Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 14

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая

— Встречались. — Я всё последнее время пытался встать и, наконец, удалось принять вертикальное положение, чтобы не беседовать в состоянии снизу вверх.

— Он требует твоей смерти. Что меж вами случилось?

— Я ведь уже говорил… — попытался вклиниться Кнуров, но эта его попытка тут же была пресечена:

— Погодь! Дай и офицерику сказать.

— Ваш товарищ полтора года назад оскорбил мою невесту, и я проткнул ему руку на дуэли — можете посмотреть на его правое запястье, — сам удивляюсь, но мой голос в этот момент звучал совершенно спокойно.

— Врёт, сволочь! — сорвался чуть ли не на визг Сергей свет Аполлонович. — Это как раз он оболгал мою невесту. В результате она покончила с собой. На дуэли ему действительно повезло, и я искалечен. Но есть Бог на небесах, если привёл этого скота в мои руки. Не противьтесь воле Всевышнего!

Я так офонарел, что не смог даже по достоинству оценить актёрское мастерство мерзавца. Нет, ведь это же надо умудриться так перевернуть всё с ног на голову! Как говорится: «Слов нет — одни слюни».

А на мужиков его экспрессия впечатление произвела — очень недоброжелательно на меня поглядывать стали.

— Ложь! От первого до последнего слова ложь! — однако сам почувствовал, что звучит неубедительно.

— Вообще-то нам ваши барские дела без интересу, — заговорил тот, в ком угадывался главарь данной банды, — а за каждого пленного офицера деньги обещаны…

— Можете вычесть из моей доли его цену, — немедленно отреагировал Кнуров, — только дайте вырвать сердце из груди этого мерзавца!

Судя по всему, предложение пришлось бандитам по душе. Надо что-то делать, а то действительно зарежет меня подонок как скотину.

— Думаю, что стою значительно больше любого другого вашего пленника.

— Что, благородие, жить хочешь? — слегка презрительно ухмыльнулся атаман. — Это чем же ты дороже других офицеров?

— Умирать хочется так же, как любому из вас, это ты правду сказал, — не стал я разыгрывать из себя героя-партизана в фашистском плену, — тем более связанным и от руки подлеца…

Кнуров немедленно дёрнулся ко мне, но мужик остановил его скупым жестом руки.

— Ты не лайся — дело говори, раз начал.

— Уверен, что вы брали в плен кавалеристов, так?

— И что?

— А то, что знают они немного. В отличие от меня. В форме разбираетесь? Понимаете, в каких войсках я служу?

— И в каких?

— В инженерах. Тех, что укрепления строят, мосты, мины закладывают и взрывают… Знаю много, и за такие знания французы заплатят щедро, поверьте.

Кажется, разбойники слегка засомневались, во всяком случае, повинуясь жесту главаря, снова отошли в сторону костра, где возобновилось обсуждение моей дальнейшей судьбы.

Вроде я сделал что мог для спасения своей шкуры. То есть, конечно, если бы имелась возможность подумать спокойно, то аргументы посерьёзней наверняка найти было можно.

Чёртов Гермес, немедленно подобрался ко мне поближе. Понятное дело — стережёт. Хотя куда я на хрен денусь «с подводной лодки»? Бегать по зарослям со связанными за спиной руками — полная безнадёга…

Совещание у костра продлилось минут пять, и его результаты оказались вполне предсказуемыми. Если провести аналогию между данным сбродом и бандой Горбатого из «Эры милосердия», то Кнуров здесь являлся неким аналогом Фокса — типа интеллигент среди быдла. То есть его слово вес всё-таки имело и ценность для этих варнаков бывший помещик кое-какую представлял.

В общем, ко мне направился он один. Причём поигрывая солдатским тесаком. Значит, приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

— Только не изгаляйся там — ответишь. Чтобы одним ударом, — донеслось от костра.

Ай, спасибо! Не будет этот гад меня ломтями строгать, поляну кровью пачкать, и вопли не слишком долго побеспокоят слух этих чистоплюев. За мной, значит, должок: замолвить за них словечко на том свете. Сссуки!

Лицо Кнурова ничего особенного не выражало. Никакого смятенья чувств, ни торжества, ни волнений — он шёл убивать. Наверное, даже для такого гадёныша воткнуть клинок в связанного человека, пускай ты его люто ненавидишь, не самая простая работёнка. Одно дело — наблюдать за казнью, и совсем другое — казнить самому. Вероятно, раньше он собирался поручить меня заботам своего упыря-слуги, но после всего наговоренного мужикам отказаться зарезать меня собственноручно было бы слишком противоестественно.

Не дошёл до меня он метров пять-семь, вздрогнул, остановился, и через пару секунд рухнул ничком. Из спины Кнурова торчала стрела с красным оперением. Спиридон успел.

Завертелось!

Трах-тах-тах — выплюнули лёгкими дымками кусты, и трое бандитов рухнули на траву, вернее, один из них упал прямо в костёр. Гермес рванулся было к хозяину, но схлопотал ещё одну стрелу и тоже брякнулся на землю.

Раздались кусты на краю поляны, и из них выскочили трое егерей. Ребята не стали тратить время на пристёгивание кортиков к ружьям, а сразу ринулись на совершенно обалдевших бандитов. Усатые физиономии моих спасителей были такими зверскими, что пришлось крикнуть:

— Хоть одного не до смерти!

Даже для кадровых военных подобное нападение явилось бы совершенно неотразимым, что же говорить о вчерашних крестьянах? Уже сами выстрелы и мгновенная гибель половины банды ударили по психике мужиков почище кувалды. Трое из оставшейся четвёрки даже не пытались потянуться к оружию. Только «казачок» дёрнулся к стоявшей у соседнего дерева пике, но его немедленно приголубил стрелой Спиридон. Он тоже вышел из зарослей и страховал ситуацию.

Разбойники посыпались как кегли под ударами солдат. Егерские штуцеры и без кортиков в данной ситуации оказались грозным оружием. Представьте себе, что вас с разбега саданули в грудь или живот стволом ружья. Переломанные рёбра или разрывы поджелудочной, селезёнки и тому подобной требухи гарантированы. И многочисленные внутренние кровоизлияния — тоже. А уж больно-то как будет!.. Так что штык или его аналог в такой ситуации совсем необязательны.

В результате какой-то интерес для нас в дальнейшем мог представлять только тот парень, что конвоировал меня по лесу — он огреб прикладом по загривку, когда собрался сбежать. Будем надеяться на его приход в сознание. Остальные двое бандитов получили в корпус так качественно, что осталось крайне мало надежд на их дальнейшее пребывание на грешной земле — явно требовалась серьёзная хирургическая помощь, каковой не существовало не только рядом, но и в данном времени вообще.

— Ох, и напугал ты нас, ваше благородие, — наконец заговорил Спиридон, разрезая верёвки на моих запястьях, — уже через версту поняли, что врёт этот казак, но чуть не опоздали…

— Где остальные? — не замедлил поинтересоваться я, растирая совершенно затёкшие кисти рук.

— У дороги остались с лошадьми и Малышко, а Гафар за подмогой поскакал…

— Как Малышко?

— Плох. В грудь навылет ранен. Вряд ли выживет.

— Понятно. Жаль парня… А как вы нашли-то меня? Я уже был уверен, что в такой чаще никаких следов не разглядеть будет.

— Наука нехитрая. Особенно когда сызмальства в лесу живёшь. А насчёт чащи — ошибаешься. Чем гуще заросли — тем больше следов оставляешь. Отыскать эту поляну совсем нетрудно было. Что с этими делать будем? — Спиридон кивнул в сторону валявшихся на траве.

— Для начала давай посмотрим, в каком кто состоянии…

Кнурову правки не требовалось — стрела вошла точно под левую лопатку. Его верный Гермес ещё подрагивал, но было совершенно очевидно — отходит. Направились к костру.

— Спасибо, братцы, что пропасть не дали! — поблагодарил я егерей. — Как тут у вас?

— Да нешто бы мы вас в беде оставили, — бодро ответил за всех унтер Маслеев, — тем более что таких татей истреблять завсегда нужно. Так что извиняйте, коли кого в горячке слишком сильно попортили…

Кажется, действительно перестарались: двое подстреленных лежали замертво, один выл, держась за живот, лжеказаку пробило грудь стрелой насквозь — явно не жилец.

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая