Последний пожиратель греха - Риверс Франсин - Страница 15

Папа мне не поверил. Уголки его рта вытянулись, глаза сузились от гнева.

— Ко всему прочему ты еще и врать мне будешь, Кади? — От звука его голоса меня как будто обдало холодом.

— Иди умойся, Кади, — сказала мама; она так и стояла ко мне спиной.

— А как закончишь, так в сарай иди и жди меня там, — добавил папа.

Опустив плечи и по-прежнему дрожа, я вышла из дома. Прежде чем спуститься по лестнице, я внимательно посмотрела вокруг; подумала, может, пожиратель грехов до сих пор стоит там и смотрит на меня из темноты и тумана. В ведре была вода для умывания. Не переставая смотреть вниз, туда, где у подножия холма темнел лес, я вымыла лицо и руки. Все еще дрожа, я пошла в сарай и закрыла за собой дверь. Сидела там, в полной темноте, и ждала папу.

Скоро он вошел с ремнем в руках. Он уже не сердился и спокойно сказал: — Я не люблю это делать, Кади.

— Я знаю, папа.

Он наказал меня, не проронив больше ни слова. Я не плакала и не кричала — ради него. Когда он закончил, я сказала: — Папа, прости меня.

— Просить прощения — этого мало, — ответил он сурово. — Пора б тебе знать это уже. — И он оставил меня одну в сарае.

Я заплакала. Я думала о своих грехах и плакала навзрыд. Носить их мне становилось все тяжелее. На самом деле, они управляли мной, и я часто не понимала сама себя. Мне хотелось поступать правильно, а выходило все наоборот — что б я ни делала. Все мои попытки делать добро заканчивались тем, что я делала то, что сама же ненавидела. А когда я так делала (ну, например, искала пожирателя грехов, хотя мне говорили этого не делать), я понимала, что этого делать нельзя, но все равно делала. Мне никак не удавалось это изменить. Как будто грех был у меня внутри и заставлял меня поступать плохо. Как я ни старалась поступать правильно, ничего не выходило.

Похоже, что дальше будет еще хуже: я ведь собиралась продолжать поиски пожирателя грехов. Я твердо решила искать до тех пор, пока не найду кого-то, кто мне поможет. Кроме того, я была намерена украсть немного маминого варенья, чтобы как-то заставить его выйти из своего укрытия.

— Я не хочу поступать плохо, но не могу, Лилибет, — сказала я в слезах. — Когда я хочу делать все правильно — я все наоборот делаю. — Я знала, что маме не понравится, если я украду у нее банку варенья, но я все равно собиралась это сделать. И еще бобы, патоку, кукурузную муку и другое — что понадобится. Добавлю неправильных дел, чтобы сделать правильно. Сейчас я была еще более несчастной, чем тогда, когда начала поиски.

Но ведь он спас меня, разве не так? От рыси, по крайней мере. Но сможет ли он спасти меня от всего остального?

— Продолжай искать, Катрина Энис, — сказала Лилибет. — Не останавливайся. Ищи дальше, и ты найдешь того, кого ищешь.

— Лилибет, он был там, пожиратель грехов, — прошептала я. — Рядом. Он, наверно, шел следом за мной.

— Да. Он помог тебе, Катрина Энис.

— Он попал в этого жуткого зверя три раза и ни разу не промахнулся. Он так сильно его ударил, что ему меня есть расхотелось. У него, наверно, рогатка, как у Фэйгана. Наверно, он так всегда и охотится.

— Он всего лишь очень бедный человек.

— Я так испугалась, Лилибет. Я его все это время искала, а тут он рядом, а я убежала. — Я заплакала еще сильнее. — Я просто дура, глупая! У меня возможность была, а смелости не хватило, и я ее пропустила!

Кто-то тихо постучал в дверь. — Кади, выходи, — послышался голос Ивона.

— Но папа сказал...

— Папа меня послал. Иди в дом.

Со стола уже убрали. Мой желудок сжался от запаха пищи, которую уже съели без меня. Собака Ивона доедала мою порцию. Но я не почувствовала никакого сожаления. Уж лучше я не поем, чем папа будет на меня сердиться. Я заслужила эту порку. Возможно, если бы он наказал меня сильнее, было бы даже лучше. Тогда я чувствовала бы себя не несчастной, а, скорее наоборот, чистой...

Папа посмотрел на меня. — Иди спать. — Он выглядел очень усталым и печальным.

— Да, папа. — Мне и раньше приходилось ложиться спать без ужина, но бабушка мне всегда что-нибудь оставляла. Сегодня ждать было нечего — я хорошо это понимала. Чтобы заморить червячка, придется подождать до утра.

Я скользнула под покрывала на бабушкиной койке, натянула на голову лоскутное одеяло, стараясь зарыться поглубже, и свернулась калачиком. Желудок сводило от голода. На завтрак я ела кашу, а потом была так занята поисками пожирателя грехов, что о еде даже не вспоминала. Уже шесть дней мы с Фэйганом Каем ищем пожирателя грехов на Горе Покойника, но так никого и нашли. Целых шесть дней!

« Иди домой , Кади Форбес».

Значит, он все время был там, прятался недалеко от нас и следил за нами!

Ну почему я убежала? Почему не осталась на месте, не позвала его? Он был от меня всего в нескольких метрах, прятался в темноте, а я стала убегать от него, как будто это была сама смерть. Мне было стыдно за свою трусость. Если бы он хотел причинить мне зло, он бы не помешал рыси съесть меня на ужин.

Ночь была теплой, поэтому Ивон устроился спать на веранде в гамаке. Мама вымыла посуду, заштопала одежду и тоже пошла спать. Пока она занималась делами, папа просто сидел, глядя в пустоту, а потом пошел следом за ней. Я слышала, как они тихо разговаривали. Папа говорил сердито, мамин голос звучал мягко и жалобно.

— Не могу я ничего поделать, — сказала мама.

— Можешь! И знаешь про то. Сколько еще так будет?

— Я не хочу, чтоб это повторилось.

— Думаешь, я хочу?

— Не могу я выносить это.

— То-то и оно. Хочешь, чтоб мнеплохо было.

— Я так не говорила.

— А тебе и говорить не надо. Ты как спиной ко мне поворачиваешься, оно и так ясно.

— Ты даже понять меня не хочешь.

— Ну, так объясни мне.

— Это не должно было случиться с Элен!

— А что, с Кади? Ты это сказать хочешь?

Мама тихо заплакала, я слышала ее короткие всхлипывания.

— Фая, — сказал папа. Теперь его голос звучал по-другому. Похоже, мамин плач его тронул. — Фая, нельзя так дальше. — Он говорил мягко, стараясь утешить маму, и теперь до меня доносилось только нежное бормотание.

Но мама не утешалась.

Это должно было случиться со мной, а не с Элен. В этом было все дело. Я понимала, что так было бы правильно — если бы это была я, а не Элен. Ведь, по правде говоря, трагедия произошла по моей вине. По крайней мере, я могла ее предотвратить. Миссис Элда старалась найти мне оправдание, говоря, что я была маленькой и потому не думала, что делала. Если бы все было так просто! Нет, я не собиралась делать Элен что-то плохое. Но мне хотелось, чтобы ее не было.

Мама и папа уже давно уснули, а я все еще лежала без сна и думала о своем грехе. Этот грех мучил меня, держал в плену ужасного чувства вины. Я хотела бы попросить прощения у Элен. Я так радовалась, когда она родилась, но, когда она забрала всю любовь мамы, я стала ее ненавидеть. А дальше было все хуже и хуже.

«Присмотри за Элен, Кади, — говорила мама. — Пригляди за нашим ангелочком». Если Элен плакала, мама говорила: «Кади, дай ей куклу твою. С тобой же ничего не станется, если она малость поиграет».

Мое сердце сжималось от чувства вины и сожаления.

Я села на кровати и стала разговаривать с Лилибет. Мы говорили довольно долго.

— Лилибет, она может меня слышать, как ты думаешь? Папа сказал, что просто раскаиваться мало. Но я бы хотела, чтоб она знала это. Она ведь ничего плохого не сделала, это я была плохой. Я вовсе не хотела, чтоб она тогда за мной шла. А в то утро...

— Кади, ты это с кем разговариваешь? — донесся голос папы из другого конца комнаты.

Присмотревшись, я увидела его большое темное очертание.

— С Лилибет.

— Скажи ей, чтоб ушла!

Я тихонько вздохнула и ответила: — Она ушла, папа.

— Чтоб больше с ней не говорила. Разумеешь, что я тебе говорю? — гневно продолжал папа.

Я невольно заплакала: — Да, папа.

— Никогда чтоб больше с ней не говорила. Слышишь, что я говорю?