Сплошное свинство - Онищенко Алексей - Страница 49

• Предыдущая
• 49/82
• Следующая

— Но зачем?

Аня посмотрела на меня как на несмышленого младенца.

— Мы женаты четыре года. За это время я ни разу не была с другим мужчиной. А теперь хочу.

— Из твоих слов следует, что ты любила своего мужа…

— И сейчас люблю, — глухо произнесла девушка. — Именно поэтому мне надо оказаться с тобой в постели. Я сделала все, чтобы спасти его от «Стоящих». Но не смогла. И теперь, когда я уезжаю, мне надо вырвать его из моего сердца, иначе я не смогу уехать. И остаться тоже не смогу. Я должна почувствовать себя шлюхой… Должна… Лучше так, чем любить мертвеца.

Я очистил апельсин и предложил половинку Ане. Другую съел сам. Мне хотелось успокоить девушку. Но как — я не знал. Может, стоило позвать Свина…

Между тем Аня снова подвинулась поближе ко мне и провела пальцем вдоль моей голой ноги.

— Теперь мы поговорили. Можно приступить к делу.

Я встал с кровати, завернулся в простынь, сделал несколько шагов.

— Постой. Все-таки постой… Ты очень многое пережила…

— Это правда, — кивнула девушка.

— И тебе надо как-то решить твою проблему.

— Как?

Я пожал плечами.

— Если бы я знал как… Я всего лишь продюсер. Раскручиваю группы, организую концерты.

Девушка помолчала, смотря в пол. Затем резко подняла голову. Я заметил, что ее щеки порозовели, а пальцы рук сжались в кулаки.

— Вот именно. Ты не знаешь. И никто не знает. А что мне делать? Ну скажи, что мне делать, если ты не знаешь, все вокруг не знают, а мне видится только один выход из этой ситуации?

— Можно поискать другие пути, — начал было я, но девушка прервала меня довольно решительно.

— Я устала, слишком устала для каких-то поисков. И если ты не сделаешь то, о чем тебя просят, я просто сойду с ума. На твоей совести будет один пациент психушки, которого ты мог спасти, но не спас. Выбирай!

Я в замешательстве остановился.

— Иди ко мне! — требовательно произнесла Аня и протянула ко мне руки.

Я заготовил в уме нейтральную фразу и… пошел. То, что происходило следующие полчаса, лично я затруднялся назвать сексом. Да, я уступил, сделал так, как просила меня Аня. Конечно, девушка мне нравилась, однако обстоятельства нашего знакомства не очень-то воодушевляли мою нижнюю плоть. Но я не мог не согласиться с только что услышанными доводами… Постель являлась для девушки единственной отдушиной — и мне пришлось подчиниться, потому что ничего другого я предложить не мог, а помочь, повторюсь, очень хотелось.

Аня занималась любовью стиснув зубы, без стонов и приятного изнеможения. Резкие движения, скупые, точечно направленные ласки. Наверное, так спали в войну с гестаповскими офицерами законспирированные под проституток подпольщицы, считая секунды до оргазма и думая о какой-то другой, витающей на расстоянии тысячи километров от постели цели….

Я тоже не проявлял особых чудес альковной изобретательности — просто, без огонька выполнял то, что полагается выполнять в таких случаях. Удовольствия это мне не приносило, и к логическому завершению процесса со своей стороны я не подошел. Но Аню до финального содрогания все-таки довел. Энергично тряхнув головой, она повалилась на мою грудь и заплакала. Я не мешал. Только вытирал ее мокрые щеки и гладил по голове.

— Будь проклят этот циркуль, — прошептала она, слегка заикаясь от плача.

— О чем ты говоришь? — не понял я.

— Эмблема «Стоящих», — всхлипнула девушка, поднимаясь и натягивая на себя блузку. — Никогда не видел? Очень простое изображение.

Аня пролила на стол немного оставшегося в бутылке кьянти и нарисовала разводами влаги на темной полировке круг и две расходящиеся внутри его полосы, перехваченные в начале поперечной чертой.

Я посмотрел на рисунок и почувствовал, как у меня перехватывает дыхание. Казалось, легкие сжались в маленький, бездействующий, словно камень на побережье, комок. От недостатка воздуха закружилась голова. В глазах заплясали темные точки. Я стал медленно падать в черную бездну. И увидел в третий раз.

Мужчина сидел в машине и задумчиво созерцал сторожку. На этот раз погода была холодной. Стылый ветер, редкие лужицы крепко скованы твердым толстым льдом. Даже дышать приходилось с опаской: холодный воздух нестерпимо жег носоглотку. Мужчина представил, каково сейчас в бетонном подвале, и содрогнулся. Но затем взял себя в руки. Нельзя достичь своей цели без усилий и страданий. Эта истина бесспорна. Сколько мужчина себя помнил, люди получали то, к чему стремились, прикладывая огромные, до лопанья вен на руках, усилия. Начиная от Павки Корчагина и заканчивая отцом мужчины, который умер в пятьдесят лет из-за хронической усталости, вызванной десяти-, а то и двенадцатичасовым рабочим днем.

Мужчина засунул руку под куртку и вытащил из нагрудного кармана рубашки небольшой медальон. Круглый кусочек металла был согрет теплом тела. От всего сердца, можно сказать. Сегодня — решающий день. Или— да, или… Мужчина пока не решил, что будет заключать в себе второе «или». Но его наступление, похоже, приближалось неизбежно. Он промучился с Катей уже два месяца. Листья с деревьев совсем облетели, пару раз с неба срывался снег — торопливый, осторожный, похожий на разведчика, пробирающегося по вражеской территории. Еще чуть-чуть — и можно открывать шампанское к новогоднему столу. А сознание девушки все еще оставалось на прежнем уровне.

Нельзя сказать, чтобы она не пыталась что-то предпринять. Пыталась, да еще как! Просила, плакала, умоляла, угрожала… Обещала все мыслимые и немыслимые кары от своих дружков бандитов. Предлагала безумные сексуальные оргии, как со своим участием, так и с толпой подружек, услуги которых божилась оплатить из собственного кармана. Давила на жалость, рассказывала о больном папе и почти нищенствующей маме, прозябавших в захолустье и рассчитывавших на регулярную финансовую помощь от нежно обожаемой дочки. Лепетала о любимом парне, к которому собиралась вернуться аккурат после ночи их с мужчиной знакомства. Ей. видите ли, не хватало как раз той несчастной тысячи на билет…

Чуть позже, когда девушку настигла ломка, ее слова потеряли убедительность и минимальную логику. Катя металась по загаженному полу бетонного мешка, плевалась, пускала пену изо рта. Затем, придя на минуту в себя, призывала на голову мужчины проклятья — и тут же предлагала сделать королевский минет за дозу.

Ты ведь не знаешь, что такое королевский минет, котенок? Иди, мамочка покажет тебе! Иди же скорее! Только не забудь привезти мне дозу. Очень тебя прошу, не забудь! Если ты не знаешь, где можно купить то, что мне надо, я дам тебе адрес. Так и скажешь: порошок для Кати. Они меня знают. Только поторопись, ради Бога, поторопись! Почему ты стоишь? Почему? Ну не стой же там, говнюк! Ну что ты смотришь, мразь! Мне нужна наркота, понял? Давай, быстро дуй за ней! Быстро! Мудак, сволочь, пидарас!

Несколько раз мужчине казалось, что девушка умерла. Он приезжал, как обычно, открывал люк, чтобы спустить вниз пакет с дровами и провизией, — и видел только неподвижно лежащее тело. В таких случаях мужчина читал наизусть отходную молитву. Потом опускал таки пакет в подвал, захлопывал люк и уезжал. А когда возвращался — видел распотрошенную поклажу и стучащую от холода зубами Катю, обнимавшую буржуйку.

Ломка, таким образом, прошла. Вот уже две недели Катя не заикалась о наркотиках. Приятно, конечно. Но главная цель так и не была достигнута. Мужчина раздумывал о том, что делать дальше. Выбор разнообразием не радовал. Когда наступит зима, девушка умрет от холода. Мощность буржуйки ничтожно смешна перед трескучей силой легендарных русских морозов, сломавших хребет не одной армии иноземных захватчиков, мечтавших устроить в Кремле бордель.

Другой вариант — он мог сам убить ее. Сделать это несложно: достаточно просто спуститься вниз и резанут по горлу бритвой. Или использовать молоток. Или нож. Вариантов — море, как квадратиков в билете для лото. В любом случае девушка не окажет сопротивления. Она сильно ослабла за время заточения; пищи, которую приносил ей мужчина, хватало только на поддержание искорки жизни в хронически продрогшем, покрывшемся коростой теле. Но мужчину смущала такая развязка. Одно дело — пытаться направить человека на предназначенный ему Богом путь. Совсем другое — убить его. Лишать жизни людей в общем-то не возбраняется. Но только если они представляют угрозу правому делу. А Катя не представляла угрозы. Она блуждала в потемках, но на основополагающие истины бытия девушка не покушалась. И насильственная смерть — не выход, совсем не выход. Косвенно это будет означать поражение идеи мужчины. Значит, планы, о которых он так долго мечтал ночами, недейственны, а его путь ошибочен.

• Предыдущая
• 49/82
• Следующая