Последний подарок богини (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 23

   - К сожалению, у меня нет столько рахм, - вздохнул меняла. - Может быть, вы возьмете часть риалами?

   Подумав, Александр согласился. После чего началась торговля, во время которой ему пришлось поправить молодого даросца.

   - Двенадцать раз по семи с половиной будет девяносто, а не восемьдесят семь.

   Меняла страшно смутился и стал уверять, что ошибка вызвана исключительно молодостью и неопытностью.

   - Я тоже еще не стар, - вздохнул Алекс. - Но это не избавило меня от необходимости отвечать за свои поступки.

   Сидевший за соседним столиком пожилой, тучный мужчина в серой тунике с короткими рукавами неодобрительно покачал головой.

   - Я возьму с вас двенадцатую часть, - пролепетал меняла.

   - Это будет справедливо, - кивнул юноша.

   Напоследок Александр поменял пару больших серебряных риалов на медяки, сложил монеты в сумку и направился домой.

   Юноша горячо желал и надеялся, что эта лавка станет ему домом, по крайней мере, на пару лет. Уже надоело скитаться, прятаться. Да и от приключений пора отдохнуть хотя бы какое-то время.

   Спрятав значительную часть оборотного капитала в сундук, Алекс узнал у соседа, где находится храм Юны. Чтобы добраться до него, пришлось отшагать пару кварталов. Данное культовое сооружение стояло на пересечении двух центральных улиц. Невысокая кирпичная ограда окружала чахлый садик с десятком оливковых деревьев и пожухлой травой. Пройдя украшенный колоннами вход, юноша попал в светлый, заполненный людьми зал. Редкие мужчины выделялись в толпе женщин, закутанных в длинные разноцветные платки.

   Два волосатых жреца в длинных белых хитонах пели гимн богине, прославляя добродетель покровительницы семьи и призывая помочь страждущим. Перед ними возвышался алтарь с курящимися благовониями и беломраморная статуя женщины, аляповато раскрашенная яркими красками. Вид кроваво-красных губ, угольно черных бровей и темно-коричневых глаз покоробил Александра и не внушал ему никакого почтения. Скульптуры Келлуана не отличались такой выверенностью и живостью форм, но там хватило ума не превращать их в матрешки.

   Проревев завершающий аккорд, жрецы обернулись к пастве. Один держал черно-красный кувшин с узким горлышком, второй - странной формы жезл, сделанный, кажется, из слоновой кости. Люди потянулись к служителям богини. Кое-кто доставал из-за пазухи кусочки материи.

   Наблюдая за ними, юноша лихорадочно копался в сумке, отыскивая какую-нибудь тряпочку. Она нашлась, когда перед Алексом оставалось всего три человека.

   Молодой человек положил в кувшин серебряную рахму, вызвав довольную улыбку у жреца.

   - О чем ты просишь Юну, чужестранец? - спросил тот на плохом келлуанском, очевидно из-за характерной юбки приняв парня за жителя берегов Великой реки.

   - Моя добрая знакомая родила двух мальчиков и никак не может поправиться.

   - Богиня ей поможет, - уверенно заявил второй жрец.

   Молодой человек протянул ему свернутую полоску ткани. Священнослужитель зашептал молитву и стал водить по ней жезлом, очень напоминавшим...

   "Какая связь между чисто мужским органом и богиней-покровительницей семьи?" - подумал он, удивляясь причудливым извивам религиозной логики.

   - Пусть твоя знакомая положит это на живот, - стал давать инструкции жрец. - Сила Юны поможет ей излечиться.

   Уставшая и задерганная Айри на вопрос Александра:

   - Как дела?

   Безнадежно махнула рукой.

   - Плохо.

   Узнав, что он успел побывать в храме и освятил тряпочку, девушка попросила:

   - Отнеси её сам. Я и так тут забегалась.

   Юноше открыл хмурый Гернос. Молодая мать лежала с закрытыми глазами и никак не отреагировала на его появление.

   - Тяжело, - ответил евнух на немой вопрос Алекса. - К вечеру все станет ясно.

   Парень отдал ему тряпочку, объяснил, что надо делать, и торопливо ушел.

