Свинцовый взвод - Самаров Сергей Васильевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/43
• Следующая

– Эмир Джумали Парфюмер? – переспросил Раскатов. – Вот уж кого давно пора уничтожить. Этот уничтожения заслужил больше, чем Улугбеков. Это любой местный житель скажет.

Про эмира Джумали Парфюмера-Ихласова старший лейтенант Раскатов, конечно же, слышал, потому что сводки об обстановке в республике во время командировки на Северный Кавказ читал регулярно. И даже знал, что кличку свою Парфюмер получил не потому, что имеет какое-то отношение к настоящей парфюмерии, и даже не потому, что похож на героя некоторое время назад нашумевшего романа и одноименного кинофильма. Просто эмир Джумали однажды публично заявил, что считает одеколон «Цитрусовый» более вкусным напитком, чем французский и даже марочный грузинский коньяк. А уж одеколон «Тройной» всегда лучше медицинского спирта. Поговаривали, что именно из-за пристрастия к одеколону Парфюмер имеет цвет лица, позволяющий при взгляде мельком принять его за негра. А слегка циничная фраза о том, что Аллах верующим мусульманам запрещает пить вино, но не запрещает пить одеколон, настроила против эмира и духовенство, и простых верующих. Сам он, впрочем, считал себя человеком вне веры, не признавал ни законов, ни даже уголовных «понятий», хотя почти половину жизни провел в местах заключения. Понятия Парфюмера о правде отталкивали от него жителей района, где банда орудовала, и во многих селах и поселках нашлись бы желающие показать, где банда прячется. На это при поисковых мероприятиях можно было рассчитывать. Только для проведения поисковых мероприятий еще следовало получить разрешение командования.

– Все они одним миром мазаны. У Улугбекова авторитета в народе больше. Поддержка есть. Парфюмер-Ихласов опирается только на уголовную среду. Готов грабить всех подряд. Тем более у него сейчас положение такое. Ты слышал уже, старлей?

– О чем, товарищ майор?

– Ихласов влез в большие долги, чтобы закупить оружие. Желал стать значимой силой в регионе. А мы на границе перехватили идущий к нему караван. У Джумали большая банда, но добрая пятая часть его людей вооружена кое-как, от охотничьих ружей до пистолетов. И вообще, говорят, нет в банде ВВ [5] . А иметь их Джумали хочет. Он даже специалиста к себе пригласил из Пакистана. Деньги ему платит, получается, ни за что. Правда, есть у него четыре миномета «Поднос» [6] и большой боезапас к ним. Пару лет назад Парфюмер напал на армейские склады, хотел поживиться стрелковым оружием, но перепутал ангары и смог добыть только минометы и мины. Потом ко взводу охраны подоспела помощь, и эмир Джумали предпочел отступить. Даже взорвать склады у него не получилось из-за отсутствия взрывчатки. Там же, на складах, он сумел отбить у охраны АГС «Пламя» [7] . Время от времени использует. Но боезапас имеет небольшой, потому без толку гранаты не тратит. А теперь еще и долги отдавать надо, на него серьезно наезжают. По нашим данным, финансировали его уголовные авторитеты. Это, видимо, и толкнуло Парфюмера на обострение отношений с эмиром Хамидом.

– Какое обострение?

– Я тебе и рассказываю уже пять минут… – нетерпеливо махнул майор рукой. – Данные получены из аналитического центра. Косвенные, но тем не менее считающиеся почти доказанными. Мы не суд, чтобы косвенные улики отвергать. У нас свои критерии. И вот, на основе выводов аналитического отдела получена информация, что банда эмира Джумали Парфюмера-Ихласова напала на поселок Припрудный. Видимо, была информация, что Улугбеков прислал с курьером деньги для семьи брата. Банда Джумали, как вошла в поселок, сразу направилась к дому Улугбековых. Дома была одна Наташа. Над ней надругались, девушку пытали, но где лежат деньги, она не сказала. Приемная мать, когда вернулась домой, Наташу нашла уже мертвой, но деньги были на месте. Понятно, что Хамид не мог оставить это без внимания. Он сначала не знал, кто напал на поселок, и потому медлил. А когда получил данные, выступил. Думается, он знает, где искать Ихласова.

– А мы знаем? – сразу и напрямую спросил старший лейтенант.

Майор вздохнул совсем непритворно:

– К сожалению, мы знаем только приблизительный район. Точно так же, как было с самим эмиром Хамидом. Но веревочка виться долго не может. Конец у нее все равно есть.

– Это далеко? – слегка напряженно поинтересовался Раскатов.

– От нас семьдесят километров по более-менее проходимым тропам.

Раскатов долго не думал:

– Товарищ майор, мой взвод должен выступить туда. Сначала на разведку. Просто разведка и поиск, и ничего больше. Был бы день, мы бы за несколько часов добрались. Ночью идти тяжелее. Будем там только к утру.

Старший лейтенант посмотрел на него.

– Думаешь, одним взводом с задачей справишься?

– Смотря какая задача, товарищ майор, мне будет поставлена. С разведывательной задачей справлюсь. С боевой – не могу дать никаких гарантий.

– Может, твой взвод усилить моим отрядом? – Майору самому хотелось участвовать в решительных действиях.

– Два возражения. Первое. Ваши люди не обучены вести разведывательные действия. Поверьте мне, это совсем особый вид боевых действий, и, имея даже великолепную боевую подготовку, можно не справиться с разведзадачей. Второе. Большой отряд будет элементарно заметен со стороны. Кто-то же доложил в поселке Припрудном, что к вдове младшего Улугбекова приходил гонец от старшего брата. Значит, есть у Джумали осведомители в поселке. Есть, наверное, и в других местах. Составом взвода, даже разделившись, мы проскользнем через центральные улицы любого поселка незамеченными и даже не облаянными собаками. А большим составом это сделать будет невозможно.

Майор Еремеенко нахмурился. Надежды его не сбывались.

– Мне остается только согласиться. Кстати, своей властью я не могу тебя туда отправить. Я сейчас позвоню в антитеррористический комитет. Приказ должен исходить от них. А ты готовься следаков встретить. Уже мелькают вдали среди деревьев.

– Мне еще рапорт о захвате бункера нужно написать. В двух экземплярах. Один для командования, второй – для следователей. Я пока этим и займусь. И прикажу солдатам костерок развести. Все комарья будет меньше…

* * *

Рапорты писать старший лейтенант Раскатов давно научился. Писал обычно кратко, не вдаваясь в подробности, и всегда только по существу. Привычно постарался уложить все в десяток с небольшим конкретных строк. И закончил как раз к моменту, когда неподалеку разгорелся маленький костерок и около него появились посторонние люди, большинство из которых были в штатском. Отошедший в сторону для разговора со штабом антитеррористического комитета майор Еремеенко уже вернулся и встретил следственную бригаду. Майор объяснял что-то немолодому дагестанцу, который от него не отходил, тогда как другие уже готовились спуститься в подземелье и проверяли фонари. Раскатов понял, что рядом с майором стоит руководитель следственной бригады, и передал ему один экземпляр своего рапорта.

– Здравия желаю. Это, как я понимаю, вам?

– Правильно понимаешь. – Дагестанец взял лист бумаги, коротко глянул, едва ли что успев прочитать в полумраке, кивнул и убрал рапорт в папку, которую не выпускал из рук. Должно быть, майор Еремеенко его уже предупредил, чем занят командир взвода спецназа ГРУ, и руководитель следственной бригады ждал этого рапорта, как обычного и мелкого делового документа. А сам старший лейтенант вопросительно посмотрел на майора Еремеенко.

Тот, понимая, что этот взгляд значит, кивнул.

– В комитете согласны. Пойдем, я тебе карту выделю. У моего начальника штаба есть. И приблизительно место обозначу.

– Куда ты старлея отправляешь? – спросил руководитель следственной бригады у майора. – У меня могут возникнуть к нему вопросы.

Еремеенко глянул на Раскатова, и теперь уже старший лейтенант по взгляду понял, что майор не горит желанием делиться информацией с малознакомым следователем. Может быть, даже не имея к тому никаких конкретных оснований, но просто понимая, что такое соблюдение режима секретности. И ответил сам, потому что майору еще предстояло оставаться здесь с этим следователем, общаться с ним и работать, поэтому натягивать отношения в струну Еремеенко не хотелось:

• Предыдущая
• 7/43
• Следующая