Именем закона - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 39

Чип крикнул:

— Отлично сделано, приятель!

Он и сам верил в то, что говорил. Луис поступил правильно. Это избавляло их от серьезной проблемы — Бобби. Или не избавляло?

Войдя в кабинет, Луис взглянул на телевизионный экран, на котором все еще сохранялось изображение внутреннего дворика.

— Ну, как я его ликвидировал, а? Вот тебе и знаменитый пуэрториканский стрелок, который хотел быть непревзойденным и встретить достойного соперника.

— Ты это заранее спланировал? — спросил Чип.

— Нет, вдруг пришло в голову. Когда я разговаривал с мистером Уокером.

— Ты сказал что-то Бобби.

— Я сказал, что он не поедет во Фрипорт.

— Он еще был жив?

— Еще держался. Я не видел причины стрелять в него еще раз. Пена на воде вроде как расчистилась, но вода там такая отвратительная, коричневая, как в канализации, представляешь, как она воняет, если ее пошевелить? Но его не видно, над ним футов девять этого дерьма.

Чип спросил:

— Луис, а где деньги Бобби? Те, что он получил за машину Гарри?

Он понял, что Луис не подумал об этом.

— Сегодня утром денежки лежали на комоде.

— Они еще там?

— Сейчас посмотрю. — Луис вышел.

Чип откинулся на софе: «Отлично, больше нет никакого Бобби Део». У него перед глазами стояла эта сцена, он хотел прокрутить ее еще раз. Он чувствовал облегчение. Бобби больше нет, ошибка исправлена у него на глазах… Хотя, конечно, дно плавательного бассейна — еще не дно океана. То, что Бобби не видно, не означает, что его там нет. Кто-то рано или поздно обнаружит его и, понятно, не подумает, что он просто упал туда, раз в животе у него дырки от пуль. Чипу не хотелось думать об этом, но факт есть факт. Бобби продолжал оставаться с ними.

Луису казалось, что у Бобби несколько тысяч — в той пачке, которую он носил с собой и иногда оставлял на комоде. Теперь их там не было, как не было и в ящиках комода, и в остальных местах. Оглядевшись, Луис вспомнил о ботинках из кожи рептилии. Надо было осмотреть их, прежде чем сталкивать Бобби в воду. На Луисе все еще был черный шелковый спортивный пиджак, в каждом кармане — по пушке: «Зиг» и браунинг. Луис вытащил их и положил на комод. Браунинг, из которого он стрелял, следовало закопать где-нибудь во дворе. Поэтому Луис засунул его за пояс.

— Их там нет, — сказал он, вернувшись к Чипу. Накурившийся травки Чип озадаченно посмотрел на него, с трудом соображая, что ответить.

— Ты уверен?

— Я посмотрел везде, где только можно. Должно быть, они при нем.

— Надо забрать их.

— Мне? Ты спятил? Нырнуть в бассейн, в это дерьмо?

— Ты же сам столкнул его туда.

— Тебе нужны эти деньги, ты и ныряй. Зажми нос, и все получится.

— Нам нужны эти деньги, чтобы заплатить Дон. Господи… нам все равно надо избавиться от трупа.

— Я уже избавился. Загляни в бассейн. Он не оживет и не всплывет, когда на нем лежит такой стол. Этот парень все равно что уехал.

— Луис, ты знаешь, что мы не сможем оставить его там. Он будет вонять.

— Там и так уже смердит, я говорил тебе.

Чип подумал немного:

— Нам надо достать насос и осушить бассейн.

Луис пристально смотрел на Чипа, не соглашаясь, но и не возражая, просто смотрел и думал, что надо было бы отправить этого пустомелю в бассейн вместе с Бобби, привязав ему на шею что-нибудь тяжелое, вроде телевизора. Раз ему ничего не нужно от этого дерьма, чего ради его терпеть?

Зазвонил телефон.

Чип потянулся к нему, а Луис сказал:

— Когда ты только запомнишь? Ты ведь курил, а?

Он подошел к софе и снял трубку.

— Дом Ганза.

Женский голос спросил:

— Где Бобби?

— Его нет.

— Вы не знаете, куда он уехал?

— Он мне не докладывал.

— А когда вернется?

— Девушка, я занят. Бобби здесь нет и не будет. Так что не звоните больше. Вам понятно?

— Да пошел ты! — взвизгнула девица и бросила трубку.

— Какая-то девка спрашивала Бобби, — сказал Луис.

— Интересно, кто она, — сказал Чип.

Это какое же терпение надо иметь с таким обкурившимся сукиным сыном?!

— Разве я тебе только что не объяснил? — возмутился Луис. — Какая-то девка спрашивала Бобби.

— Я имел в виду — как ее зовут?

— Она мне не сообщила.

— А где мы могли бы раздобыть насос?

Луис снова посмотрел на балбеса, уже не злясь, просто думая: «Бросить, что ли, его в бассейн на самом деле…»

На плакате с надписью «Вздерни их!» был изображен знаменитый судья прошлого столетия Исаак Паркер на фоне эшафотов и приговоренных преступников, ожидавших своей очереди.

Рейлан бросил взгляд на плакат, висевший в коридоре полицейского управления Майами, и порадовался традициям. Не в отношении виселиц — смертная казнь через повешение была отменена федеральным судом, — а тому, что американские полицейские твердо блюли порядок. Каждый раз, когда Рейлан смотрел на судью Паркера, он думал о том, чтобы отрастить такие же усы, большие, длинные, которые очень подойдут к его шляпе.

Руди Брага должны были судить в окружном суде Флориды, в Майами. Рейлан и трое других полицейских защелкнули кандалы на его руках и ногах, спустились с ним в подвал нового здания, провели по коридору в старое и поднялись в зловонном лифте для заключенных в камеру на втором этаже.

Милт Дэнси, настоящий дока в судебных делах, вышел в коридор покурить, и Рейлан подошел к нему.

Коридор второго этажа шел вдоль наружной стены здания. Оттуда был виден открытый внутренний тюремный двор с пальмами в горшках и фонтаном.

— За киднеппинг всегда дают пожизненный срок?

Милт Дэнси, куривший «Кэмел» без фильтра, объяснил Рейлану, что полагается за киднеппинг, то есть насильственный увоз или незаконное принуждение.

— Почитай «Руководство по судопроизводству», — сказал он. — Это от пятидесяти одного до шестидесяти трех месяцев, если преступление совершено в первый раз. Если требовали выкуп, это влечет за собой устрожение наказания, скажем, до ста двадцати месяцев. Имеет значение также, как долго удерживали жертву и подвергали ли ее сексуальной эксплуатации.

Рейлан был в восхищении оттого, что Милт использовал слово «эксплуатация», как, видимо, было написано в «Руководстве».

Они освободили Руди Брага от наручников перед тем, как ввести в зал судебного заседания и посадить рядом с адвокатом за столик защиты. Рейлан и трое других полицейских сели сзади. Ряды для публики, скамьи со спинками, как в церкви, почти все были заполнены людьми, которые были либо родственниками Руди Брага, либо его соратниками по картелю. Охрану осуществляли штатные офицеры суда в форменной одежде — синих куртках и серых брюках.

Помощником прокурора оказался тот же франтоватый молодой человек в летнем костюме в полоску, который так упорно стремился покарать Рейлана за убийство Томми Бакса. Как только Рейлан увидел его, он тут же проникся симпатией к Руди, лысому человечку примерно одного возраста с Гарри и даже чем-то похожему на него, не считая того, что Гарри не был лысым. Руди обвиняли в незаконном ввозе и распространении психотропного препарата — более ста пятидесяти килограммов кокаина, — и ему грозило, согласно представленному отчету о расследовании, от трехсот месяцев тюрьмы до пожизненного заключения. Этим, по словам Милта Дэнси, и объяснялось присутствие в суде такой толпы, в основном латиноамериканцев. Группа Рейлана отвечала только за Руди. Чтобы он не попытался бежать или угрожать суду.

— Мы, — сказал Милт, — поможем ему остыть.

Рейлану было интересно, есть ли у секретаря суда экземпляр руководства по приговорам.

В ожидании начала судебного заседания он огляделся по сторонам, думая о том, что именно так надлежит выглядеть залу судебных заседаний. Высокий, не меньше двадцати пяти футов, потолок, позолоченные люстры, мраморные стены, задрапированные красным бархатом окна, старинные лампы на судейском столе. Его честь вошел, и все присутствующие встали, затем снова сели, и секретарь суда огласил номер дела, 95-9809, Соединенные Штаты Америки против Руди Брага.