Сплошное свинство - Онищенко Алексей - Страница 76

• Предыдущая
• 76/82
• Следующая

— А я? — напомнил о себе фотограф. — Я ведь тоже могу быть чем-то полезным…

— Идем вместе со мной, эээ…

Только сейчас я понял, что забыл его имя. Не очень хорошо, верно. Однако я всегда предпочитал забывать имена, не говоря уже о фамилиях встречавшихся мне в жизни людей. Ради чего, спрашивается, помнить? Чтобы жалеть, когда они умрут или окажутся последними сволочами?

— Антон, — напомнил фотограф, — меня зовут Антон… Значит, думаете, мне лучше пойти вместе с вами?

Я подтвердил, что именно так и думаю.

— А может, мне лучше остаться в резерве?

— В каком резерве?

— Вы смотрели фильм «Лицо со шрамом»?

— Ну, смотрел когда-то…

— Помните, когда Тони Монтана поехал на первое задание, он зашел в номер к наркодилеру, а двух своих друзей оставил на улице. И когда выяснилось, что в номере засада, друзья смогли его выручить…

— Хорошая идея, — проворчал я, стараясь не вспоминать о том, что бывшему с Монтаной парню разрезали голову бензопилой, — оставайтесь на лестничном пролете. Если мы не появимся через пять минут, выходите на улицу и постарайтесь где-нибудь спрятаться.

— Почему спрятаться? — удивился фотограф.

— Потому что если мы не вернемся через пять минут, дело совсем плохо. И лучшее, что вы можете сделать, — это просто спасти свою жизнь, — ответил за меня Горан.

Мы разделились. Серб пошел на боковую лестницу, волоча за собою пулемет Дегтярева. Настоящий охотник: даже несмотря на стихийное бедствие, он не оставил свое оружие. Я поднялся на последний этаж, оставил Антона на лестничном пролете и толкнул дверь в коридор.

Сначала мне показалось, что все в порядке. Люди — вот они, смирно сидят на диванчиках вдоль стен. Рация стоит на подоконнике. Над ней склонился Зоран. И Аня здесь. И портативная китайская лампа горит, правда, без музыки.

— Почему сидим? — крикнул я, направляясь к рации. — Вертолет будет с минуты на минуту. Надо идти на крышу…

И только спустя несколько секунд я понял, что что-то было не так. Люди остались на своих местах. Лишь Даша — маленький воробушек нетрадиционной ориентации — напряженно сглотнула и тайком, стараясь не поворачивать голову, показала мне взглядом куда-то вбок. Я посмотрел в указанном направлении и встретился глазами с Аней. Она стояла около подоконника рядом с рацией, облокотившись на стену и отведя руки за спину. Она мало походила на себя прежнюю: лицо, раньше страдающее, испуганное, настороженное, сейчас имело оттенок мрачной решимости. Казалось, под кожу девушки впрыснули какой-то стягивающий раствор. Глаза смотрят прямо, пронизывая насквозь все на своем пути. Ни малейшего колебания обычно трепетных губ. Даже воздух входит в ноздри, не раздувая их, словно кто-то вталкивает его снаружи.

— Что с тобой? — спросил я девушку.

— Ничего, — холодно ответила она. — Садись, пожалуйста. Вон там, возле стены есть место.

— У нас нет времени рассиживаться. Надо идти навстречу вертолету.

— Его встретят, не беспокойся. А мы спокойно посидим, пока нас не заберут… И еще… Достань, пожалуйста, руку из кармана. Я знаю про твой кольт.

— Зоран, я ничего не понимаю, — попытался окликнуть я серба.

— Зоран не поможет тебе, — сказала Аня, доставая руки из-за спины.

В свете лампы блеснула сталь компактного пистолета Макарова. Может, и не самое точное на свете оружие, но в такой комнате это не имело значения. Аня направила ствол мне в переносицу, после чего ткнула Зорана рукой. Серб беззвучно упал на пол. Его грудь была залита кровью. Судя по глазам, умер он минут пять назад.

— Удивлен? — спросила меня девушка.

— Удивлен.

— Ну и зря. Мог бы догадаться обо всем раньше.

— Ты пасла нас от самой «Медузы»… Значит, это все-таки была подстава?

— Не совсем. Я на самом деле хотела сбежать. Но потом передумала.

— Или за тебя передумали….

— Какая разница? Садись! Мы сейчас дождемся, пока придут наши люди, и все будет хорошо.

