Галактики как песчинки - Олдисс Брайан Уилсон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая

Министр и Фарро прошли к лифту, который доставил их в подземное помещение.

Оборудование, о котором говорил Янданаггер, внешне не впечатляло. Перед рядом кресел помещалось счётное устройство, над которым висело несколько масок, очень напоминающих противогазы и подсоединённых к кабелям, уходящим в стену.

Галактический Министр уселся в одно из кресел, предлагая Фарро место рядом.

— Что это за аппарат? — поинтересовался Фарро, не сумев как следует скрыть нотку тревоги, мелькнувшую в вопросе.

— Это разновидность волнового синтезатора. Его действие основано на преобразовании волн различной длины, которые не воспринимаются человеком. Затем он трансформирует их в парафразы, естественные для людей. Одновременно он передаёт объективные и субъективные впечатления о Вселенной. Другими словами, вы познаете, когда одеваете маску, и я включу его — механическую запись Вселенной — визуально, на слух и так далее… впечатления человеческого существа.

Должен предупредить вас, что из-за отсутствия опыта у вас может сложиться не очень лестное впечатление о синтезаторе. И все же, я надеюсь, он даст гораздо более приемлемое объяснение — что же такое Галактика — чем вы получите его, совершив пространное межзвёздное путешествие.

— Попробуем, — пробормотал Фарро, сжав в кулаки похолодевшие вдруг руки.

Вся колонна леммингов бросилась в спокойные волны океана. Они гребли упорно и целеустремлённо. Постепенно колонна начала распадаться: сильные животные вырвались далеко вперёд, а задние заметно отстали. Один за другим тонули слабые; но до тех пор, пока их головы не скрылись под водой, они неистово и отважно гребли вперёд, с глазами, устремлёнными в далёкий и пустой горизонт.

Ни один человек, лишённый антропоморфического чувства, не смог бы объяснить природы той цели, которая толкнула этих маленьких животных на такие жертвы ради её достижения.

Прохладная маска облегала лицо Фарро, закрывая уши и оставляя свободной лишь тыльную часть головы.

И снова искра леденящей тревоги пронеслась по телу.

— Выключатель у вас под рукой, — подсказал Министр. — Нажмите его.

Фарро послушно нажал и погрузился во тьму.

— Я с вами, — твёрдо произнёс Янданаггер. — У меня тоже маска, и вижу и чувствую я аналогично.

Спираль резко уходила во тьму, прорываясь сквозь Нечто — непрозрачное, гладкое Нечто — тёплое, как плоть. Материализовавшись из спирали, закружились плотной пеленой тысячи пузырьков, — тёмные, как многогранные виноградинки, размножаясь и размножаясь, словно их выдували из трубок. Огни на их поверхностях играли, сверкали, меняли свой цвет, вызывая туманную паутину, которая постепенно затянула все вокруг.

— Формируются клетки, делясь на бесконечных близнецов на наковальне создания. Вы видите начало новой жизни, — комментировал далёкий голос Янданаггера.

Как занавески на открытом окне под дуновением лёгкого ветерка, дрожали клетки под своей оболочкой в ожидании жизни. Момент зарождения поймать очень трудно. Только сейчас можно различить то, что скрывалось под покровом клетки; её полупрозрачность затуманилась, поверхность раскрасилась каким-то узором, словно по слепой воле случая она приняла форму с более определёнными очертаниями. Больше она уже не казалась красивой.

Внутри её закипало сознание — крошечное зёрнышко инстинкта без любви и знаний — глаз, пытающийся увидеть хоть что-то сквозь кожицу закрытого века. Отнюдь не инертное, оно дралось на краю страха и, не боясьего, подвергалось травме прорыва в бытие; сражалось, цеплялось, дабы не оторваться обратно в бесконечный поток небытия.

— Это загробная жизнь, о которой говорит ваша религия, — бесстрастно вещал голос Янданаггера. — Это — чистилище, через которое каждый из нас должен пройти. Но только не после, а до жизни. Душа, которая станет нами, должна прошагать миллиард лет прошлого, прежде чем достигнет настоящего, в надежде возродиться. Можно сказать, что она должна от чего-то очиститься.

Для Фарро зародыш являл собой всю Вселенную: он заполнил всю маску, а затем и всего его. Фарро страдал вместе с ним. Его разрывало давление — неизбежное давление времени и биохимии; боль, которая постепенно уходила вместе с вырисовыванием формы жизни. Он корчился — от червяка до личинки; у него прорезались жабры и вырастал хвост. Рыба, потом — не рыба, он начал взбираться по холму эволюции — мышинообразный, свинообразный, обезьяноподобный, дитяподобный.

— Это — Истина, о которой забывают самые мудрые. Все мы прошли через это.

Окружение теперь изменилось. Зародыш, перерождаясь, стал ребёнком, а ребёнок, подталкиваемый тысячами стимулов, может стать только человеком. И все же эти стимулы — животные, растения или минералы — тоже жили, но по-своему. Они соревновались. Постоянно бросали вызов человечеству; некоторые из них — получувственные — врывались в его плоть и питались ею; другие, нечувственные — словно волны прокатывались по его разуму и телу. Он — не одно целое, а фокальный плацдарм сил, постоянно угрожающих ему разрушением.

Невыносимо тяжело чувствовать себя меж образом и его посылкой, но Фарро ощущал себя именно этим новонародившимся человеком. Он понимал: все то, что происходит с тем человеком, происходит и с ним; он потел и извивался, как зародыш; чувствовал, как бежит солёная вода в его крови; слышал ход лучей в костном мозге. Сейчас его сознание свободнее, чем на стадии зародыша; во время щемящего момента страха, когда окружение изменилось, глаз сознания открыл веки.

— А теперь человек снова меняет окружающую среду, чтобы отважиться покинуть свою планету, — сказал Галактический Министр.

Но пространство оказалось не таким, как его представлял Фарро. Оно ударило его по глазам, словно сноп яркого света; не просто Ничего, а невероятная мощь сил, ползучая смесь стрессов и полей, в которой звезды и планеты висели, будто роса в паутине.

Жизнь не была видна — только те же взаимодействия полей и давлений, которые все время преследуют человека и которыми сам же он и успокаивается. И тем не менее его мироощущение достигло новой стадии — огонь сознания горит все более надёжно.

И снова он отправился во вне: плывёт к границам своей Галактики. Меняются его пропорции, состояние, размеры. Вначале плод побывал везде, обладая всем ужасом и силой полномерной Вселенной; сейчас сама Галактика представилась такой же маленькой и даже ещё меньшей, чем плод — маленькая золотая рыбка-шар, в котором плавает пескарь, не знающий разницы между водой и воздухом. Ибо нечем навести переправу через пучины Галактики: между ними ничего не существовало — Ничто бескрайнего Вне. А человек ничего ранее и не встречал. Свобода — это не то состояние, которое он знает, поскольку она не присутствует в его взаимопроникающем существовании.

Когда он выплыл на поверхность, что-то шевелилось там, вдали, за жёлтым ободом Галактики. Что-то, что невозможно разглядеть; но Оно там было, во Вне — неусыпное и когтистое — Тварь с чувствами, но без души. Огромная, она полуслышала и полувидела — раскалённая и стреляющая, словно разрывающаяся артерия. Фарро вскрикнул в темноте маски, испугавшись её величины и свирепости.

Тварь ожидала человека, расплескавшись вокруг Галактики, вокруг золотой рыбки-шара — крылья летучей мыши, раскинутые в ожидании.

Фарро снова вскрикнул.

— Извините, — еле слышно пробормотал он, когда Министр сорвал с него маску. — Извините.

Министр пожал плечами.

Дрожа всем телом, Фарро закрыл лицо руками, пытаясь уподобить их маске. Казалось, что эта Тварь, живущая за пределами Галактики, вошла в его сознание, чтобы обрести там своё постоянное пристанище.

Наконец, взяв себя в руки, он встал. Слабость разлилась и заполнила каждую его клетку. Облизнув губы, он заговорил:

— Так вы завлекаете нас в Федерацию, чтобы показать это?!

Янданаггер взял его за руку.

— Вернёмся в мою комнату. Есть вещи, которые теперь нуждаются в пояснении. Я хочу сказать вам об этом, чего я не сделал ранее.

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая