Понятие "революция" в философии и общественных науках: Проблемы, идеи, концепции - Завалько Григорий Алексеевич - Страница 33

Более определенно высказался Н. А. Симония в книге «Страны Востока: пути развития» (1975): «“Революция сверху“ является искаженным отражением “революции снизу“» [264].

Наконец, все позитивное содержание, которое истмат мог уделить этому понятию, вечно встающему на пути историков, но признаваемому лишь в двусмысленных кавычках, заключено в формулировке из книги В. В. Чубинского «Бисмарк» (1988): «Революция сверху» упраздняет то, чего нельзя не упразднить. Создает то, чего нельзя не создать. И при этом сохраняет то, что можно сохранить ценой вынужденных уступок. Сохраняет основу – господство правящих классов. Поэтому «революция сверху» имеет своей целью и своим следствием предотвращение революции снизу, т. е., иными словами, ее поражение. Поэтому она одновременно и революционна (в ограниченном смысле), и «контрреволюционна» [265]. Автор даже увидел в этом противоречии диалектику.

Но абсолютно то же можно сказать о революции «снизу»: она упраздняет то, чего нельзя не упразднить. Создает то, чего нельзя не создать. Она меняет старый господствующий класс на новый. Таков и результат революции «сверху». Разница между ними – лишь в форме, вызванной историческими условиями. Обе формы имеют как плюсы, так и минусы. От реформ же революция «сверху» отличается принципиально: сменой власти. Кратко можно сформулировать так: революция «сверху» – больше, чем реформа; революция «снизу» – больше, чем захват власти.

Когда не решаются реальные проблемы, в науке возрастает удельный вес споров о словах. В данном случае это были споры о терминах «эпоха социальной революции», «социальная революция», «социально-политическая революция», «революционный процесс» и т. д., особенно применительно к докапиталистическому периоду истории, маскировавшие нерешенность проблемы революций до Нового времени. Анализировать сами споры подробно не имеет смысла; затронутые в них проблемы будут отдельно рассмотрены в 4 главе.

В первую очередь остановлюсь на картине всемирной истории, данной в 12-томном труде Н. А. Рожкова (1868-1927) «Русская история в сравнительно-историческом освещении. (Основы социальной динамики)» (1919-1926). Им была осуществлена, очевидно, единственная «композиция истории по оси эпох социальных революций», интересная по форме, в основном ложная по содержанию, но – и это главное – свободная от еще не возникших штампов истмата.

История человечества (из 12 томов исключительно России посвящены только 4, в остальных русская история дана как часть мировой) разбита Н. А. Рожковым на следующие стадии: первобытное общество – дикость – варварство – феодализм в двух взаимосвязанных ипостасях (деревенский «обычный» плюс городской «муниципальный» [266]) – Старый порядок – капитализм. Переход со стадии на стадию, в полном соответствии с идеями Маркса, считается социальной революцией.

Применительно к доклассовому обществу никакой четкости у автора нет. «Первобытное общество» – это период антропосоциогенеза, завершающийся появлением человека современного типа; дикость и варварство разбиты еще на несколько периодов, поэтому социальной революцией называется и появление хомо сапиенса [267], и начало обработки металлов [268] и т. д.

Но для классового общества критерий социальной революции выдержан строго – это переход власти к новому классу. Их три: феодальная, дворянская и буржуазная.

«Феодализмом» Н. А. Рожков счел строй всех классовых обществ, возникших из доклассовых, как в эпоху Древнего Востока, так и в Античности, и в Средние века. Всюду господствует землевладельческая знать. Ее приход к власти – феодальная революция [269]. Она может быть завершенной (Западная и Восточная Европа, Византия, Армения, Грузия, Египет, Персия, Израиль, Китай, Япония и т. д.) и незавершенной (Русь, Литва, Сербия, Болгария). Во втором случае страны обречены на отставание.

На смену феодализму приходит новый строй – Старый порядок, он же торговый капитализм, он же абсолютизм. Господствующий класс – дворянство. Его могущество обеспечивается крепостничеством или рабством (они тождественны). «Политический строй характеризуется самодержавием (монархическим абсолютизмом) и бюрократией» [270], но реально у власти стоит дворянство; торгово-ростовщическая буржуазия умеренно оппозиционна, крестьянство «переживает настроения отчаяния», находящее выход в бунтах и сектантстве.

Установление данного строя – дворянская революция, чьи «типичные черты в хозяйственной сфере сводятся к победе торгового капитализма, товарного или денежного хозяйства с национальным и международным рынком, к росту обрабатывающей промышленности при сохранении первенствующего положения за сельским хозяйством, и к переходу основной массы земли от феодальной аристократии – духовной и светской – в руки дворянства» [271]. Данная революция также называется торгово-капиталистической [272]. Ее пережили и Египет (1500-1315 годы до н. э.), и Месопотамия при Хаммурапи, и древние евреи в VI-I веках до н. э., и Греция в V-IV веках до н. э., и Рим на рубеже эр, и, конечно, Европа в XV-XVI веках. В России дворянская революция растянулась от Ивана Грозного вплоть до конца XVIII века. Ее содержание – «переход власти от удельной, княжеско-боярской знати к дворянству в его массе» [273].

Классический Старый порядок – Франция, египетское Новое царство, эллинистические монархии; отклонения – слабый Старый порядок в Англии и запоздалый – в других европейских странах, особенно в России.

Старый порядок на Востоке кончается гибелью стран (иногда они именуется обществами, иногда – культурами) в результате завоевания, а в Античности – новым переходом к феодализму, регрессом. Если следовать схеме, то данный «попятный процесс» следовало назвать феодальной контрреволюцией, но Н. А. Рожков ограничивается констатацией: «его можно поставить в параллель с теми процессами происхождения феодализма» [274], о которых шла речь раньше.

Наконец, в Европе и России Старый порядок свергается революциями, которые автор называет то буржуазными, то буржуазно-демократическими, то демократическими. Их осуществляет союз различных классов, возглавляемый буржуазией. Результат – «производственный (аграрный и промышленный) капитализм».

Здесь хотелось бы отметить важный вывод Н. А. Рожкова: буржуазная революция завершается лишь тогда, когда «буржуазия одна получает власть, не делясь ею с дворянством или, выражаясь точнее, делясь ею только с тем дворянством, которое уже само переродилось в буржуазию» [275]. Поэтому период буржуазной революции в Англии оканчивается 1688 годом; в Германии – 1866-м (образование Северо-Германского Союза); во Франции – 1830-м. Дальнейшие революции (1848, 1870-1871) – уже не социальные, а, как выражается автор, «переход от грубо-хищнического капитализма к культурному».

Иная точка зрения характерна для В. И. Ленина, датировавшего период «буржуазно-демократической» революции во Франции 1789-1871 годами и называвший революции 1830, 1848, 1870-1871 годов «волнами» единой революции [276].

На мой взгляд, прав Н. А. Рожков. Буржуазная революция окончена, когда окончательно побежден абсолютизм и поддерживающее его дворянство, а не какой-либо иной противник. С 1830 года власть во Франции принадлежит исключительно классу буржуазии.