Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница - Купер Джеймс Фенимор - Страница 63

— Нам? Уж, никак, и ты помышляешь о донне Виолетте!

— К чему мне эта девушка, синьор, у меня есть своя жена. Я говорю во множественном числе, потому что в этом браке заинтересован не только род Градениго, но и некоторые дельцы Риальто.

— Понимаю. Ты опасаешься за свои деньги.

— Если б я был из пугливых, я не давал бы их взаймы с такой готовностью. Но, хотя состояния, которое вы унаследуете от отца, хватит, чтобы выплатить любую ссуду, богатство покойного синьора Тьеполо только умножит ваши гарантии.

— Признаю твою прозорливость и понимаю серьезность твоего предупреждения. Но все-таки мне кажется, что у тебя нет иных оснований, кроме боязни за свои деньги.

— Не забудьте и некоторые намеки вашего достойного родителя, синьор.

— Разве он говорил что-нибудь еще?

— Он говорил загадками, синьор, но ему внимало ухо умудренного опытом человека, и слова его не пропали даром. Богатую наследницу собираются увезти из Венеции, в этом я уверен, и, так как тут затронуты и мои личные интересы, я не пожалел бы лучшей бирюзы из своей лавки, чтобы узнать куда.

— Точно ли ты знаешь, что ее увезут сегодня в ночь?

— Ручаться не могу, но я почти уверен в этом.

— Довольно! Я позабочусь о своих и твоих интересах.

Якопо махнул на прощанье рукой и продолжил свой путь по Пьяцце.

— Если бы я сам побольше заботился о своих интересах, — пробормотал ювелир, — как надлежит делать всякому, кто связан с этой проклятой знатью, мне было бы все равно, выходи девушка хоть за турка!

— Осия! — шепнул вдруг кто-то в маске ему на ухо. — Два слова по секрету.

Ювелир вздрогнул — поглощенный своей недавней встречей, он даже не заметил, как к нему подошел человек. Незнакомец был тоже одет в домино, совершенно скрывавшее его фигуру.

— Что тебе нужно, синьор маска? — спросил осторожный ювелир.

— Сказать два слова по секрету. Ты можешь дать деньги под проценты?

— Это лучше спросить у государственного казначея! У меня много камней, которые стоят гораздо меньше, чем весят. Я бы с удовольствием отдал их на хранение кому-нибудь, кто счастливее меня и сможет их уберечь.

— Нет, это мне не подходит. Известно, что у тебя полно денег. Такие дельцы, как ты, никогда не откажут в ссуде, гарантии которой так же прочны, как законы Венеции! Тебе не в диковинку ссудить и тысячу дукатов.

— Те, кто называет меня богачом, синьор маска, любят подшучивать над бедным сыном несчастного народа. Я не испытываю уж очень большой нужды, это правда, но ссуда в тысячу дукатов мне не по плечу. Если бы вы хотели купить аметист или рубин, благородный синьор, может быть, мы в заключили бы с вами сделку.

— Мне нужны деньги, старик, а драгоценности я и сам могу тебе уступить! И деньги нужны мне срочно, сейчас же, а болтать у меня нет времени! Говори свои условия.

— Вы так настойчивы, синьор, что у вас, по-видимому, надежные гарантии?

— Я уже сказал, что мои гарантии не менее прочны, чем законы Венеции. Итак, тысячу цехинов, и побыстрее! А насчет процентов — посоветуйся со своей совестью.

Осия решил, что теперь для сделки возникли более подходящие условия, и стал серьезно слушать незнакомца.

— Синьор, — сказал наконец ювелир, — тысяча дукатов не валяются на площади. Прежде чем одолжить их, необходимо долго и терпеливо их зарабатывать. А тот, кто хочет их занять…

— …стоит подле тебя!

— …должен быть хорошо известен на Риальто.

— Под солидный залог ты ссужаешь деньги и маскам, осторожный Осия! Или молва преувеличивает твое великодушие?

— Достаточный залог рассеивает мои сомнения, даже если клиент мне так же неизвестен, как члены Совета Трех. Но в данном случае я не вижу ничего похожего. Приходите ко мне завтра в маске или без нее, как вам больше нравится, потому что я не имею обыкновения совать нос в чужие секреты больше, чем этого требуют мои собственные интересы, и я пошарю в своих сундуках, хотя они могут оказаться такими же пустыми, как сундуки некоторых наследников Венеции.

— Мои дела не терпят отлагательства! У тебя есть деньги при себе? Я согласен на любые проценты.

— Я мог бы собрать нужную сумму у моих знакомых под залог драгоценных камней. Но тот, кто обратится к ним с такой просьбой, должен гарантировать выплату.

— Значит, можно будет получить деньги? В этом я могу быть уверен?

Осия колебался, потому что все его старания угадать, кто скрывается под маской, оказались тщетными, и если он считал благоприятным знаком самоуверенный тон незнакомца, то нетерпение, с которым тот требовал денег, невольно настораживало ростовщика.

— Я повторяю: с помощью моих друзей, — сказал осторожно Осия.

— Такая неопределенность мне не подходит! Прощай, Осия, поищу где-нибудь еще.

— Если бы вам предстояло уплатить эти деньги за брачную церемонию, вы и то, наверно, спешили бы не больше! Надеюсь, два моих друга сейчас дома, и часть денег будет у меня на руках.

— Я не могу полагаться на такую случайность.

— Вы ошибаетесь, синьор, риск очень невелик, так как один из них прикован к постели, а второй не пропускает дня, чтоб не навестить его.

— Никакая случайность не должна грозить нашему договору. Деньги под залог и твоя совесть — как третейский судья! Я не хочу вступать в сомнительные сделки, за которыми последует отказ под предлогом того, что другие стороны не удовлетворены.

— Праведный Даниил! Чтоб услужить вам, я, пожалуй, рискну! Один известный ювелир — Леви из Ливорно — оставил мне кошелек как раз с нужной вам суммой; на указанных условиях я могу воспользоваться этими деньгами и вернуть их ему спустя некоторое время.

— Очень благодарен тебе, Осия, — сказал незнакомец, слегка приподняв и тут же опустив маску. — Это существенно сократит наши переговоры. Деньги того ювелира у тебя с собой?

Осия остолбенел. Приподнятая маска раскрыла ему две истины: во-первых, он доверил свои сомнения насчет намерений сената по отношению к донне Виолетте какому-то незнакомцу и, во-вторых, откровенно признав, что располагает необходимой суммой, он лишился единственного предлога, под которым ему удалось бы отказать в деньгах Джакомо Градениго.

— Надеюсь, что, узнав во мне старого клиента, ты не станешь расстраивать нашу сделку, Осия? — спросил распутный наследник сенатора, почти не скрывая иронии.

— Отец Авраам! Да знай я, что передо мной синьор Джакомо, мы давно бы уже закончили наши переговоры!

— Ну конечно, ты сразу сказал бы, что у тебя нет денег, как ты частенько делаешь в последнее время.

— Нет, нет, синьор, я никогда не отрекаюсь от своих слов! Но я не должен забывать свое обещание, данное Леви. Осторожный ювелир взял с меня клятву, что ядам его деньги только тому, кто вернет их наверняка.

— Он может быть совершенно спокоен: ведь это ты занял у него деньги, чтобы одолжить их мне!

— Синьор, вы ставите мою совесть в неловкое положение. Вы должны мне теперь около шести тысяч цехинов, и если б я поверил вам эти деньги на слово, а выпотом вернули бы их мне — два предположения явно несбыточных, — то естественная забота о собственном благополучии могла бы заставить меня подать векселя ко взысканию и тем самым подвергнуть опасности состояние Леви.

— Сговаривайся со своей совестью как хочешь, Осия. Ты признался, что деньги у тебя есть, и вот тебе в залог драгоценности, а мне давай цехины!

Возможно, тон молодого Градениго не тронул бы каменное сердце ювелира, ибо ему были присущи все недостатки человека, осуждаемого общественным мнением, но, когда, оправившись от изумления, старик стал объяснять патрицию свои опасения по поводу участи донны Виолетты (брак которой был известен лишь его свидетелям и членам Совета Трех), он, к своей величайшей радости, обнаружил, что деньги требовались Джакомо именно для того, чтобы увезти девушку в какое-нибудь тайное убежище. Все дело предстало теперь в ином свете. Так как драгоценности, предложенные в залог, стоили требуемой суммы да к тому же появилась некоторая надежда, что благодаря римским владениям донны Виолетты он сможет взыскать с Джакомо старые долги, Осия счел даже выгодным ссудить молодому патрицию деньги, якобы принадлежащие Леви. Как только обе стороны поняли друг друга, они вместе покинули площадь, чтобы завершить свою сделку.