Шестой знак. Книга первая (СИ) - Лисина Александра - Страница 32

— В первый раз слышу. А богов у нас никаких сроду не было. Тыщу лет без них живем и дальше, думается мне, не пропадем.

— Плохо, — констатировала я. — Круто меня на этот раз занесло.

— А ты откуда вообще взялась-то? — неожиданно заинтересовался дед. — Одета непонятно, говоришь не по-нашему…

— Это еще почему? Ты же меня понимаешь без проблем.

— Я-то, может, и понимаю, — откликнулся водяной, а потом заметил, как льнет к моим ногам трава, и задумчиво наморщил лоб. — Но я живу долго, намного дальше любого из вас. А за столько лет уже не делаешь различий, с кем говоришь. Хоть со зверем, хоть с человеком… да и с рыбами я иногда не прочь словечком перемолвиться. А вот другой кто, наверное, с ходу тебя и не поймет.

— Что? — чуть не растерялась я.

— Речь у тебя неправильная, — охотно пояснил он. — Необычная больно. Если я не ошибаюсь, на этом языке у нас так говорили лет этак с тыщу назад. Но потом перешли на другой, попроще. А этот язык так и назвали — Старым. Его теперь и не знает почти никто. Да, наверное, он уже и не нужен.

Я замерла.

— А… какой тут теперь язык?

— Новый. И звучит он, если хочешь знать, примерно так… — тут водяной сложил губы трубочкой и просвистел-пробулькал нечто совершенно невообразимое, показавшееся мне полнейшей тарабарщиной. — Конечно, я не больно силен в этом деле, но лет сто назад слышал что-то похожее от рыбака на одной из дальних рек. У него там сети порвались, вот он и сказал, когда их увидел… ну, как раз то самое. Наверное, порчу т лодки отгонял, неуч. Или рыб опять приманить пытался.

Черт! Да что тут происходит?!

— Небось, сети ему ты сам и порвал, — ошалело моргнула я, силясь уложить в голове новую информацию и очень стараясь не думать о плохом.

— А не надо было рыбу без спросу воровать! — сварливо пробурчал водяной, тут же снова нахохлившись. — И вообще, нечего тут с сетями делать! Еще кто опять явится, и им тоже порву! У меня русалочки, хоть и стеснительные, но послушные. Если прикажу, то еще и притопят невежу, чтоб понятие заимел, с чем ко мне можно пожаловать, с чем и подступаться не стоит! Ишь, сети он вздумал на моих реках ставить! Да я его в следующий раз…

— Погоди, не буянь, — поспешила я остановить разошедшегося не на шутку старичка. — Я еще хочу спросить: у вас здесь когда-нибудь слышали хоть что-то об Иштах?

— Это еще кто такие? — подозрительно прищурился водяной.

— Э-э… Хозяева, — с нехорошим предчувствием пояснила я, уже представляя, что именно услышу. — Владетели… те, кому сама земля дает право собой распоряжаться…

— Не было, нет и не будет! — неожиданно отрезал мгновенно переменившийся в лице дед и подскочил, будто подброшенный пружиной. — Ну? Все спросила?! Больше вопросов нет?! Тогда я пошел — дел невпроворот, а тут я лясы с тобой точу, будто других занятий нету!

Я ошарашенно промолчала, почувствовав волну жгучей неприязни и прямо-таки физического отвращения к поднятой теме. Водяной же, явно обозлившись, так же решительно потопал прочь, оставляя после себя на траве неширокие лужи. Кажется, спешил уйти до того, как я опять открою рот.

Проводив его глазами до самого озера, я отвернулась и тяжело вздохнула:

— Спасибо, твое величество. Обрадовал ты меня просто несказанно…

Потом услышала шумный всплеск за спиной, но не стала смотреть, что там такое — Знаки вели себя спокойно, так что, наверное, это водяной так своеобразно попрощался. Странные он, конечно, вещи рассказал. Странные и неутешительные. Но, как ни крути, лжи я ни разу не почувствовала, а значит… значит, у меня опять большие проблемы. Даже не знаю, как теперь людям сказать, что домой вы, вероятно, попадем очень и очень не скоро.

Словно почувствовав мою печаль, лес вокруг успокаивающе зашелестел. Поднявшийся легкий ветерок ласково взъерошил мои подсохшие волосы. Упавший с одного из деревьев листок, закружившись, пролетел по причудливой траектории и, покачиваясь, медленно опустился на подставленную ладонь со Знаками. Какое-то время полежал спокойно, словно примериваясь и к чему-то прислушиваясь, а потом кожу кольнуло, и он рассыпался крохотными зелеными искорками.

Я вздрогнула от неожиданности, на краткий миг испугавшись, что стала счастливой обладательницей очередной грандиозной головной боли. Торопливо сдула оставшийся от листка пепел и с колотящимся сердцем посмотрела на шестилистник. Но нет, ничего плохого не произошло. Я не начала как-то иначе ощущать окружающий лес. Не почувствовала живущую неподалеку нежить. Не упала в обморок. Не обзавелась другими украшениями на руке. Только зеленый лепесток на шестилистнике, возможно, стал светиться чуть-чуть поярче, и все.

— Ф-фу, — я утерла внезапно вспотевший лоб. — Не надо меня больше так пугать, ладно? А то помру от счастья, и не будет у вас больше никаких Хозяев вообще…

— Эй, девица! — вдруг проскрипел сзади все тот же надтреснутый голос. — Долг-то ты с меня сняла али нет?

— Сняла, конечно, — вяло отмахнулась я, а потом обернулась и с удивлением посмотрела на высунувшегося из воды по пояс дедка, разглядывающего меня с безопасного расстояния. — Ты чего опять вылез? Иди себе с миром.

— Дык я… это… — отчего вдруг замялся водяной, — …я подумал тут: может, ты голодная, а?

Я медленно опустила руку и покачала головой.

— Нет. Спасибо, мне ничего не нужно.

— Просто я рыбки могу косячок подогнать, — словно не услышал он. — И сама поешь, и людей твоих накормим! Хочешь, а?

— Нет. Голодными мы и так не останемся.

— Тогда, может, водички ключевой набрать? — не унимался водяной. — Ледяная — аж зубы ломит! И она целебная, да! Раны излечивать может! Твои людям, небось, пригодится!

— Да что ты пристал? — удивилась я, собирая свои невеликие пожитки. — Сказано же: иди с миром. Ничего мне не нужно. И люди мои тоже в порядке. Сейчас я им ягод съедобных наберу, а напиться они и так, надеюсь, успели… не волнуйся, не пропадем.

— Не бывает такого, чтоб смертные ни в чем не нуждались! — упрямо возразил тцар. — Хоть что-то да попросят напоследок!

Я пожала плечами.

— Кто-то, может, попросит, а у меня и так все есть. Вот если бы ты мог нас домой перебросить…

— Нет, — с сожалением развел мокрыми руками дедок. — Моя власть только на эти озера и реки распространяется. А как домой вас вернуть, про то не ведаю.

— Тогда и говорить не о чем. Прощай, отец, — я поднялась с земли и решительно отвернулась.

— Погодь! Эй! Я ж еще имени твоего не узнал!

— Ну так ты и сам не представился, — усмехнулась я, уверенно потопав прочь.

— А у тцаров нет имен! — снова крикнул водяной. Торопливо, как-то неуверенно, словно это было очень важно. А потом до меня донесся новый всплеск, как если бы он суетливо заметался по озеру и, наконец, кинулся вдогонку. — Мне же не положено… эй! Не уходи! Я ж тебя не могу отпустить, не узнав, как звать-то!

Я ненадолго остановилась и все-таки оглянулась.

— Чего ж так строго? — спросила торопливо подгребающего к берегу водяного. — Имя тебе подавай… потом титул, номер банковского счета… у вас что, и тут положено отчеты писать?

— А то как же! — отдуваясь, тяжело выбрался на берег дедок. Правда, на этот раз он был не в рванье, а в длинной, покрытой разводами и клочьями тины рубахе, подпоясанный толстой веревкой, и в полотняных штанах такой же «боевой» грязно-зеленой раскраске, отчего его кожа казалась еще более темной, чем раньше. В правой руке держал длинную рыбью кость, похожую на легендарный трезубец Нептуна, только гораздо более скромных размеров. Наконец, в перепутанных и похожих больше на болотную кочку волосах виднелась такая же костяная трехзубая корона, при виде которой мне неудержимо захотелось рассмеяться.

— Ну и грозен ты, твое величество, — с трудом сдерживая смех, заметила я.

Водяной сразу же скис и, подрыгав мокрыми ногами, проворчал:

— Так положено: встречать всех пришлых при полном параде. Но народ же разный — кто сперва шишкой кинет, кто злата потребует, кто русалок моих видеть пожелает… сперва проверить должно, что за человек пришел. А уж потом разговоры вести.