Восемь - Нэвилл Кэтрин - Страница 92
- Предыдущая
- 92/158
- Следующая
— У Эль-Марада три жены, — сказал Камиль. — Ислам разрешает иметь четыре, но, к сожалению, Эль-Марад уже не в том возрасте, чтобы обзаводиться новой женой. Ему где-то под восемьдесят.
— Но у вас ведь нет жены?
— Министру по законам нашей страны разрешается иметь только одну жену, — ответил Камиль. — Поэтому выбирать приходится осмотрительно.
Он улыбнулся мне и снова погрузился в молчание. Камиль явно нервничал.
— Похоже, я чем-то насмешила этих женщин. Они все время хихикали, — заметила я, чтобы разрядить обстановку.
— Наверное, они никогда не видели западной женщины, — сказал Камиль. — И уж конечно, не видели женщину в брюках. Может быть, им хотелось задать вам множество вопросов, но они постеснялись.
Как раз в этот момент занавески на балконе распахнулись и в комнату энергичным шагом вошел мужчина в длинном восточном халате из прекрасной тонкой шерсти в красно-белую полоску. Этот человек был высок, около шести футов ростом, и выглядел весьма импозантно: длинный острый нос с горбинкой, похожий на клюв ястреба, кустистые брови, нависающие над пронзительными черными глазами; в гриве тем-ных волос виднелись седые пряди. На вид ему никак нельзя дать больше пятидесяти.
Камиль встал, чтобы поприветствовать хозяина дома, они расцеловались в обе щеки, каждый дотронулся кончиками пальцев до своего лба и груди. Камиль произнес несколько слоа на арабском, и мужчина повернулся ко мне. Голос его оказался неожиданно высоким и шелестящим, почти как шепот.
— Меня зовут Эль-Марад, — сказал хозяин дома. — Все друзья Камиля Кадыра — желанные гости в этом доме.
Он жестом предложил нам садиться и сам сел на пол напротив. Я заметила, что никто из мужчин ничем не выдал взаимной неприязни или трений, о которых упоминал Камиль. А ведь Камиль долгих десять лет избегал встреч с этим человеком. Эль-Марад расправил полы халата и с интересом взгля-нул на меня.
— Позволь представить тебе мадемуазель Кэтрин Велис, — церемонно произнес Камиль. — Она приехала из Америки, работает на ОПЕК.
— ОПЕК, — сказал Эль-Марад, кивнув мне. — К счастью, у нас в горах нет нефти, иначе нам тоже пришлось бы изменить образ жизни. Надеюсь, вам понравится у нас и, если будет на то воля Аллаха, ваша работа послужит на благо и вам, и нам.
Он поднял руку, и к нам подошла его старшая жена. За руку она держала девочку. Женщина передала мужу шахматную фигурку, и он показал ее мне.
— Вижу, вы сделали моей дочери подарок, — сказал Эль-Марад. — Я в долгу перед вами. Можете выбрать любой ковер, который вам понравится, и считайте, он ваш.
Эль-Марад махнул рукой, и мать с дочерью исчезли так же тихо, как и появились.
— Прошу вас, не стоит, — сказала я. — Это всего лишь пластиковая игрушка.
Но он рассматривал фигурку и словно не слышал меня. Затем Эль-Марад снова взглянул на меня своими ястребиными глазами из-под нахмуренных бровей.
— Белая королева! — прошептал он.
Торговец бросил взгляд на Камиля, затем снова уставился на меня.
— Кто послал тебя? И зачем ты привела его?
Его слова застали меня врасплох, я растерялась и покосилась на Камиля в поисках поддержки. Но в следующее мгновение все поняла. Эль-Марад знал, для чего я приехала; возможно, шахматная фигура была паролем. Но Ллуэллин никогда не упоминал об этом.
— Прошу прощения…— начала я, пытаясь исправить недоразумение. — Мой друг, антиквар из Нью-Йорка, просил меня заехать к вам. Камиль любезно согласился проводить меня.
Какое-то время Эль-Марад молчал, пристально разглядывая меня из-под бровей и продолжая вертеть в пальцах белую королеву, будто перебирал четки. Наконец он повернулся к Камилю и произнес несколько слов на берберском. Камиль кивнул и встал. Глядя на меня, он сказал:
— Думаю, мне лучше пойти подышать свежим воздухом. Кажется, Эль-Марад хочет что-то сказать вам с глазу на глаз. — Камиль улыбнулся мне, показывая, что его не задела грубость этого странного человека. И, обращаясь к Эль-Мараду, добавил:—Однако знай: Кэтрин дакхилак.
— Невозможно! — воскликнул Эль-Марад, тоже поднимаясь на ноги. — Она же женщина!
— Что значит «дакхилак»? — спросила я, но Камиль уже исчез в дверях, и я осталась наедине с торговцем коврами.
— Он сказал, что ты под его защитой, — объяснил Эль-Марад. Он убедился, что Камиль ушел, и снова повернулся ко мне. — Закон бедуинов. Мужчина, которого преследует враг, может схватить другого мужчину за подол. Обычай обязывает бедуина защищать того, кто подобным образом попросил его о помощи, даже если они принадлежат разным племенам. По собственной воле защиту предлагают очень редко, и никогда — женщине.
— Возможно, он рассудил, что, если ему приходится оставить меня наедине с вами, стоит пойти на крайние меры, — предположила я.
Эль-Марад посмотрел на меня удивленно. Он встал и обошел меня, оценивающе оглядев со всех сторон.
— Ты очень храбра, раз шутишь в такую минуту, — медленно произнес он. — Он не говорил тебе, что я дал ему образование, как сделал бы это для родного сына? — Эль-Марад остановился и снова уставился на меня неприятно цепким взглядом. — Мы с ним — нахну малихин, поделившие соль. Если человек поделился с тобой солью в пустыне, это ценят дороже золота.
— Значит, вы все-таки бедуин, — сказала я. — Вы знаете все законы пустыни и никогда не смеетесь. Интересно, знает ли об этом Ллуэллин Макхэм? Пожалуй, мне стоит написать ему, что бедуины не так вежливы, как берберы.
При упоминании имени Ллуэллина Эль-Марад заметно побледнел.
— Выходит, ты от него, — произнес он. — Почему ты не пришла одна?
Я вздохнула и посмотрела на шахматную фигурку у него в руке.
— Почему бы вам не сказать мне, где они находятся? — спросила я. — Вы же знаете, зачем я пришла.
— Хорошо.
Он налил себе немного кофе в маленькую чашечку и отпил глоток.
— Мы выяснили, где находятся фигуры, и даже попытались купить их, но не достигли успеха. Нам даже не удалось встретиться с женщиной, которой они принадлежат. Она живет в Казбахе — это один из бедных районов столицы, — однако очень богата. Мы подозреваем, что у нее много фигур этих шахмат, хотя и не все. Мы собрали достаточно денег, чтобы купить их, если ты сумеешь встретиться с ней.
— Почему она не захотела встретиться с вами? — задала я тот же вопрос, который задавала Ллуэллину.
— Она живет в гареме, — ответил Эль-Марад. — Нам туда не попасть. Само слово «гарем» означает «запретное святилище». Мужчинам запрещено входить туда, только хозяину.
— Почему же вы не попросили ее мужа стать вашим посредником? — спросила я.
— Он умер. — Эль-Марад раздраженно отставил чашку с кофе. — Он мертв, она богата. Ее защищают его сыновья от других жен. Они не знают про фигуры. Никто не знает.
— Тогда откуда вы про это узнали? — перебила я, повысив голос. — Послушайте, я согласилась оказать небольшую услугу своему другу, но вы ничем не желаете мне помочь. Вы даже не сказали имени этой женщины и где она живет. Эль-Марад ответил не сразу.
— Ее имя Мокфи Мохтар, — сказал он наконец. — У меня нет ее адреса в Казбахе, но он невелик, ты легко найдешь ее. А когда найдешь, она продаст тебе фигуры, если ты назовешь пароль, который я дам тебе. Он откроет любую дверь.
Я начала терять терпение.
— Ладно, давайте ваш пароль.
— Скажи, что ты родилась в мусульманский праздник — День исцеления. Скажи, что по западному календарю твой день рождения — четвертого апреля.
Настала моя очередь изумленно уставиться на него. Сердце мое бешено забилось, по спине побежали мурашки. Даже Ллуэллин не знал дня моего рождения.
— Почему мне надо сказать ей это? — спросила я, изо всех сил стараясь не выдать своего потрясения.
— Это день рождения Карла Великого, — вкрадчиво ответил Эль-Марад. — А также день, когда шахматы извлекли из земли. Очень важный день в истории фигур, которые мы ищем. Говорят, что все фигуры, которые столько лет были разбросаны по свету, соберет вместе человек, родившийся в этот день. Мокфи Мохтар знает эту легенду, она встретится с тобой.
- Предыдущая
- 92/158
- Следующая
