Работа для рыжих - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 48
- Предыдущая
- 48/121
- Следующая
Другое дерево с серебристой, как у тополя, корой и тонким стволиком листья имело презабавные, похожие на парные от каштанов-лилипутов.
Самое светлое обладало не белой, подобно березе, корой, а желтоватой, как осенний лист липы, крона же балансировала между серым и желтым, тут, кажется, все зависело от возраста листьев. Самые молодые отличались особенной яркостью.
Про дикое зверье и птичек я ничего конкретного сказать не могла, потому как ни единого представителя фауны не видела в глаза, небось охрана дороги еще и живность отпугивала, чтобы не мешалась под ногами у прохожего да проезжего люда. Или крылатые бестии умели прятаться не в пример лучше земных, там-то я сколько раз не только воробьев, галок и сорок видала, но даже прибалдевших от собственных трелей соловьев удавалось застигнуть на месте концерта. А здесь неизвестных певцов только послушать довелось.
Вдоль дороги и в глубине артаксарского леса птичьи голоса звучали неслаженным, однако гармоничным в силу естественности хором. По весне пернатые, пока на яйца не сели, петь горазды. Одни тихо тенькали в кустах, другие выводили высоко в кронах: «Ди-ди-нить, ди-ти-ррр-виить!» Им вторили певуны второго яруса: «Виффр-пить! Чи-чи-нить!»
Звучало мило, но было столь же непривычно уху, как и глазу серо-желтая листва.
Зато (я украдкой покосилась на своих телохранителей) для кое-кого в нашей группе и пение птичье, и лес были не то чтобы привычными и хорошо знакомыми — где там в два-то года привычки особые заиметь, — но инстинктивно естественными и родными. Менее напряженной я, пожалуй, эту скрытную пару еще никогда не видела. А Киз… Ё-моё! Ни фига себе! Готова спорить, на его губах гуляла мечтательная улыбка, которая, впрочем, стоило ему заметить чужое внимание, тут же спряталась. Физиономия приняла привычно-цинично-индифферентное выражение из серии: «Мир, ты не любишь меня, я тебя, но мне на это плевать». Ладно-ладно, прячься, теперь-то не обманешь, я знаю, каким ты можешь быть, и знаю, что не все в мире, исключая брата, тебе безразлично. Упрямый ты, конечно, мужик, как осел, не зря Фалю на язык именно эта зверушка легла, а все равно не потерянный для общества тип, мы еще сделаем из тебя человека, как и желало твое подсознание! Разумеется, вслух я информировать Киза о сем благородном намерении не стала. Жертва, не ведающая о намерениях палача, слабее сопротивляется. Будто почуяв недоброе, киллер решительно направил Буяна ко мне и потребовал:
— Есть время, расскажи о других видениях.
То ли хотел развенчать их истинность прилюдно… хм… вернее, прибратно, то ли на самом деле посчитал важным знать подробности, чтобы иметь возможность принимать эффективные меры. А может быть, инстинктивно пытался перевести мою творческую энергию в безопасное для себя русло. Наивный, неужели он думает, что меня на всех не хватит? Хватит, я же вредная и упрямая! А так, как умеют вредничать и упрямиться женщины, никогда никакому мужчине не суметь, они под другое заточены.
Предвкушая историю, оживленно затрепетал крылышками Фаль, поддержал киллера:
— Расскажи! Расскажи!
Перед глазами снова встала та картинка в стиле хоррор с каменным стулом, бедолагой, на него водружаемым, и «аппетитными» последствиями оного действа. Милую лесную романтику и умиротворенно-созерцательное настроение как корова языком слизала. Я вздохнула, но запираться не стала. Пусть лучше все свои знают, что я видела, а свинка нас не услышит, если руну звука изнанкой вывернуть. Голубая ансуз легко возникла перед мысленным взором, встала «на голову» и совершила оборот вокруг нас четверых, исключая местное парнокопытное из круга избранных. Острый слух против рунной магии дает нулевой эффект, пусть вон лучше птичек слушает, релаксирует и продолжает мерно трусить по дороге.
— После триллера о «покушении на Алльзу» я видела еще две картинки, но они не такие понятные, — поделилась сведениями с мужчинами, предварительно сообщив, что слегка подкорректировала круг слушателей, и мы вольны беседовать свободно. А потом расписала темный каменный мешок с огромным каменным же стулом внутри. — Только работал этот стул поэффективнее электрического. — Поморщившись, я коротко описала процесс свидания предмета мебели с седалищем жертвы и высказала сложившееся у меня мнение, что видела я не разовый акт преступного злодейства, а одну из регулярных акций, возможно, казнь.
— Похоже, какая-то местная магия, — задумчиво предположил Гиз и, припоминая мои ранние видения, касавшиеся Кейсара Дерга, повлекшие за собой грандиозную акцию вызволения детектива из-под замков и экстренную смену правящего монарха, спросил: — Жертву узнала?
— Нет, видно было плохо, только мне все равно почему-то казалось, что я того бедолагу никогда раньше не встречала, — честно призналась я и для самой же себя мысленно отметила: «Но это вовсе не означает, что не встречу в будущем».
— Бедолагу? Сразу в жалость ударилась! А если он кровожадный убийца? — скривился Киз.
— Может, и так. Не буду вступать в очередной и бесконечный философский спор на тему: имеет ли право общество казнить преступника или оно, делая так, лишь расписывается в своем бессилии и мстит по-звериному, — спокойно согласилась я, машинально погладив мягкие косицы Дэлькоровой гривы. Все, что хотела, на семинарах по философии высказала, что теперь-то базарить. — Я лишь описала свои впечатления от происходящего. Я не судья и не палач, быть зрителем такого рода представлений не желала и не желаю.
— Не судья? — недоверчиво хмыкнул киллер и буркнул себе под нос: — Ну-ну.
— Ксения — служительница, Киз, — твердо отметил Гиз, как лозунг развернул. — Она — воплощение высшей справедливости.
«О-о-ох, опять мой замечательный во всех отношениях мужчина (если бы не помешанность на теме избранности) завел свою шарманку. Знает ведь, что меня это бесит, а все равно стоит на своем. И зачем, спрашивается? Брата позлить хочет?»
— Высшей? И ты веришь в то, что она существует? — неподдельно изумился собеседник.
— Я во многое никогда не верил, еще в большем успел разувериться, но в том, что за Осой стоят Силы, убедился лично и, увидев, как она судит, понимаю почему, — ответил брату Гиз, мастерски проигнорировав мое недовольство. Вроде и прямо в лицо смотрит, а чего не хочет, не видит. — Ее суд всегда истинный, это чувствуешь, это понимаешь, когда становишься свидетелем. Он разный, бывает милосердным, бывает жестким или почти смешным, но он правильный, в этом невозможно сомневаться.
Фаль же, мелкий предатель, рассыпался веером радужной пыльцы и энергично зазвенел:
— Истинно так! Истинно так!
— Тьфу на вас, — буркнула я и заметила Кизу: — Похоже, ты в этой компании фанатиков единственный нормальный, не верящий в идиотские предназначения.
— Положим, в предназначения я верю, но Служителей Равновесия всегда считал мифом, — задумчиво проронил Киз, поглядывая на меня так, будто мерку снимал… уж не для гроба ли? Или его никак не устраивало увиденное? Наверное, гроб в наличии имелся мелкоформатный, и меня туда предстояло перемещать по частям, а лишняя морока вызывала недовольство профессионала. — Рассказывай о втором видении, — уже почти попросил мужчина, закрывая щекотливую тему.
— Крутой берег, море или океан, плато, над ним словно здоровенный камень, похожий на великанский жернов, вокруг него желтое тягучее марево, перевитое черными нитями, — коротко обрисовала я сюрреалистическое видение.
— Какое-то место силы Артаксара? — задумался Киз и потер бровь. — Никогда раньше ни о чем подобном не слышал.
Гиз синхронно кивнул.
— Вы были слишком малы, насколько я поняла Гарнага, о магических свойствах Артаксара вне его границ вообще известно немногое, а я ничего не знаю о стране, потому что вообще о существовании этого мира не подозревала до позавчерашнего утра. Попробуем расспросить для начала артефактчицу Фегору, знакомую нашего менялы, — пожалела я о дефиците информации. — Вдруг у нее книги какие-нибудь исторические имеются или хотя бы подробная карта побережья. Думаю, я узнаю очертания места икс номер три, картинка была четкой и хорошо запомнилась.
- Предыдущая
- 48/121
- Следующая