   В это утро Александр встал пораньше. За плотниками надо было идти к верфям, расположенным на противоположном конце вольно раскинувшегося города. Там располагалась и военная гавань Нидоса. Спускаясь к морю по пологой улице и жуя пирог с осьминогами, он увидел выстроившиеся у причалов длинные многовесельные корабли, сверкавшие медными украшениями. На берегу стояли суда в разной степени готовности. Одни напоминали скелеты древних ящеров, густо облепленные рабочими, возле других густо дымили костры, разогревая до кипения густую смолу.

   Именно верфь служила основным источником дерева для строек и мебельных мастерских. По нидосским законам весь лес, поступавший в город, проходил через неё, где старшие мастера отбирали самое лучшее для постройки кораблей, а уже остальное шло в свободную продажу. Здесь строили не только военные, но и купеческие суда, славившиеся своим качеством по всему Внутреннему морю.

   Александру попался навстречу раб, тяжело тащивший тележку, нагруженную короткими брусками. Колесо попало в щель между камнями мостовой, и мужчина никак не мог сдвинуть её с места. Редкие прохожие бросали на него равнодушные взгляды. Юноша решил проявить участие и за одно разжиться кое-какой информацией.

   - Спасибо, добрый господин, - поклонился раб. Часть позеленевшего медного ошейника была обвязана тряпьем, а на шее виднелись незажившие потертости.

   - Знаешь, как найти двор Ханса Ордунга?

   - Да, господин, - кивнул раб, радуясь, что тоже может оказать случайному помощнику какую-то услугу.

   Сворачивая в нужных местах, Алекс вышел к воротам, откуда четверо рабов выносили длинное бревно. Рядом вышагивал низенький, похожий на бородатого подростка мужчина в аккуратном хитоне с большими бронзовыми пряжками на плечах и ругался сквозь зубы.

   На обширном дворе пахло смолой, хвоей и сухим деревом. Под длинными навесами, где навалом, а где аккуратно уложенные, хранились разнообразные "пиломатериалы". У забора стояли две повозки, в одну из которых был запряжен осел, а рядом на толстом обрубке дерева, вросшем в землю, сидели, тихо переговариваясь, трое рабов. Их хозяева в это время осматривали бревна, доски и еще какие-то деревяшки.

   В дальнем углу стоял двухэтажный дом с большим навесом, в тени которого сидел толстый краснощекий человек, держа в руке большой оловянный кубок. Заметив нового посетителя, он поставил посуду на маленький столик и направился к юноше, на ходу оглаживая синюю тунику, натянутую на полукруглом пузе. Судя по самодовольной физиономии, очень напоминавшей жабью, к нему шел хозяин торгового заведения.

   - Хочешь что-нибудь купить? - прохрипел он. - Или зашел посмотреть?

   Александр начал свою речь словами: "Сами мы не местные..." Что вызвало появление недовольных морщин на покатом лбу собеседника. А закончил: "Сколько это будет стоить?"

   Успокоившийся толстяк заявил, что господин обратился по адресу.

   - Завтра я пришлю к вам приказчика, он посмотрит, что нужно, и через пару дней начнем.

   - Нет, уважаемый, - покачал головой юноша. - Я плачу за аренду каждый день. Вы или беретесь за это дело немедленно, или я буду искать кого-нибудь другого.

   После этих слов хозяин убедился в серьезности его намерений и тут же отправил с ним одного из своих людей.

   Немолодой мужчина с лицом грустного пуделя поинтересовался, где расположена торговая точка Алекса, и какой конкретно ремонт там необходим?

   Путь до Корнеллевой улицы оказался длинным, а перечень работ коротким. Так что вскоре собеседники перешли к разговорам "за жизнь", и Алекс вновь узнал много интересного из жизни Нидоса.

   За полтора века здесь образовался своеобразный народ, где каждый считал себя прежде всего нидосцем, а уж потом либрийцем, радланином, даросцем или еще кем-то. Элита, первоначально состоящая из радлан, постепенно "разбавилась" представителями других народов. Благо, для торговли, составлявшей основу существования города, не имела большого значения национальность или вероисповедание. Здесь происходило взаимопроникновение культур и обычаев. Именно одному из них собеседник Александра оказался обязан своей свободой.