходившей на газон. Прежде чем прочитать сообщение Люцифера, Лэтч на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул.

• Предыдущая
• 36/48
• Следующая