Солнце в корзинке - Киров Радой - Страница 12

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая

Ну что тут скажешь. Да, вопрос тяжелый…

Отправился к знакомой Шишке Желудь:

— Скажи, когда лицо росою умывают, снимают шапку или не снимают?

— Похоже, Желудь надо мною издевается! — сказала Шишка. — Кто же в шапке умывается?

Снял шапку Желудь и пошел на луг.

Но капли высохли. И ни одной вокруг.

Младшему братишке Лило Цветана ручку подарила, чтоб мальчик новой авторучкой писал и грамотней, и лучше.

Но стало интересно Лило, где помещаются чернила. Он колпачки все отвинтил, потом их снова завинтил.

— Теперь, — сказал он, — все в порядке! — И положив на стол тетрадки, стал аккуратно, со стараньем писать домашнее заданье.

Вы думаете, это просто — расставить правильно вопросы, и двоеточия, и точки, и чтоб прямые были строчки?

Но будет вам узнать приятно, что Лило пишет аккуратно, что среди взрослых и детей он самый главный грамотей!

Ох, рано Лило стал гордиться: упала клякса на страницу… Потом еще четыре кляксы чернее самой черной ваксы. Какая грязная страница!

— Цветана, ручка не годится!

Но девочка сказала брату:

— Да разве ручка виновата? Ведь ты — теперь уж не хитри — смотрел, что у нее внутри и где она чернила прячет? Теперь же авторучка плачет: все буквы у тебя кривые, не там ты ставишь запятые, тут не поставил ты вопрос… Как удержаться ей от слез?

Жил-был мячик. Очень озорной. Мял цветы на клумбах он весной. Как страдали и печалились, бедняжки, — розы и тюльпаны, и ромашки.

— Нашим огорченьям нет конца! — говорили молодые деревца. — Ветки нам все время он ломает, уговоров никаких не понимает.

Жаловалась молодая травка:

— Достает меня он и под лавкой! И теперь я знаю: плачь — не плачь, все равно тебя истопчет мяч.

Что тут говорить! Беда, беда! Скачет мяч весь день туда-сюда, прыгает весь день то вверх, то вниз, то через забор, то снова ввысь. Стонет двор, вздыхает грустно сад. Бух! — И листья с дерева летят. Бух! — Как черный коршун с высоты, мяч летит, и сломаны цветы.

Так бы все и шло, когда б не случай: мяч в кустарник полетел колючий.

— Стой! — ему сказали два дрозда. — Там колючки, не ходи туда!

— Не нуждаюсь я ни в чьих советах! Разве мало поломал я веток? Как взлечу, как прыгну с высоты — обломаю все колючие кусты! Вот смотрите!

Взял и прыгнул — бух!

И, конечно, испустил он дух. На шипе, как тряпка, он повис и не прыгал больше — вверх и вниз.

Делал художник рисунки для книжки. Нарисовал на листе он веселую мышку. Рядом — большую красивую кошку. Закончив работу, прилег отдохнуть он немножко.

Проснувшись, на лист посмотрел и не понял спросонок: куда же девался веселый мышонок? Вот сад на картинке, скамейка, дорожка. Но где же мышонок? Ну да, его слопала кошка!

И снова художник рисует мышонка на той же картинке: сидит он на солнышке, шерстка сверкает на спинке. А чтоб его кошка не съела, меж ними рисует забор. В заборе калитка, а на калитке — запор.

Ночь наступила, художник отправился спать. Кошка глядит на мышонка — ах, как же мышонка достать? Но что это? Ластик лежит с тетрадкою рядом. Кошка к нему:

— Сотри, если можешь, вот эту ограду!

Стер ластик ограду — привычное дело. И кошка мышонка немедленно съела.

Утром художник воскликнул:

— Ну это уж слишком! Каждую ночь кошка съедает по мышке! Из-за ее аппетита не движется дальше работа. Так не годится! Должен придумать я что-то.

И снова мышонка нарисовал, но однако рядом с мышонком на белом листе появилась собака.

Вечер настал. Не бывало у кошки такого еще аппетита! К мышке приблизилась, но заворчала собака сердито. Вернулась назад. Посидела немножко и к мышке опять — но опять зарычала собака на кошку. И так десять раз все начиналось сначала. Охраняла собака мышонка и на кошку рычала.

Небеса посветлели. Луч солнечный тучку проткнул — любопытен и тонок. И встретил рассвет живой и довольный мышонок.

Художник пришел, чтобы дальше работать над книжкой — ну что ж, все на месте: собака, и кошка, и мышка. Собака сидит и следит, чтобы кошка мышонка не съела украдкой.

Художник наш тоже доволен.

Все в полном порядке!

Лег Петьо спать, глаза закрыл. И все слова, что днем он говорил, вдруг перед ним, как на экране, появились — внезапно ожили, зашевелились.

Рассеянно, как будто невзначай, сначала появилось слово «дай» — словечко, что меж слов других так знаменито. А вслед за ним шагала многочисленная свита: одетые в тяжелую парчу слова «мое», «отдайте» и «хочу». А с ними рядом в бархатной ливрее слова «не знаю», «не отдам» и «не умею». И небольшой отдельной группой в свите шли «мне нужны», «желаю» и «купите».

Слова все эти говорил наш Петьо раз в десять чаще, чем другие дети:

— Хочу игрушку! Дайте то и дайте это! Дай, мама, мне халвы! Купи конфету!

…Как только гасла неба синева, здесь собирались эти фразы и слова. По кругу шествовали, пели, танцевали и все слова другие прогоняли. И восходило слово «дай» на трон, и крики радости неслись со всех сторон.

Но вот однажды, среди праздника такого, возникло новое, неведомое слово и объявило голосом глухим:

— Я вас приветствую! Меня зовут «режим». Послушайте, так дальше жить нельзя! Пришли со мной сюда мои друзья: слова «возьмите», «знаю», «помогу», «пожалуйста», «умею» и «могу». Все, что творится здесь, нас так тревожит! И дальше продолжаться так не может. Словечко «дай» поцарствовало всласть, дана ему большая слишком власть. Оно все время нарушает все законы, и мы решили свергнуть его с трона!

Конечно, слово «дай» сопротивлялось, кричало, возмущалось, упиралось, звало на помощь! Но его друзья и слуги исчезли, скрылись, спрятались в испуге.

Лишившись трона, слово «дай» мгновенно утихло, словом став обыкновенным.

И стали жить слова одним семейством дружным. И почему-то Петьо стал послушным.

Вам объяснять, я думаю, не нужно, что мальчик должен быть всегда послушным. Все это знают, но — какая жалость! — у Петьо это ну никак не получалось.

Случалось и такое иногда — дед позовет его:

— Иди сюда!

А Петьо деда будто и не слышит — играет в мячик или лазает по крыше.

Но дед никак не может к этому привыкнуть. Бывает, что рассердится и крикнет:

— Эй, лодырь, принеси из дома лейку и клумбу с георгинами полей-ка!

Но с лейкою спешить не будет Петьо, подумает немного и ответит:

— Сейчас полью, ты не сердись напрасно, но только расскажи сначала сказку.

— Ну если так, то возражений нет, — с улыбкой отвечает внуку дед.

И он рассказывает сказку не спеша, а Петьо слушает, волнуясь, чуть дыша, как заяц от лисицы убегает… Вдруг дедушка рассказ свой прерывает:

— Забыл, что дальше… Что же с памятью моей? Я буду вспоминать, а ты цветы полей.

И Петьо вскакивает мигом со скамейки и мчится в дом, потом из дома — с лейкой, и ни минуты даром не теряет — он все цветы на клумбе поливает. Когда полил анютины он глазки, как раз и вспомнил дед конец у сказки.

Проходит день, дед снова просит внука:

— Сходи в сарай и принеси-ка лука!

— Пожалуйста! Я принесу хоть связку, но только расскажи сначала сказку.

— Ну ладно, расскажу тебе я, Петьо, как жил один чудак на белом свете, как над злодеями он одержал победу…

А Петьо слушает и глаз не сводит с деда: какие сказки интересные бывают!

Но дедушка рассказ свой прерывает:

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая