Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал - Грубер Фрэнк - Страница 71

Войдя в заведение, Джонни и Сэм направились прямо к бару.

— Две кружки лучшего пива, — заказал Джонни бармену.

— Эй, посмотри-ка… — удивленно воскликнул в этот момент Сэм Крэгг.

У середины стойки сидел тот самый усатый, коротко стриженный автор Вилли Воллер. Видимо, проиграв в кости свою песню, он пытался хорошенько напиться.

Однако он был не так уж пьян, поскольку узнал Джонни и Сэма и подсел к ним.

— Послушайте, — начал Воллер, — вы заполучили товар на миллион за какие-то паршивые сорок долларов.

— Да? — удивился Джонни. — А за сколько ты продал свою последнюю песню?

— Не важно, — отрезал тот. — «Фруктовая ириска» — моя лучшая вещь. Здесь есть и мелодия, и ритм, и слова. Да, приятель, какие слова!

— Ты про слова, или, как ты их еще зовешь, — стихи? — с издевкой сказал Джонни и процитировал: — «Я люблю фруктовые ириски, фруктовые ириски, липкие и сладкие, липкие и сладкие фруктовые ириски». Да недоразвитый ребенок напишет лучше.

— Вы не ощущаете ее, — вскричал Вилли Воллер. — Главное — не что говорится, а как. И ритм, ритм! Вот что важно.

Он отставил рюмку с недопитым виски и начал выстукивать ритм ладонями по стойке из красного дерева. Затем он запел:

— Я люблю фруктовые ириски, фруктовые ириски, липкие и сладкие, липкие и сладкие фруктовые ириски.

Шагах в пяти от них тапер-ревматик начал что-то бренчать на своем пианино. Получалось неплохо, а главное — громко, так что Вилли Воллер бросил упражняться в вокале, показал дрожащей рукой в сторону инструмента и его мучителя и крикнул:

— Послушайте его, разве это музыка?

— Он хотя бы не напрягает связки, — громко сказал Джонни, стараясь заглушить металлический стон пианино.

— Такая музыка ушла вместе с Робертом Ли! — крикнул в ответ Вилли Воллер. — Это — старье, приятель. Песня завтрашнего дня — «Фруктовая ириска». У нее есть ритм, настоящий ритм. Музыканты взвоют от восторга.

— От восторга взвоют все соседские кошки, — ответил Джонни.

Вилли Воллер бросил на Флетчера уничтожающий взгляд:

— Ну ты отстал, парень.

Затем он решительно вытащил из нагрудного кармана сложенный лист бумаги и заявил:

— Сейчас я покажу, как она звучит по-настоящему…

— Постой, — воскликнул Сэм, — это моя песня!

Он попытался выхватить бумагу у песенника из-за спины Джонни, но Воллер увернулся.

— Это только копия. Оригинал у тебя… — извиняющимся тоном произнес он.

Подхватив рюмку с виски, он направился к пианино. Отклонившись от курса сначала вправо, затем влево, он все же сумел достичь места назначения. Протянув ноты таперу, Воллер сказал:

— Сбацай-ка это на своем инструменте. Играй, играй!

Тот просмотрел сочинение, промычал себе под нос несколько нот и положил листок на пюпитр.

— Я рядом, — приободрил его Вилли Воллер.

Тапер заиграл. Воллер шлепнул ладонью по крышке инструмента и воскликнул:

— Быстрее, быстрее, ритм давай!

Тапер вошел в раж, а Вилли Воллер запел:

Затем он стукнул кулаком по крышке еще раз и снова крикнул:

— Ритм, ритм!

Допив остаток виски, он небрежно отодвинул рюмку.

— Давай сначала!

Вдруг лицо его перекосилось, и он схватился за сердце. Пошатнувшись, песенник пронзительно вскрикнул и рухнул на пол. Тапер, взяв было аккорд на басах, тут же перестал играть. Его взгляд теперь был прикован к человеку, растянувшемуся на полу.

Сидевший за стойкой Сэм пояснил:

— Так падают только от виски.

Джонни соскочил со стула, быстро подбежал к пианино, склонился над Вилли Воллером и посмотрел ему в лицо. Через мгновение, подняв глаза на Сэма, Джонни удивленно объявил: «Он мертв!»

Вилли Воллер отправился к праотцам вскоре после того, как часы пробили половину пятого. Десять минут седьмого у лейтенанта Тарга из отдела убийств наконец нашлось время, чтобы поговорить с Джонни и Сэмом. К этому времени патологоанатомы уже осмотрели тело Вилли Воллера, а полицейские все сфотографировали под разными углами, осмотрели и задали множество вопросов. Полчаса они мучили вопросами бармена, а теперь лейтенант Тарг решил, что настал черед Джонни и Сэма.

— Кроме покойника, из посетителей здесь были только вы? — начал Тарг.

— Ага, — сказал Джонни, — и убийца здесь тоже был.

— Какой убийца?

— Тот, кто подсыпал цианид в виски.

— Какой цианид?

— У меня есть уши, — обиделся Джонни. — Я хорошо слышу. Доктор сказал вам, что Воллер отравился цианидом.

— Хорошо, хорошо, — примирительно сказал Тарг. — У вас есть уши. Большие уши. И вы ими внимательно слушали. А вы не слышали, может, кто-то мне сказал, что это было убийство?

— Конечно убийство, а что же еще?

— Например, самоубийство.

— Меня не обманешь! — разозлился Джонни. — Если бы вы здесь присутствовали, наверняка бы поняли, что это не самоубийство. Не похоже, что он решил свести счеты с жизнью.

— Допустим, — согласился лейтенант Тарг, — это было убийство, а вы с приятелем были в это время единственными посетителями.

— Но-но! — Поднявшийся с места Сэм явно почувствовал тревогу.

Джонни остановил его быстрым движением руки.

— Нет, мы были не одни, — твердо сказал он лейтенанту полиции. — В конце стойки сидел еще один человек…

Лейтенант Тарг пристально посмотрел на Джонни и перевел взгляд на бармена:

— Это правда?

Бармен встрепенулся:

— Да, здесь сидел один тип, когда они вошли, но он ушел до того, как Воллер отдал концы.

— Но после того, как Воллер взял рюмку и оказался у пианино, — вставил Джонни.

— Подождите, — сказал полицейский.

Он подошел к инструменту, где на стуле, угрюмо нахохлившись, сидел тапер, и обратился к нему:

— Вы все время сидели лицом к двери…

— Да, — перебил его тапер, — но я не помню, кто…

— Так вспомните! — рявкнул лейтенант.

— В конце стойки действительно кто-то сидел, — неуверенно начал тапер. Он поискал кого-то глазами за спиной лейтенанта Тарга. Джонни Флетчер быстро повернул голову и увидел, как бармен сделал какое-то движение рукой.

Джонни тут же подскочил к стойке и ткнул бармена пальцем в грудь:

— Не подсказывай!

— Я отгонял муху, — смутился бармен.

Лейтенант Тарг мгновенно оказался рядом:

— Я все слышал.

— Тот тип даже близко ни к кому не подходил, — испуганно пролепетал бармен, — а ушел он, когда они запели.

— Напряги свои мозги еще разок, — угрожающе сказал лейтенант. — Ведь ты его знаешь.

— Не знаю, — всполошился бармен. — Я видел его раз или два, но никогда с ним не заговаривал. Посетители в мои дела не лезут, а я в их дела не встреваю…

Детектив вернулся к пианино и спросил тапера:

— А вы его видели?

Взгляд пианиста метнулся было опять в сторону бара, но он заметил суровое выражение лица детектива и сознался:

— Тот тип приходил сюда несколько раз, но Мэт прав, он никогда ничего не говорил. Сидел он всегда у края стойки. Сидит, бывало, там и ни с кем не разговаривает. Только раз, правда, он сказал…

— Что?

— Я сидел слишком далеко и ничего не слышал, — покачав головой, произнес пианист.

Лейтенант снова подошел к бармену:

— Что он сказал?

— Было это на прошлой неделе, — с мрачным видом признался бармен. — Сидел он здесь и тоскливо пил пиво из кружки. Тут кто-то зашел и поздоровался с ним…

— Как он его назвал?

— Никак. Тот ничего больше не сказал, но похоже было, что они знакомы.

— Но как он к нему обратился?

— Я пропустил мимо ушей, — помрачнев еще больше, заявил бармен. — По-моему, он назвал его Ник или, может быть, Дик.

— Значит, он сказал «привет, Ник» или, может быть, «привет, Дик». Кое-что мы выяснили. Теперь постараемся выяснить еще немного. Ник или Дик сюда часто приходит?