Восемь - Нэвилл Кэтрин - Страница 85
- Предыдущая
- 85/158
- Следующая
Шахин подвинулся к Мирей и положил руку ей на плечо. Она продолжала гладить птицу. Шахин коснулся ее впервые и теперь не отрываясь смотрел ей в глаза.
— Когда женщина пришла к нам из пустыни, — произнес он, — мы назвали ее Дайя. Теперь она живет в горах Тассилин-Адджер, там, куда я веду тебя. Она больше шести метров в высоту и возвышается на долиной Джаббарена на добрых полтора километра. Она выше земных гигантов и правит ими. Мой народ называет ее Белой Королевой.
Шли недели, а путешественники все шли по дюнам, останавливаясь лишь для того, чтобы дать одному из соколов возможность поохотиться. Их добыча была единственной свежей пищей в пути. Верблюжье молоко, сладковато-солоноватое на вкус, было их единственным питьем.
На восемнадцатый день пути верблюд Мирей перевалил через гребень дюны, заскользил вниз по мягкому песку, и тут она впервые увидела то, что жители пустыни называют «зауба'ах». Два песчаных вихря, словно колонны, слепленные из красно-желтого песка в сотни метров высотой, бороздили пустыню. Смерчи были довольно далеко от путешественников. Все, к чему они прикасались на земле, взмывало в воздух, словно конфетти; песок, камни, вырванные с корнем растения мелькали в безумном калейдоскопе. На высоте примерно в девятьсот метров смерчи исчезали в гигантском красном облаке, застившем солнце.
На спине верблюда было установлено легкое сооружение наподобие палатки, которое защищало Мирей от слепящего блеска пустыни. Теперь этот полог натянулся, будто парус в бурю. Только звук хлопающей на ветру ткани и слышала Мирей, когда пустыня вдалеке беззвучно рвалась в клочья.
Но потом к нему присоединился еще один звук — тягучий, низкий гул, от которого кровь стыла в жилах. Он чем-то напоминал звон восточного гонга. Верблюды встали на дыбы, закусив удила, их передние ноги бешено молотили по воздуху, задние скользили по песку.
Шахин слез со своего верблюда и натянул поводья, когда тот попытался лягаться.
— Животные боятся поющих песков, — прокричал охотник Мирей, схватив поводья ее верблюда, чтобы она могла спешиться.
Шахин завязал верблюдам глаза и повел в поводу. Животные неохотно пошли за ним, издавая мерзкие хриплые крики. Он стреножил их на туземный манер, связав передние ноги выше колен, и осторожно потянул за собой, Мирей быстро закрепила поклажу. Горячий ветер ударил им в лицо, голос поющих песков стал громче.
— Они в пятнадцати километрах отсюда! — крикнул Шахин. — Но двигаются очень быстро. Через двадцать, может, тридцать минут они накроют нас.
Он вбил колышки палатки в песок, закрепив полог. Верблюды все продолжали пронзительно реветь, расползающийся песок был ненадежной опорой для их связанных ног. Мирей перерезала сибаки — шелковые путы, которыми были привязаны к жердочкам соколы, — быстро сунула птиц в мешок и затолкала его в полощущуюся на ветру палатку. После этого они вместе с Шахином заползли под ткань, которая уже наполовину была засыпана тяжелым кирпично-красным песком.
Под тканью Шахин обернул голову девушки муслином, закрыв лицо. Даже здесь, под тентом, песчинки впивались в кожу, забивались в рот, нос и уши. Девушка распласталась на земле и старалась дышать как можно реже. Гул становился все громче и громче, теперь он напоминал рев бушующего моря.
— Хвост змеи, — пояснил Шахин, прижав руки к плечам Мирей так, чтобы создать воздушный мешок, в котором она могла бы дышать. — Он поднимается, охраняя ворота. Это означает, что если будет на то воля Аллаха и мы выживем, то завтра доберемся до Тассилина.
Санкт-Петербург, март 1793 года
Аббатиса Монглана сидела в просторной гостиной отведенных ей в царском дворце покоев. Тяжелые шторы на окнах и в дверных проемах не пропускали внутрь ни одного луча света и создавали иллюзию защищенности. До сегодняшнего утра аббатиса верила, что ей ничего не грозит, что она предусмотрела любую неожиданность. Но оказалось, она жестоко ошибалась.
Вокруг нее сидели несколько фрейлин, которых царица Екатерина приставила, чтобы следить за ней. Они молча трудились над рукоделием, исподтишка наблюдая за аббатисой. Ни одно ее движение не ускользало от них. Аббатиса шевелила губами, бормотала себе под нос «Credo» и «Pater noster», чтобы дамы считали, будто она погружена глубоко в свои молитвы.
Она же тем временем, сидя за письменным столом французской работы и раскрыв Библию в кожаном переплете, в третий раз тайком перечитывала письмо, которое передал ей утром французский посол. Это было его последнее одолжение. Скоро за ним должны были прибыть сани и увезти его из страны — посла высылали во Францию. Письмо было от Луи Давида. Мирей пропала, она исчезла из Парижа во время террора и, возможно, покинула Францию. А Валентина, милая Валентина была мертва. «Где же теперь фигуры?» — в отчаянии гадала аббатиса. В письме об этом, конечно же, ничего не говорилось.
В смежной комнате вдруг раздался шум — клацанье металла, взволнованные крики. Но громче всех звучал властный голос императрицы.
Аббатиса быстро перевернула страничку Библии и спрятала письмо. Фрейлины недоуменно переглянулись. Дверь в гостиную распахнулась, штора сорвалась и упала, тяжело звякнув кольцами.
Дамы в замешательстве вскочили на ноги, корзинки с шитьем и пяльцы с вышивкой полетели на пол. В комнату ворвалась Екатерина, оставив нескольких гвардейцев топтаться в дверях.
— Вон! Все вон! — рявкнула она фрейлинам. В руках императрица держала свернутую в трубку плотную бумагу. Дамы поторопились сгинуть с глаз Екатерины, отталкивая друг дружку. Путь их бегства оказался усеян потерянными лоскутками и обрывками ниток.
В дверях вышла короткая заминка — женщины столкнулись с гвардейцами. Но вскоре все выбрались из гостиной и во избежание новой вспышки царственного гнева захлопнули за собой дверь. За это время императрица успела пересечь комнату и подойти вплотную к письменному столу.
Аббатиса спокойно улыбалась, глядя на нее. Перед ней на столе лежала закрытая Библия.
— Дорогая Софи, — мягким голосом начала она, — после стольких лет ты пришла, чтобы вместе со мной провести заутреню? Предлагаю начать с покаяния…
Императрица швырнула бумагу рядом с Библией. Глаза ее пылали гневом.
— Это ты начнешь с покаяния! — закричала она. — Как ты могла предать меня?! Как посмела не подчиниться?! Моя воля — закон в этом государстве! Оно было для тебя убежищем в течение года, вопреки всему, что советовали мои канцлеры, и вопреки моему собственному здравому разумению! Как ты посмела не повиноваться мне? — Развернув бумагу, она ткнула ею в лицо своей подруге. — Подпиши это! — Она дрожащей рукой выхватила из чернильницы перо, не обращая внимания на то, что чернила брызнули на стол. Лицо императрицы было налито кровью. — Подпиши!
— Дорогая Софи, — спокойно ответила аббатиса, взяв пергамент. — Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
Она принялась изучать документ, словно никогда раньше его не видела. Перо так и осталось в руке императрицы.
— Платон Зубов сказал, что ты отказалась подписать это! — закричала Екатерина. Чернила капали с кончика пера, которое она сжимала в пальцах. — Я хочу услышать твои объяснения, прежде чем отправить тебя в тюрьму!
— Если мне предстоит сесть в тюрьму, — сказала аббатиса с улыбкой, — то не вижу, какой мне смысл объясняться. Кроме, пожалуй, того, что для тебя это крайне важно.
С этими словами она снова углубилась в чтение пергамента.
— Что ты имеешь в виду? — спросила императрица, вернув перо обратно в чернильницу. — Ты отлично знаешь, что это за бумага. Отказ подписать ее означает измену интересам этого государства. Все французы-эмигранты, которые хотят и дальше оставаться под моим покровительством, ставят подпись под этой клятвой! Эти мерзавцы и подлецы казнили своего короля! Я прогнала посла Жене из страны, прервала все дипломатические отношения с этим шутовским правительством, запретила французским кораблям заходить в российские порты!
— Да-да, — с легким нетерпением произнесла аббатиса. — Я только не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне? Едва ли меня можно назвать политической эмигранткой, ведь я уехала задолго до того, как закрылись двери Франции. И почему я должна прекратить всякие отношения со своей страной, прервать даже дружескую переписку, которая никому не причинит вреда?
- Предыдущая
- 85/158
- Следующая
