Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ) - Поли Светлана - Страница 22

И вот однажды она объявила мужу, что тот зря унижал её, что она выполнила свой супружеский долг и теперь ждёт ребёнка. Хананна был счастлив. Сразу забылись его недомолвки, его обидные слова, косые взгляды и стыдливый отвод глаз. О его будущем счастье он с гордостью поведал коллегам и родственникам. Рада была и Саломия.

Но их семейное счастье продлилось недолго: случилось непоправимое. Саломия дала повод мужу заподозрить, что ребёнок не от него. Однажды он случайно проследил за женой, уходившей из дома куда-то без сопровождения в том же направлении, что и сам Хананна. И каково же было его изумление, когда он увидел её бесстыдно беседующей в обществе другого мужчины. Да ещё и римского воина. Гневу и горечи, стыду и злобе раввина не было предела. Его супруга, которую он уже начинал любить, которая теперь была на седьмом месяце беременности, оказывается, встречалась тайком с другим! Он решил, что не позволит опозорить свой дом связью жены с любовником, да ещё и с язычником демонопоклонником.

Разразился чудовищный скандал, который закончился тем, что Хананна выгнал жену из дома на сносях. Их семьи разругались.

— Всё племя Иудино — похотливые предатели, включая и самого Давида! — кричал Хананна своему отцу, указывая в сторону севера. — Ничего не изменить. Ничего не меняется. Мы совершили ошибку, связав наши семьи такими узами. Я отрекаюсь от этой женщины, что опозорила меня!

Первосвященник обратился к префекту с требованием казни для римского офицера, опозорившего дочь знатного человека. Но Валерий Грат отказал ему в смерти римского гражданина и пообещал наказать ссылкой в «плохой» город. Так возникла скрытая неприиязнь и между Первосвященником и префектом. Потом вражда переросла в тайные жалобные донесения на Грата в Рим, чтобы его убрать из Иерушалаима. Там в свою очередь обещали во всем разобраться. Но никто в Риме и не собирался защищать честь иудеев. А Саломия тем временем ушла к Тибериусу, которого понизили до лучника и сослали в Бет Лехем.[6]

Отправляясь в путь, Саломии не позволили взять с собой ценные вещи из её дома, лишь предметы первой необходимости. Саломия была лишена отеческого благословения и наследства, была проклята мужем и его родственниками и в самых расстроенных чувствах с позором покинула поздно вечером Иерушалаим, который любила и о котором мечтала с детства. Её счастье, что её не забили камнями, как блудницу. Тут сказалось её высокое происхождение. Её пощадили, но изгнали из города и запретили причислять себя к уважаемым семьям. Теперь она стала Саломия Стада, что означало «изменница» или «гулящая».

Пострадала репутация и Тибериуса. За его спиной товарищи перешёптывались о его связи с иудейкой и посмеивались, отпуская в его адрес порой обидные и скабрезные комментарии по поводу того, что теперь он точно не девственник, хотя и продолжали его именовать Пантерой. И когда Тибериус собирался в дорогу, они молча смотрели на него с сожалением и разочарованием. И лишь один из пожилых воинов, долговязый Люциус выказал ему сочувствие и участие, предложив взять осла у одного торговца, который был почему-то должен римлянину живого осла с тележкой.

С наступлением сумерек изгнанники двинулись в путь. Сначала их маленький караван состоял из двух всадников, восьми пеших солдат, двух повозок с продовольствием и Тибериуса с Саломией в крохотной повозке, запряжённой осликом. Но скоро Саломия и Тибериус отстали от остальных ввиду непростого положения женщины и пообещали догнать караван на следующей стоянке. Римляне пожелали удачи отставшим — а она им точно пригодится! — и двинулись дальше, уже не задерживаясь.

Но догнать караван, как обещали, изгнанники не сумели. Они шли медленно. Когда Саломия уставала, она забиралась на осла и некоторое время передвигалась верхом; в повозке же она не рисковала ехать, боялась растрестись посреди безлюдья. Но и верховая поездка была тяжела для неё. Пытались они останавливаться на постоялом дворе, но их изгоняли, видя иудейку на сносях при римлянене. Всем становилось ясно, что это нарушители закона и изгнанники. Им вслед плевали и обливали их помоями. Тибериус пытался успокаивать жену, но Саломия чувствовала такое унижение впервые и потому не могла смириться и скрыть свои страдания. Она плакала и вздыхала.

И именно из-за того, что Тибериус был римлянином, их и не пустили в приличный дом переночевать в следующую ночь пути. До Бет Лехема нужно было добираться ещё полдня. Но Саломия больше не могла трястись по дорогам. Нужно было где-то провести ночь, а уже на утро продолжать путь на новое место назначения Тибериуса.

В итоге, когда Саломия была уже готова разрешиться, одна женщина из харчевни сжалилась над изгоями и позволила беременной разместиться в вырубленном в скале под харчевней загоне для скота. Там, по крайней мере, сказала она, не было ветренно. В ту ночь в стойле разрешилась коза.

В этом загоне для животных Саломия и родила Иосифа, которого ласково стала называть Иошу. Вскоре к новорожденному заглянула хозяйка постоялого двора и любезно разрешила надоить для роженицы козьего молока. В подарок младенцу принесла кусок гиматия, сказав, что однажды у неё в харчевне один залётный странник оставил по беспамятству свой пурпурный плащ. Выкидывать столь дорогую ткань ей было жаль, а носить самой подобное иудейке не пристало. С теми словами она и вручила кусок ткани Тибериусу.

— А ты всё равно наших законов не знаешь, тебе позволительно носить всё, что придётся. Держи. Согрей младенца, — кивнула она в сторону Иошу и ушла.

Тибериус бережно обернул Иошу в пурпур, посмотрел на него многозначительно, и они с Саломией молча переглянулись, гадая, что им сулит подобный царственный знак. Пурпур позволялось носить лишь римским сенаторам и самому цезарю.

Шли годы. Иосиф взрослел.

Впоследствии Хананна всё всматривался уже во взрослого Иосю, пытаясь понять, поступил ли он верно, изгнав тогда жену-прелюбодейку, или всё же Иося — его сын? Возможно, он всё же станет Царём и Первосвященником? Когда же Иошу спустя годы стал называть себя Сыном Отца и стал проповедовать Царство Небесное, показав свою грамотность и широту познания пророчеств и писаний пророков, Хананна в тайне уже был уверен, что это его родной сын. А потому смотрел на все его выходки снисходительнее, ожидая, что этот молодой человек свершит нечто значимое в своей жизни. Он даже начинал в тайне гордиться им, и не препятствовал исполняться пророчеству, в которое свято верил.

Так продолжалось до тех пор, пока префект Валерий Грат не сместил Хананну с поста Первосвященника «за попустительство разбойникам и не способность управлять мыслями народа» и не назначил на это место его же собственного зятя, Иосифа Каиафу, мужа дочери Хананны, Саломеи, от второго брака. Но и после этого Хананна имел большой вес в обществе и в Синедрионе. А через восемь лет в Иерушалаим прибыл новый префект, Понтий Пилат из касты всадников.

Анжела и Яков снова выбрались за город.

— Так как же ангелы оказались на Земле? — спросил Яков, сидя на траве за спиной Анжелы и чувственно целуя её в обнажённую шею.

— Когда корабли наших общих предков ещё только приближались к Солнечной системе, учёные Праотцы предупредили остальных беглецов, что одна из найденных ими планет не застывший оплавленный гигантский астероид типа безжизненного осколка погибшей после взрыва звезды, а совершенно живое существо, молодое и энергичное. И по характеру излучаемой энергии качественно ближе к женской сущности. Его параметры более стабильны. И эта стабильность относительно продолжительна по времени. Они систематичны, предсказуемы и подконтрольны. Это есть в современной квантовой физике, точнее в квантовой теории поля и биофизике. Бозоны, фермионы, кварки, глюоны… Ну, это наверное сложно для тебя…

— Ты случаем не иллюминат?[7]

— Нет, конечно. А что, очень похожа?