Грани Нижнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 50
- Предыдущая
- 50/80
- Следующая
Но так или иначе, мне пришлось взять его с собой, чтобы он раньше времени не выказал моих планов. Княжескую резиденцию мы покинули по «колодцу», однако наше путешествие было коротким, в пределах Истры — мы просто перенеслись в долину, где стоял разрушенный во время Прорыва замок князей Верховинских. Такой «колодец» не пересекал Внутренний Континуум, поэтому в Нижнем Мире его заметить не могли, а специально для Велиала, чтобы сбить его со следа, я отправила на противостоящую Истре Грань «пустышку» — пару кубометров воздуха. Регент самолично научил нас с Владиславом некоторым приёмам, доступным только высшим магам, и в частности — как защищаться в «колодце» от любопытства Нижнего Мира. Я установила эту защиту на «пустышку» и послала её в путешествие вдоль оси симметрии — пусть Велиал думает, что я еду на Агрис. Недели через две, когда обман раскрылся, он наверняка пришёл к выводу, что я отправилась на Основу. И тут я снова одурачила его: я всё-таки решила ехать на Агрис, но другим путём — сначала по Трактовой Равнине до симметричной Агрису Грани, а потом уже по «колодцу».
И вот тут-то я показала, как мало стoит одно лишь могущество, не подкреплённое опытом. От Истры до Контр-Агриса не больше десяти дней пути для любого, кто более или менее сносно ориентируется на Равнине. Я же ориентировалась из рук вон плохо, у меня ещё не срабатывало присущее всем опытным колдунам чутьё, которое позволяло им без всяких расчётов определять своё положение на Гранях, поэтому наше путешествие здорово смахивало на знаменитый будейовицкий анабазис бравого солдата Швейка, когда он кругами, петлями и зигзагами добирался из Табора, где его сняли с поезда, до места дислокации своего полка в Чешских Будейовицах. Так что Леопольд не зря подначивал меня по поводу «завтраков» и «послезавтраков» — вот уже несколько дней мы кружили вблизи нужной нам Грани, но никак не могли на неё попасть.
А кузена всё это время преследовали сны о мальчике в львиной шкуре короля Ивэйна. По его словам, они чем дальше, тем становились ярче и убедительнее. Паренёк продолжал своё путешествие по Граням к неведомой цели и время от времени развлекал Гуннара песнями — большей частью на незнакомом языке, но порой пел по-латыни или на весьма своеобразной, но в целом понятной разновидности галлийского. Немногим более недели назад у мальчика появился новый спутник — рыжая кошка-оборотень. Как она попала к нему, Гуннар не знал; видимо, их встреча произошла, когда он бодрствовал. Мы уже перестали гадать, чтo значат эти сны и почему они снятся. Всё равно ничего толкового нам в голову не приходило…
Мы с кузеном дошли до ручья, протекавшего у самой границы защитного купола, помыли в нём котелок и посуду, но сразу возвращаться к костру не стали, а присели на берегу, желая побыть немного без общества нашего милого, но очень надоедливого кота.
Гуннар не спеша закурил, участливо посмотрел мне в глаза и спросил:
— Опять затосковала?
Я тихо вздохнула.
— А что же ты думал! Скоро уже месяц, как я ушла от Владислава. За два года, которые мы прожили вместе, я ни разу не расставалась с ним больше чем на три дня. А теперь… Мне так грустно, Гуннар, так одиноко. — Я с трудом проглотила комок, застрявший у меня в горле. — Постоянно думаю о нём: как он сейчас, что с ним. Порой мне кажется, что я чувствую его боль, горе, отчаяние. Бывают моменты, когда мне так хочется плюнуть на все угрозы Велиала и повернуть обратно.
— Может, это было бы правильно, — задумчиво проговорил кузен.
— Нет! — решительно заявила я, скорее самой себе, чем ему. — Это было бы жестоко, эгоистично. Я не вправе подвергать Владислава такой опасности. Если я действительно люблю его, то должна забыть о нём, пожертвовать своими чувствами ради его спасения. Это только в книжках смерть во имя любви выглядит такой прекрасной и возвышенной. Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда — они, мол, умерли молодыми, но счастливыми. А на самом же деле смерть — это конец всему, это капитуляция, это последнее прибежище малодушия. Ладно, я ещё понимаю, что в исключительном случае, когда не остаётся иного выхода, можно принести в жертву себя ради любимого человека. Но жертвовать им ради себя… нет, это недостойно любви. Это подлость, это предательство.
В мыслях я повторяла эти слова по много раз в день. Повторяла как молитву, как заклинание, стремясь чем-то заполнить пустоту в своей душе, найти хоть какой-нибудь смысл своего дальнейшего существования, убедить себя в том, что я всё делаю правильно, что иначе поступить не могла.
Гуннар медленно покачал головой:
— Даже не знаю, Инга. Если начистоту, то я не понимаю, как ты можешь погубить Владислава, находясь подле него. — Он жестом остановил меня, когда я собиралась ответить. — Да, да, я уже слышал: ты ещё до своего рождения была обещана тёмным силам, Велиал не хочет отказываться от претензий на тебя, и всё такое прочее. Но это не аргумент. Если следовать такой логике, то ты должна бежать от всех, спрятаться на какой-нибудь необитаемой Грани и жить там отшельницей. А между тем, ты едешь на Агрис, к своему отцу, и не боишься погубить его. Ты взяла с собой меня и Леопольда, не опасаясь навредить нам… Хотя нет, ты, конечно, предупреждала, что путь будет нелёгким, возможно даже опасным, советовала мне остаться — но страха, что одним лишь своим присутствием погубишь меня, у тебя не было. И кроме того, когда той ночью ты размышляла, куда тебе податься, первым твоим желанием было поехать на Основу, к своим приёмным родителям и названному брату. Ты отказалась от этой идеи не потому, что побоялась навлечь на них всевозможные беды. Просто ты решила, что на Агрисе ты нужнее, ведь у твоих приёмных отца и матери, кроме тебя, есть ещё один ребёнок, а у герцога Гарена — больше никого. Так что твоё объяснение меня не устраивает.
— Раньше ты им довольствовался, — заметила я. — И согласился ехать со мной, не требуя дополнительных объяснений.
— Я видел, что твоё решение покинуть Владислава окончательное, поэтому не стал давить на тебя, чтобы ты не передумала брать меня с собой. А в пути решил не затрагивать эту тему — поначалу ты слишком сильно уставала, к тому же постоянно нервничала, раздражалась по пустякам. В общем, до поры до времени заводиться с тобой было небезопасно — ты вполне могла запихнуть меня в «колодец» и отправить обратно на Истру.
Я слабо улыбнулась:
— Мог бы и не бояться. Ведь тем самым я выдала бы своё местонахождение Нижнему Миру, да и Инквизиция узнала бы от тебя, куда я направляюсь. Я уже говорила, что не собираюсь прятаться на Агрисе, рано или поздно всем заинтересованным сторонам станет известно, где я нахожусь. Но к тому времени я хочу уже быть на месте.
— Вот именно, — кивнул Гуннар. — И диктовать оттуда свои условия: дескать, если Владислав вздумает поехать к тебе, ты убежишь и спрячешься там, где тебя вовек не найдут. И это заставляет меня думать, что ты боишься его. Не только боишься его погубить, но и боишься его самого. Ты узнала о нём что-то такое, что испугало тебя и толкнуло к бегству.
Я почувствовала, как моё лицо неудержимо краснеет.
— Ошибаешься, Гуннар. Я не… Впрочем, ты прав, я в самом деле боюсь. Боюсь, что когда увижу Владислава, когда он попросит меня вернуться, я просто не смогу устоять. Вот в этом смысле я и действительно боюсь его.
— Но не только, — не уступал кузен. — Ведь той ночью ты разговаривала с княгиней Марьяной. Я знаю, что разговаривала, я совсем не дурак. Я слышал, как Велиал советовал тебе поговорить с матерью Владислава, спросить у неё, кто его отец. И когда ты ушла тем потайным ходом, а вернулась почти через час, я сразу догадался, куда ты ходила. Если помнишь, тогда я ещё спросил у тебя, где ты была, но ты уклонилась от ответа, а я больше не настаивал. Как раз после этой беседы ты решила бежать. — Он взял меня за руку. — Что ты узнала от Марьяны, Инга? Поделись со мной. Я же вижу, как тебя это мучит. Какую угрозу ты представляешь для Владислава? Почему не можешь иметь от него детей? И кто, в конце концов, его отец?
- Предыдущая
- 50/80
- Следующая
