Рассказы - Хазанов Юрий Самуилович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/4
— Ну, скоро? — спросил Вова, а Ля-Тётя сказала, что если ребёнок не умеет ждать и всё ему вынь да положи, то этому ребёнку придётся в жизни очень туго и его надо с детства приучать к терпению, а для этого порой отказывать в том, чего ему очень хочется.
И тогда Вова отошёл подальше от террасы, где мыла посуду Ля-Тётя, и сел на брёвна у забора. Брёвна были серые, как телеграфные столбы, потому что лежали очень давно. Вова сидел и смотрел вокруг: на Капа, который пытался ловить мух и щёлкал зубами, как дверной замок; на стволы яблонь, покрашенные белым, точно тумбы вдоль шоссе… У некоторых старых яблонь были большие дупла, замазанные глиной, словно сюда приходил зубной врач и поставил им пломбы.
— Не ёрзай на брёвнах. Всадишь себе занозу — будем полдня вытаскивать, вместо того чтобы идти купаться!
Это крикнула Ля-Тётя, она как раз спустилась с террасы и подошла к рукомойнику.
Вова соскочил с брёвен, поднял какую-то палку, взмахнул ею и продирижировал в воздухе. Ему пришло в голову стать поэтом или композитором. И в этот момент он вдруг понял, что телефонные номера тоже можно читать или петь, как стихи. И он пропел:
Это был телефон Димы.
А потом он вспомнил телефон папиной работы и запел на мотив «Чижика-пыжика»:
Но тут Вове показалось, что забор, к которому он приблизился, вовсе не забор, а клавиши рояля, и по ним нужно провести костяшками пальцев, как они делают в школе: тррр…
И Вова провёл палкой по доскам забора: тррр… И ещё раз — в другую сторону: тррр…
— Если будешь шуметь и безобразничать, мы, безусловно, не пойдём ни на какое купание!
Это закричала Ля-Тётя из окна дачи.
А Вова подумал, что на реке сейчас не так жарко, как здесь, и если пойти по берегу вправо — там есть залив, и в нём уйма лягушек. Они лежат на воде совсем неподвижно, немного согнув задние лапы, словно уже вышли на старт, приготовились, услышали: «Внимание!» и теперь только ожидают команду: «Марш!» А глаза у них торчат из воды, как бинокли. И ещё интересно: когда лягушки орут, на шее у них надуваются два бледно-фиолетовых шарика. С обеих сторон. Чем громче кричат, тем больше эти шарики. Вроде мыльных пузырей или игрушек-пищалок «уйди-уйди»… Интересно, почему говорят, что лягушки квакают? Совсем они не квакают, а просто крякают или «ой-ой-ойкают».
И Вова попытался погромче изобразить все три способа: кваканье, кряканье и ой-ой-ойканье…
— Если будешь кричать, как безумный, мы совсем не пойдём купаться!
Это сказала Ля-Тётя с террасы. Она подметала там пол.
И тогда Вова ушёл в малинник. Он сорвал несколько ягод и положил на ладонь. Они были совсем незрелые, и каждая ягода похожа на маленькую горку, сложенную из белых камней — такие часто лежат по краям шоссе, чтобы засыпать всякие ухабы и выбоины. Даже пробовать не хотелось эти ягоды. И Вова стал думать, как у него будет машина, и он помчится по шоссе. Сначала он повернёт ключ от зажигания, потом выжмет сцепление одной ногой, а другой будет давить на газ. Ему показывал шофёр пикапа у них во дворе. Нет, сперва надо включить первую скорость — на себя и вверх. И поехал! Рррр… Вова переключил на заднюю, выехал из малинника, потом развернулся и на четвёртой скорости помчался по дорожке к дому. Лишь на террасе он нажал на тормоза и остановился.
— Если будешь врываться с таким грохотом… — сказала Ля-Тётя. — Не тяни Капа за хвост, он тебя укусит!
Это она уже Кире-Кирюше закричала.
— Не укусит, — ответила Кира-Кирюша. — У него рот с другой стороны.
И в это время Вова съехал вниз по перилам веранды.
— Мальчик положительно лезет на стенку от безделья, — сказала Ля-Тётя. — Моя чаша терпения переполнилась. — И она взяла полотенце для купания. — Если так будет продолжаться…
А Вова почему-то — сам не знает почему — подумал про большую синюю чашку с золотым ободком, и как в ней сидит Ля-Тётя, и её сначала совсем не видно.
А потом туда из чайника начинают наливать терпение. Оно такое же, как плохо заваренный чай, из-за которого папа часто ругается с мамой. Его льют, льют, и вот Ля-Тётя уже показалась над золотым ободком чашки, а потом чашка совсем переполнилась и выплеснула Ля-Тётю. Прямо на террасу…
— Если будешь ковырять в носу, вместо того чтобы мигом собраться, — сказала Ля-Тётя, — то мы, уж конечно…
— Совсем забыл, — сказал вдруг Вова, — я вчера так простудился, что даже весь нос заложен… И хриплю не знаю как… Слышишь?.. Нельзя мне купаться…
- Предыдущая
- 4/4