Я неспешно примостился на подлокотнике большого коричневого кресла и положил руки на колени, как того требовала Аня.

— Какой-то бред…

— Первое правило человека, который не понимает того, что происходит: назвать все бредом и бессмыслицей.

— Ну не хочешь же ты сказать, что делаешь все это в своем уме? Зачем ты убила Зорана?

— Именно в своем уме я это и делаю, — сказала девушка. — А Зорана убивать я не хотела. Просто предложила ему поднять руки и отдать оружие. Сначала он послушался, и я привела его сюда. Но потом он попытался выбить у меня пистолет. Мне пришлось ответить. Так что это была самозащита…

Мои глаза окончательно привыкли к полумраку. Я заметил, что в углу лежит еще один труп. Длинные ноги в ливайсовских джинсах беспомощно раскинулись.

— А Черногорцев? Тоже самооборона?

— Да, — кивнула Аня. — Он пытался связаться по рации с вертолетом. Кстати, досталось не только им двоим: мне также пришлось пристрелить твою свинью. Очень жалко, но она все время путалась под ногами в медпункте…

— Ты и там согнала всех людей в кучку?

— Не я одна. Со мной было еще несколько человек из тех, что прибыли сюда с колонной. Они сейчас сторожат людей в медпункте и в других корпусах.

— Ну а как же свобода, о которой ты мечтала? — продолжал спрашивать я. — Как же тихая, спокойная жизнь, счастье, стабильность?

— Вот именно, — почесала лоб кончиком «Макарова» девушка. — Стабильность… Я долго думала над этим словом и поняла, что стабильность возможна только тогда, когда тобою кто-то жестко управляет.

— Вроде лидера «Стоящих»?

— Вроде него.

— Но ему наплевать на вас всех! — закричал я. — Он сумасшедший и служит только своим бредовым идеям!

— Правильно, — согласилась Аня. — Ему на нас наплевать. И поэтому я знаю, как себя вести. В этом и заключается стабильность… Я устала быть свободной. Переживать, метаться, все время принимать решения и за что-то отвечать… В свободе нет стабильности. А в стабильности — свободы. Надо было выбрать что-то одно. Только определиться сперва, где твое счастье… Вот я и выбрала….

— Ты запуталась… Бедная девочка… Ты просто запуталась…

— Нет, я не запуталась. Я знаю, в чем заключается смысл жизни. Теперь знаю… И я выиграю. А ты проиграл. Хочешь, расскажу, почему?

— Уж будь любезна, — кивнул я.

Мне не хотелось вести дискуссии, но время потянуть следовало.

— Ты почувствовал ко мне симпатию, — криво усмехнулась девушка. — Ты решил помочь мне. И в этом была твоя ошибка. Людей надо очень осторожно пускать в свой внутренний мир. И только тех, кому безраздельно доверяешь.

— Таких нет среди людей, — вспомнил о Свине я. Сомневаться в словах Ани я не мог, но все же мой офицер был не так прост, чтобы позволить себя застрелить какой-то девчонке.

— Тогда впускай тех, кому не жалко будет подставить спину, после того как они тебя предадут.

— Вот я и подставил…

— Слова, — потрясла головой Аня. — Одни слова. Надо меньше говорить, а то очень болит голова. Давай просто посидим спокойно, помолчим. Скоро придут наши — и все твои неприятности останутся в прошлом.

Я постарался сделать равнодушное лицо. Дело в том, что за спиной у Ани появился Горан. Серб шел осторожно, мягко ступая по ковру. Одного взгляда ему хватило, чтобы полностью оценить ситуацию. При виде своего мертвого товарища ноздри Горана раздулись. Он направил на Аню дуло пулемета и положил палец на спусковой крючок. Я знал, что сейчас произойдет. Но не знал, что делать. Я все еще жалел Аню. Однако, если не сообщить вертолету о реальном месте эвакуации, мы все останемся здесь. И погибнем — не от «Стоящих», так от волны. Дядя Миша предупреждал, что волна редко бывает одна…

— За спиной! — вскочила вдруг с места вдова Черногорцева.

Аня среагировала мгновенно. Вот уж не ожидал от нее такой сноровки: только что стояла у окна — и вот уже рядом со мной, приставляет пистолет к моему виску. Горан, разумеется, нажал на гашетку, но пули лишь разбили стекло, позволив дождю и ветру ворваться в наш уютный, пахнущий предательством мирок…

• Предыдущая
• 76/82
• Следующая