Убийца шаманов - Теоли Валерий - Страница 16

Сильфов для разведки я запретил Алисии вызывать. Зачем энергию тратить, раз маги разума справляются? Пусть побережет айгату до жаркой встречи с врагом.

Шаман, собаку съевший на магии духов воздуха, впряг бы тех же сильфов долбленки толкать. Аэромантка пока лишь для разведывания территории их умела использовать, что весьма огорчало вынужденного махать веслом Варк-Дана и всех троллей отряда.

Мы плыли по реке на запад. Миновали деревушку Мокрых Носов, расположенную у устья. В селении не останавливались: некогда. Ученику верховного шамана улиточников понадобилось полдня на путь к озеру. Нам потребуется времени примерно столько же, и все равно не прибудем в деревню до вечера. Осенний день короток. Варк-Дан негодовал, по морде видно, да претензий вслух не высказывал.

До сумерек я общался с нашими учениками шаманов и магессой, выясняя их способности. На охоте знания придутся кстати.

Больше всех меня интересовал Бал-Ар. На вопросы он отвечал почтительно и коротко, не желая особо распространяться о своих сильных и слабых сторонах. Инфу из него приходилось выдавливать по капле. О собственных умениях он сказал лаконично: «Все понемногу могу». Затем уточнил, видимо осознав важность для меня, командира отряда, сведений об его магии: «Заговоры читаю, тенями управляю».

Заговаривать способны почти все шаманы. При заговоре они обращаются к духу предмета. По сути, наложение чар у магов и шаманское заговаривание – одно и то же. Оно зависит от склонности колдующего. К примеру, шаман, практикующий колдовство духов земли, отлично заговорит каменный наконечник копья на прочность. Менталист заговаривает человека на здоровье. Попадаются универсалы, способные взаимодействовать с разными типами духов. Если Бал-Ар такой уникум, нам повезло. И рану заговорит, и оружие, и одежду.

Варк-Дан о своих способностях рассказывал куда детальнее, отвлекаясь от тяжких мыслей. Он семь лет ходил в учениках верховного шамана. Научился изготавливать целебные мази, зелья и исцеляющие варды, активируемые заклинанием. Умеет призывать духов улиток для преобразования магической энергии в жизненную и передачи ее больным и раненым. Духи, напитавшись айгатой, также при соответствующем заклинании формируют знаменитую спиральную раковину, защищающую заклинателя. Клейкого потока Варк-Дан не освоил. Да и защитная раковина у него средней прочности, держится недолго.

Алисия от нечего делать донимала меня расспросами о быте синекожих и племени улиточников. Почерпнутые ею из книг и от преподавателей скудные знания на эту тему оставляли желать лучшего.

Маги империи, включая видных географов, не удосуживались описывать троллий уклад жизни, полагая сие занятие бесполезной тратой времени. Синьки же дикари, что с них взять? На войне не обязательно быть в курсе праздников и сложной иерархии имен синекожих. Зато следует проштудировать «Войны с троллями» Тиберия Аркама на предмет тактики аборигенов Ксаргского полуострова[2].

Я по возможности утолял жажду знаний девушки. Параллельно принимал телепатические послания от морлоков, сигнализирующих о животных и разумных в зоне ментального восприятия.

– Сандэр, мне не совсем ясно: что за ритуал провели нынешней ночью? – Алисия без тени смущения разглядывала висящее на моей шее ожерелье из зубов водяного удава. – Отец о нем не рассказывал подробно. Это посвящение в охотники? Но разве вы не охотник?

– Охотник, – согласно кивнул я, синхронно загребая веслом с сидящими позади Варк-Даном и Шор-Тазом. – У синекожих несколько посвящений в охотники. Одно происходит в детстве, с первым убитым зверем. Второе значительно позднее, когда тролль убивает в одиночку зверя, которого очень сложно добыть.

– Вы добыли водяного удава. Не думала, что убийство распространенной по всему Ксаргу змеи столь высоко ценится троллями. Ваш змей какой-то особенный?

– Водяные удавы хитрые бестии, им приписывается гипнотический взгляд. К тому же быстрые и сильные. Убитый мною был старым и большим. Чем удав старше, тем опаснее. Живых существ, перешагнувших столетний рубеж, тролли почитают звериными шаманами и любимыми детьми Отца Зверей Иргала Зага. Убить любого из них – значит снискать славу великого охотника среди соплеменников. Водяному удаву было не меньше сотни лет, судя по его длине.

– Зубы вашего змея обладают мистической силой? Можно мне до них дотронуться?

Зубы и правда содержат в себе магию. Охотничье ожерелье имеют право носить только лучшие охотники племени, оно вроде амулета, оберегающего владельца от злых чар и помогающего на охоте. В клыки и когти шаман при посвящении заключает духа-хранителя, прежде жившего в теле сына Иргала Зага.

Ожерелье не дарят, не дают поносить, дотрагиваться до него посторонним запрещено. Его оставляют на Столбе Предков клана после смерти тролля. Оно олицетворяет дух охотника, на него молятся, обращаясь к пращуру.

– Я бы с радостью предоставил вам змеиные зубы из ожерелья, но – увы, заключенный в него дух змея рассердится. Он не терпит прикосновения чужих. А я не хочу, чтобы он вам навредил, Алисия.

Мне показалось или аэромантка смутилась?

– Сандэр, не поймите неправильно. Для меня охотничье ожерелье представляет чисто магический интерес. Я никогда не слышала и не читала о подобном.

– Полагаю, в имперском магическом образовании имеются существенные пробелы относительно культуры синекожих. – Я оттолкнулся веслом от приблизившегося бережка. – В жизни у тролля единственное достойное занятие – охота. Она в понимании синекожих тождественна войне, поэтому не удивляйтесь, услышав, что совершившему подвиг на бранном поле троллю торжественно вручат на клановой пирушке охотничье ожерелье и назовут буй-таром – великим охотником.

С раннего детства мальчик мечтает заполучить такое ожерелье, свидетельствующее об исключительной храбрости и уме обладателя. Глупец попросту не способен завалить любимого дитятю Отца Зверей. Ожерелье – могущественнейший охотничий амулет. Предводителя клана и племени избирают из лучших охотников. Они, в свою очередь, сродни колдунам. Разве убьет сына зверобога обыкновенный смертный? Синьки дают однозначный ответ: нет.

Посвящение напрямую связано с присвоением имени. У троллей зачастую по два имени. Одно детское, дающееся при рождении. Другое, истинное, даруется вождем племени за особые заслуги перед деревней. До того синекожий, будь он трижды ловчее и сильнее соплеменников, считается безымянным и не имеет права сидеть у Костра Совета.

Это правило не касается тех, кто завоевал истинное имя иным способом, никого не убивая. Скажем, спас синька детей вождя из охваченного пожаром леса. Сам пострадал, детвору сохранил в целости. Позже, добыв любимого отпрыска Иргала Зага, он завоевывает лишь ожерелье – имечко-то уже есть.

– А ваше истинное – Кан-Джай? – полюбопытствовала аэромантка.

– Истиннее не бывает, – улыбнулся я.

– Как же вы его заслужили до охоты на удава? – сделала большие глаза девушка. – Вы ведь человек. Какое благо может сотворить троллям человек, чтобы они его признали равным себе?

Да было дело ясной весенней ночью…

– Поступков, достойных благодарности синекожих, много, Алисия. Я совершил всего один.

Солнце неумолимо клонилось к кронам деревьев. До деревни Улиткоголовых часа три пути, к закату не поспеем. С наступлением темноты ворота деревни запрут, и нас не впустят, кем бы мы ни были.

Скверно. Как бы Гал-Джин не отбросил лапы ночью. Сколько у улиточников шаманов? Предела численности колдунов на племя нет. У клана должен быть минимум один Говорящий с Духами. Меньше – и соседи сочтут слабаками.

Варк-Дан горестно сообщил, что кроме верховного в глухом лесу живет отшельником старый-престарый шаман, учивший чарам Гал-Джина. Старик удалился из деревни, дабы не мешать молодежи, и добровольно передал амулет главного шаманюги старшему ученику.

Старикан, зим коего не сосчитать, уединился в глухой чащобе, вырыв для себя, любимого, землянку. Травку, грибочки, плесень собирал, предавался медитации и безмолвным беседам с лесными духами. К нему периодически направляли посольство – убедиться, жив ли. Он жертвовал гербарии для нужд родной деревни, предупреждал о грядущей беде. Знатный гадатель, по чему угодно судьбу предсказывает. И здоров, будто бык-трехлетка.