Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 1

• 1/68
• Следующая

Выпьем за то, чтобы нас всегда окружали хорошие люди! Говорят, что это был любимый тост фельдмаршала Паулюса. Анекдот, конечно…

Но конкретно мне в этом мире на хороших людей здорово повезло. И давно уже не хотелось в тот самый конец двадцатого века, где в России цвели и пахли «бандитские девяностые», где мне, для того чтобы набрать денег на лечение сына, пришлось пойти в гладиаторы. Да-да, именно в гладиаторы. Без всяких кавычек.

Я даже благодарен той неизвестной силе, что перенесла меня во время рыбалки в начало века девятнадцатого, всего за год до наполеоновского нашествия.

Да, и здесь тоже пришлось убивать, но не ради потехи толпы, а защищая себя и близких, защищая Родину.

А вот с самого момента «попадалова» везло просто катастрофически: помещик, семья которого приняла меня в качестве постояльца, оказался не Троекуровым каким-нибудь, а честным и умным мужчиной, его очаровательная дочка Анастасия, ныне моя жена… Здесь вообще продолжать нечего — более чудесной женщины свет вообще не создавал. Все, кто в этом усомнится в моём присутствии, немедленно получат перчатку в физиономию и через некоторое время железо в организм. Всё-таки шпажная школа конца двадцатого века серьёзно превосходит оную начала девятнадцатого. Один мелкий помещик по фамилии Кнуров, посмевший оскорбительно отозваться о Насте, уже не владеет правой рукой — я ему на дуэли плечо поранил. Как вообще этого хмыря не убил тогда? Да нельзя было — не мог я в столицу въехать с трупом на плечах, слишком важную миссию на себя взгромоздил — внедрить в русскую армию Александра динамит, полевые кухни, санитарию и гигиену… Двинуть русскую науку…

Результаты оказались весьма неплохими: с помощью динамита и солдатской смекалки я устроил французам при переправе через Неман настоящее файер-шоу — пылали понтонные мосты, враги гибли в реке тысячами, а на противоположном берегу горели огненные буквы «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!». (На французском, естественно.) Ох, как испортилось моими стараниями настроение у «двунадесяти языков», что припёрлись в Россию.

Полевая кухня в ротах теперь святыня, солдаты крестятся, проходя мимо, — в армии её иначе как «матушкой» не зовут. В бою под Островно французы как-то опрокинули боевые порядки и погнали было наших солдат… Но тут кто-то крикнул: «„Матушку“ забирают!» — и бойцы, не сговариваясь, развернулись и всыпали ворогам так, что только «полетели клочки по закоулочкам» у тех, кто уже собирался праздновать победу.

И опять всё благодаря хорошим людям, что попались на пути, не остались равнодушными, поверили, заинтересовались… Ничего бы не получилось без доброго доктора Бородкина, которого я увлёк исследованиями бактерий и методов их нейтрализации. Без генерала Бороздина, помогшего с внедрением «пули Минье», которая повысила как скорострельность, так и дальность стрельбы чуть ли не в разы.

Кроме диверсий на всех доступных переправах и снайперских засад, ставших возможными благодаря внедрению в армии взрывчатки и новой штуцерной пули, гордого корсиканца ждет еще немало сюрпризов. Я заранее помог подполковнику Засядько создать чуть ли не «катюши» своего времени… Уверен: эти боевые «органы» ещё исполнят свою партию. Причём в самый подходящий момент исполнят. Ой, как кисло придётся наполеоновской армии…

Хотя…

В тактике я выиграл. А вот что в стратегии? Не придет ли в голову Барклаю дать генеральное сражение прямо под Витебском или под Смоленском?

Нет! Не может быть! Слишком разумен и опытен наш военный министр.

Измотаем императора! Сделаем его!!!

Хорошие русские люди его обязательно осилят…

И завтра мне с ребятами предстоит совершить очередной маленький шажок к этой цели…

Вот ведь научил паразитов на свою голову: стоит перед вами хороший мост — обследуйте, убедитесь, что никаких подвохов не имеется, и дуйте своей дорогой…

Замедлители ведь минут через десять уже сработают, чего же вы там сомневаетесь?

И тем не менее даже после изучения моста французы на него не пошли, а стали наводить понтонную переправу метрах в двадцати ниже по течению.

Жутко обидно: ведь скоро долбанёт, и два десятка шашек пропадут без толку…

Только с десяток улан проскакали через стационарную переправу и направились в ближнюю разведку.

Ну, хоть эти…

Я сложил «подзорочку» и просигнализировал своей команде приготовиться…

— Гафар, — обратился я к башкиру, приданному моему «отряду специального назначения», — офицера — живьём.

Пиренье молча кивнул и стал готовить свою верёвку.

Дорога здесь пролегала между холмов, и в любом случае интервенты должны были проследовать через теснину.

Ну, разумеется: опоры моста рванули, когда на нём не было ни одного француза.

Впечатление, конечно, произвело, но обидно…

Хотя значения это уже не имело — у нас был конкретный объект для работы: уланы.

С десяток вражеских конников помножить на ноль — уже неплохо.

«Пациенты», разумеется, дёрнулись на взрыв за спиной и «попали».

Тумм… — у меня над ухом загудела тетива Спиридона — лесовика, взятого в ополчение по его просьбе и вопреки занудам от воинских канцелярий.

Хороший у меня отряд — егеря тоже поняли, что пора, и шмякнули выстрелами по рядовым кавалеристам.

Офицер барахтается на земле-матушке — значит, башку не свернул — уже хорошо.

Однако «помножить на ноль» не получилось, только на «ноль три»: четверых сняли выстрелами егеря, двоих уложил из лука Спиридон, ну и офицерика спеленали…

А трое вражеских кавалеристов, видя, что попали в засаду, дали шпоры своим лошадям и выскочили из зоны поражения, прежде чем были перезаряжены штуцеры.

И тем не менее у нас имеется минимум четверть часа, чтобы спокойно и без суеты подготовиться к отходу, — вряд ли французы посмеют послать вплавь через реку сразу эскадрон, дабы наказать дерзких аборигенов. Не случайно ведь они через мост не пошли — приучили мы «гостей, что хуже татарина» всюду ожидать сюрпризов.

Мои минёры и егеря пока ловили лошадей, оставшихся без хозяев, а Гафар привёл ко мне вражеского офицера. Тот был слегка оглоушен как внезапным нападением, так и ударом о землю, но вроде оставался вменяем.

Молодой мужчина лет двадцати пяти, с усами и бакенбардами, красный мундир с синей грудью, конфедератка, правда, слетела во время путешествия из седла на дорогу…

— Проше бардзо, пан! — поприветствовал я пленного.

Ответом был недоумённый взгляд и ответ по-французски.

За год я, конечно, этот язык как следует не освоил, но то, что собеседник меня совершенно не понял, просёк. Странно: всегда считал, что в наполеоновской армии все уланы были поляками.

На всякий случай поинтересовался на предмет «Ду ю спик инглиш?» и, к моей радости, получил утвердительный ответ. В дальнейшем общались на языке Шекспира:

— Кто вы?

— Лейтенант второго легкоконного полка императорской гвардии Ван Давль.

— Вы француз?

— Голландец. Как все те, кого вы сейчас убили. Убили недостойно. Из-за угла.

— Давайте не будем, лейтенант, — слегка начал злиться я, — это не я пришёл к вам в Голландию с оружием в руках, а вы пришли с войной в Россию. Зачем? Что вам тут нужно?

— Я солдат. И выполняю приказы своего начальства.

— Ну конечно. Очень достойный ответ для того, кто не хочет отвечать за свои поступки. У нас мало времени на подобные диспуты. Если не возражаете, побеседуем в пути. Лично для вас война закончилась. Я прошу дать слово офицера, что не попытаетесь сбежать по дороге.

— К сожалению, не могу удовлетворить вашу просьбу, — нахально усмехнулся голландец.

— Господин Ван Давль. — Я был уже предельно спокоен. — Мне просто не хочется связывать вам руки. И вводить в искушение. Вы в любом случае можете удрать только на тот свет. Видели, как стреляют мои люди? И вспомните, как попали в плен. Тот, кто несколько минут назад выдернул вас из седла, без труда сделает это ещё раз. Ещё раз повторяю вопрос: предпочитаете ехать со связанными руками? Или может, вообще бежать за нашими лошадьми на верёвке? Десять секунд на размышление… Ну?

• 1/68
• Следующая