Два талисмана - Голотвина Ольга - Страница 49

Но, увы, невезучий: явился не вовремя. Сейчас он ей не нужен.

— А почему ты не попытался убить меня? — внезапно спросила Вьямра.

Лгать не стал. Бухнул напрямик:

— А вдруг у тебя есть наследники? Им моя расписка достанется!

Старуха всплеснула руками и расхохоталась так, что одеяло сползло с плеч. Она смеялась так искренне и громко, что не сразу расслышала стук в дверь.

А заслышав, разом оборвала смех, подобралась, крикнула телохранителю?

— Что там, Айбиш?

— К моей госпоже, — смущенно просипел охранник.

— Да что ж за ночь такая! — возмутилась Вьямра. — Может, еще похоронная процессия через спальню прошагает?

Но тут же она спохватилась: вряд ли еще кто-то, кроме этого лысого дурня, осмелился бы тревожить ее ночью по пустякам.

— И кого же там принесло?

— О ком госпожа предупреждала… юную барышню…

И тут Прешдаг, не сводивший с Вьямры взгляда, потрясенно увидел, как помертвело лицо старухи, как заострились ее черты. Едва не уронив одеяло, в которое она была завернута, королева скупщиков краденого метнулась к двери, на ходу бросив циркачу:

— Жди здесь.

Едва за старухой закрылась дверь — к счастью, неплотно, — Прешдаг по-змеиному, всем телом кинулся на пол, растянулся у входа, припав ухом к щели между дверью и порогом. Он должен был узнать, что так потрясло эту бессердечную ведьму. Любая мелочь могла спасти семью и цирк.

Сначала он слышал неразборчивые женские голоса. Они доносились снизу: видимо, старуха спустилась по лестнице навстречу гостье. Укротитель напряг слух — и тут в негромком журчании женских речей вдруг прорезалось гневное восклицание Вьямры:

— Что-о?! Да ты с ума сошла!

Голос девушки зазвучал еще тише.

— И зачем? — осведомилась старуха. — Искать эту вещь будут всем городом, а сосватаешь кому? Что ты за сорока жадная: сперва хватаешь, потом думаешь!

В ответ — виноватый, еле слышный шелест.

— А как поняла, что натворила, так бегом ко мне, да? Ты бы еще с главного храма ворота сняла — те, что с резьбой, — и ко мне бы притащила, чтоб я тебе помогла их сосватать! Думаешь, во всем городе на твой товар найдется покупатель?

Гостья ничего не ответила.

— Только не вздумай разреветься! — строго прикрикнула Вьямра. — Тебе повезло. Я знаю единственного человека в городе, который захочет купить твою добычу. Конечно, я в доле. Половина на половину.

Девушка изумленно вскрикнула.

— Не нравится? — хмыкнула старуха. — Это я любя… Кому другому я бы десятую часть оставила — и он бы в ноги мне за это поклонился!

Заскрипела лестница. Прешдаг метнулся прочь от двери и замер в коленопреклоненной позе, словно и не пошевелился с уходом старой карги.

Но, должно быть, лестница скрипнула оттого, что старуха уселась на ступеньку. Разговор внизу продолжался. Укротитель побоялся вернуться к подслушиванию и, стоя на коленях, гадал, может ли изменить его судьбу то, что он узнал.

Наконец вернулась Вьямра, придерживая на плечах одеяло. Взглянула на Прешдага так, словно впервые его увидела.

— А ты, циркач, оказывается, везучий. Есть работа, и спешная. Охранника своего отпускать не хочу, мало ли кто вздумает обидеть старую женщину. Больше никого под рукой нет. А ты вроде вызывался мне службу сослужить?

От волнения у Прешдага перехватило горло. Он бухнул себя в широкую грудь кулаком, преданно вытаращив глаза на Вьямру: мол, повелевай!

— На лестнице ждет девушка. Пойдешь вместе с нею и сделаешь все, что она прикажет. Слышишь? Все, что велит, не раздумывая!.. Отработаешь пятую часть долга, на остальное получишь пять дней отсрочки, я сегодня щедрая. Но чтоб барышню охранял, как гвардия охраняет короля!

— Вороне не дам мимо нее пролететь! — истово заверил Вьямру Прешдаг.

— Смотри у меня! — сурово отозвалась Вьямра. — Не будь раззявой. Вам придется встретиться кое с кем поопаснее вороны!

Утро тридцать третьего дня Звездопадного месяца

С первыми лучами солнца Ларш покинул дом вдовы-швеи, хотя Чирайна Смеющаяся Птица упрашивала дорогих гостей подождать, пока она займет у соседей муки и угостит своего спасителя хотя бы лепешками. Ларш отказался наотрез, заверил женщину, что вчерашний крабовый пир был великолепен, и, уходя, незаметно положил на пол у очага серебряную монету — так, чтобы Чирайна обязательно ее заметила, когда встанет на колени у очага и примется раздувать вчерашние угли.

Мирвик напомнил своему высокородному спутнику, что уйти надо через пролом в заборе, вдоль обрыва. Незачем пятнать доброе имя вдовы…

Солнце еще не успело подняться над низкими, плоскими крышами Аршмира, когда молодой стражник, как орел на стаю куропаток, набросился на циркачей.

Уже само его появление навело на бедняг ужас. Тощая наррабанка всплеснула руками, щеки ее из темно-смуглых стали серыми. Сыновья прижались к матери, вцепившись в юбку. Сбежавшиеся циркачи глядели настороженно, а два мелких пса хоть не лаяли, а только тихо рычали, но видно было, что они обрадуются случаю цапнуть пришельца за икру. Чувствовали собачки общее настроение, и бумажные цветные розочки на ошейниках не делали их дружелюбнее на вид.

Увы, ни один из этих псов не напоминал Мотылька.

— Та-ак, — произнес Ларш с интонацией, которую одобрил бы десятник. — Законы, стало быть, нарушаем? Хранитель по милости своей дозволил вам представления давать, а вы поперек закона пошли?

И, выдержав убийственную паузу, поинтересовался:

— Ну, и где эта собака?.. Тебя, голубушка, спрашиваю, тебя!

— Собака? — непонимающе переспросила наррабанка. — Какая… а, так вы, ваша милость, про мужа моего спрашиваете? А он ушел. В город. Пьянствует где-то.

— Муж? — опешил Ларш, выходя из роли грозного «краба». — Зачем мне твой муж? Я спрашиваю: где пес?

— Пес? — шепнула наррабанка непослушными губами. — Ох… пес… Финкуд, неужто за тобой пришли?

Все глаза обратились на «человека-пса», который, по случаю близкого представления, щеголял в полном наряде: в шапочке с пришитыми висящими ушами, меховой куртке и с рыжим собачьим хвостом, торчащим из штанов.

Под общими взглядами «человек-пес» шагнул назад, грохнулся на колени и возопил:

— А что — Финкуд? Финкуд-то при чем? Я вообще ничего не знаю! Рейха, хоть ты ему скажи…

— Не знаешь, где щенок? — грозно спросил Ларш. — А кто же из ваших купил краденую собачонку?

— Собачонку? — вскинул голову Финкуд. — Какую еще собачонку?

— У Дочери Клана украли собаку. Белую. Ученую. И продали в цирк. Я тут все переверну, а пса найду!

Рейха обернулась к циркачам. Глаза ее из испуганных стали яростными.

— Кто из вас купил собаку?

Ответом было молчание.

— Говорите! Сразу, сейчас! — прохрипела наррабанка. — Скроете — пожалеете! Все равно узнаю и со свету сживу!

— Признавайтесь, кто знает! — поддержал хозяйку Финкуд, все еще стоя на коленях.

— Мам, — дернул мальчик мать за юбку, — у Сариви в фургоне всю ночь кто-то скулил.

— Где Сариви? — жестко спросила Рейха.

— Спит еще, — неохотно ответил кто-то из циркачей.

— Разбудить!

Тут же из крайнего фургона была извлечена и приведена к стражнику долговязая веснушчатая девица с заспанным лицом и растрепанными светлыми волосами.

— И чего шуметь, за руки хватать? — по-мужски низким голосом поинтересовалась она. — Ну, купила я тявчика, Снежком зовут. Так за свои девять медяков купила, за накопленные. Вон Искорка старая уже, трюки путает.

— Пес, — веско объяснил стражник, — похищен у Дочери Клана. Влиятельная дама. До Хранителя уже дошла. Надо будет — дойдет до короля.

Сариви прониклась серьезностью ситуации, метнулась к фургону и вернулась, бережно держа белого песика с черным пятном на лбу.

— А ведь это поганое свинячье отродье мне бренчало, что у тявчика хозяйка померла! — с досадой сказала циркачка. — А родичи, мол, Снежка из дому вышвырнули и… ой!