Граница смерти - Одом Мэл - Страница 55

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая

– Разумеется, – произнес Шода Матахачи сухим, твердым голосом, – мы не ожидали, что ваша связь с корпорацией, ваше расследование дела, всего лишь косвенно затрагивающего нас, даст толчок таким невероятным событиям. – Старик был одет в традиционный черный костюм японского бизнесмена, который резко контрастировал с седыми волосами и бледным лицом.

– Я тоже не рассчитывал на это, – ответил Трэвен. Он стоял в противоположном конце кабинета. Высокие книжные полки вдоль стен возвышались над ним. Позади, в полушаге за его спиной, застыли охранники службы безопасности.

– Тем не менее это случилось. – Матахачи пристально смотрел на детектива, словно обвиняя его в происшедшем.

– Да. – Трэвену было нечего добавить. Слева от него стояла, упершись в бедра сжатыми кулаками, Отсу Хайята в длинном изумрудном платье, касающемся толстого ковра.

Члены триумвирата, управляющего деятельностью могущественной корпорации, сидели за специально изготовленным столом, протянувшимся во всю ширину комнаты. Стол был оборудован панелями с электронным управлением, и в случае необходимости каждый мог поднять эти панели и уединиться в образовавшейся кабине. Когда Трэвен вошел в кабинет, он успел заметить, как панели опустились и трое директоров повернулись к нему.

Кема Дебучи сидел слева от Шода Матахачи. Маленького роста, отвратительно тучный, с круглым лицом почти без подбородка, Дебучи был зятем Матахачи и управлял транспортными и обрабатывающими концернами, входящими в состав корпорации.

Справа сидел Баикен Матахачи – сын президента корпорации, сам уже почти старик. Унаследовавший от матери тонкие черты лица, он выглядел худым и походил на аристократа. Он не был женат, зато усыновил ребенка, которому суждено унаследовать богатство приемного отца. Из документов, переданных Зензо по телефаксу, следовало, что Баикен Матахачи – гомосексуалист, но доказательств этого не имелось.

Шода Матахачи, убедившись, что после него пост президента гигантской корпорации, основанной еще его дедом, может занять или авантюрист, или человек с сомнительными моральными устоями, несмотря на свой девяностотрехлетний возраст, сохранил за собой всю власть и управлял Нагамучи железной рукой.

Трэвену показалось, что за последние годы старик сдал. Худые плечи Матахачи сутулились заметно больше, чем на переданных по телефаксу снимках президента корпорации.

– Как вы знаете, – продолжал Матахачи, – начальник вашего отдела принял все требования, выдвинутые нами. Он даже согласился выпустить пресс-релиз, в котором говорится, что, хотя расследование некоторых убийств еще не закончено, можно уже сейчас утверждать, что служащие корпорации не имеют к ним никакого отношения. – Он сделал паузу, шагнул вперед, повернул голову так, что Трэвен увидел его профиль, затем снова посмотрел на детектива. – Тем не менее такая щедрость не сможет устранить ущерб, причиненный образу корпорации в глазах общественности из-за бойни, происшедшей прошлым вечером на улице перед входом в Нагамучи.

Трэвен с трудом заставил себя сохранить спокойствие.

– Может быть, и так, но все-таки это намного лучше, чем оказаться среди мертвых и раненых, увезенных вчера с улицы машинами «Скорой помощи».

Дебучи встал. Его голос был слишком визглив, чтобы походить на раскаты грома, но он сделал все от него зависящее. Он наклонился вперед и оперся о стол руками, сжатыми в кулаки.

– Мы не собираемся больше терпеть вашу дерзость, детектив. Вы, очевидно, не понимаете своей роли в событиях, связанных с нашей корпорацией, а если понимаете, то сознательно рискуете своей карьерой и своим будущим.

Трэвен повернул голову.

– Моя роль здесь, – произнес он тихим голосом, едва прикрывающим таящуюся твердость, – заключается в том, чтобы найти убийцу двух женщин. Возможно, ваша корпорация и не проявляет к этому интереса, но я не остановлюсь, пока не найду человека, виновного в их смерти.

– Тогда вы – глупец, детектив. Даже если расследование убийств и является вашей профессией, пора понять, что наступает момент, когда придется отказаться от дальнейших поисков. – Дебучи смотрел на него суженными от ярости глазами.

– Достаточно, – послышался голос Матахачи. – Я пригласил вас сюда совсем не для того, чтобы обсуждать эту проблему. Кема, садитесь.

Дебучи послушно сел, сжимая нижнюю губу указательным и большим пальцами в бессильном гневе.

– Как я уже сказал, – продолжал Матахачи, – прошлым вечером события зашли слишком далеко, и не важно, кто виноват в этом. Можно обвинять друг друга весь день, говоря о причинах вчерашней демонстрации, и все равно ситуация не изменится. Что случилось – то случилось, и обратного пути нет. Дальнейшие взаимные упреки – напрасная трата времени. Вести бизнес так нельзя.

Трэвен стоял не двигаясь, наблюдая за стариком, ожидая, когда обрушится удар молота.

– Мы пошли вам навстречу, детектив Трэвен, сделали огромную уступку, – произнес Матахачи. – Вы, однако, не сумели оценить это или просто не поняли значения такого поступка. Может быть, детектив Трэвен, вы удивитесь, узнав, что принадлежите к числу немногих американцев, получивших доступ в это здание. Обычно только те американцы, которые предлагают нам нечто крайне выгодное, входят в двери корпорации Нагамучи, но и они не поднимаются выше первых этажей, где переговоры с ними ведут рядовые служащие, подготовленные для бесед с такими людьми.

– Тогда почему мне оказана такая честь? – спросил Трэвен.

Тишина, воцарившаяся в комнате, казалась настолько плотной, что ее можно было резать лазерным скальпелем.

Трэвен нарушил ее:

– Причина заключается совсем не в том, что вы чувствовали опасность со стороны средств массовой информации. Корпорация Нагамучи и другие японские концерны сталкивались с неблагоприятной реакцией американской прессы с того самого дня, когда были вынуждены покинуть Токио и обосноваться в Далласе. В вашем распоряжении есть рекламные агентства, борющиеся с этим. И вы никогда не убедите меня, что сделали это, потому что вас взволновала смерть Нами Шикары. Если бы причина заключалась в этом, двери корпорации распахнулись бы передо мной намного раньше. Итак, зачем я понадобился вам?

– Да потому, что это могло бы принести огромную пользу нашим деловым интересам, – пожал плечами Матахачи. – После того как ваше расследование завершится и вы докажете, что никто из лиц, связанных с корпорацией, не имеет отношения к убийствам, авторитет корпорации Нагамучи поднимется на высоту, которую не помогут достичь усилия всех рекламных агентств.

– Вы уверены, что ни один из служащих корпорации не связан с убийствами женщин? – недоверчиво спросил Трэвен.

– Да.

– И можете поручиться, что никто из работающих в этом здании ничего не знает о совершенных преступлениях? Или считаете, что мне ничего не удастся доказать?

Дебучи вскочил на ноги.

Матахачи махнул рукой, и он опустился в кресло, покорно, как дрессированное животное.

– Ваша дерзость не имеет границ.

– Мои начальники говорят то же самое, – согласился Трэвен. – Только они не выбирают выражений.

Матахачи потер тонкие, почти лишенные плоти ладони.

– Что заставляет вас проявлять такую настойчивость? Неужели ваша работа? Или то, что вам представилась благоприятная возможность нанести ущерб японским интересам в Америке?

– Причина в том, что я видел тела убитых женщин.

– Вы действительно считаете, что я вам поверю? Трэвен не ответил.

Матахачи опустил руки и снова сжал их за спиной.

– Видите? Мы оба – вы и я – выражаем разные точки зрения, но ни один из нас не желает согласиться с мнением другого. Как принято говорить, мы попали в патовое положение, что-то вроде шахматной ничьей. – По сухим бесцветным губам пробежала легкая улыбка. – Вы рассматриваете эту проблему как свой моральный долг, стремление к торжеству справедливости. В настоящее время это весьма похвально, потому что граница между справедливостью и несправедливостью стала такой расплывчатой из-за того, что люди все свои силы тратят на выживание. Но для меня, для нашей корпорации понятия справедливости не существует. Мы руководствуемся только деловыми интересами. Когда я переводил корпорацию Нагамучи из Токио в Даллас, расчеты показывали, что мы не разоримся, останемся при своих и даже получим некоторую прибыль. Сейчас ситуация изменилась, и мы рискуем понести колоссальные убытки. Мне придется закрыть дело, ставшее невыгодным, спасти все, что удастся, и возобновить деятельность корпорации в более благоприятное время. Единственное решение, которое я еще не принял, – когда приступить к этому. – Матахачи вернулся к своему месту за длинным столом и медленно опустился в кресло.

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая