Хуайнаньцзы - Коллектив авторов - Страница 31

– Поднебесная велика! Я выпущу тебя!

Тогда Ян Ху бросился на окружение и, прокладывая себе дорогу мечом, скрылся. Стражник выпустил его из ворот, но вдруг тот вернулся и, притянув стражника за рукав, ранил его подмышку. В гневе стражник воскликнул:

– За что ты ранишь меня?! Разве не я, рискуя жизнью, помог тебе освободиться от врагов?!

Услышав, что Ян Ху скрылся, луский правитель пришел в великий гнев и велел схватить стражника, подумав, что если он ранен, то получит награду, а если нет – то подвергнется тяжкому наказанию.

Это и называется нанести вред, а извлечь пользу. Что же тогда называется «хотеть принести пользу, а нанести вред»?

Чуский Гун-ван имел сражение с цзиньцами в Яньлине.

В разгар битвы он был ранен и остановил бой. Сыма Цзыфань, мучимый жаждой, попросил пить. Мальчик-слуга Ян Гу поднес ему вина. Отведав сладость вина, Цзыфань уже не мог оторваться от ковша и, в конце концов опьянев, заснул. Между тем Гун-ван решил продолжить бой и послал за Сыма Цзыфанем. Тот же отказался, сославшись на боль в сердце. Тогда ван поехал взглянуть на него, вошел в шатер, почуял запах вина и пришел в великий гнев:

– В нынешней битве я, несчастный, ранен. Единственная опора – Сыма, а Сыма – вот каков! Гибнут чуские алтари, и не с кем мне, несчастному, продолжить бой.

И, отведя войска, он казнил Сыма Цзыфаня как потерявшего честь.

Итак, поднося вино, Ян Гу вовсе не хотел навлечь на Цзыфаня несчастье – он искренне любил его и хотел доставить ему удовольствие, однако привел только к гибели. Это и называется «хотеть принести пользу, а нанести вред».

Больной ревматизмом старается больше есть, а страдающий лихорадкой – пить холодное. Простолюдин считает это здоровым, а хороший врач – вредным. Глупец думает – все полезно, что радует глаз и сердце; мудрец же избегает этого. Мудрец сначала противится, а потом соглашается, толпа же сначала соглашается, а потом противится. Всяк стремится к заслугам, и все страшатся наказаний. Но бывает, имеющий заслуги навлекает на себя подозрение, а свершивший преступление вызывает к себе доверие. Порою тот, кто имеет заслуги, забывает об отеческой любви и долге, а тот, кто свершит преступление, остается верен чувству милосердия.

Когда вэйский полководец Юэ Ян атаковал Чжуншань, сын его был в плену у чжуншаньцев и находился внутри города. Враги подвесили его так, чтобы он был виден Юэ Яну.

– Долг слуги – прежде отцовского долга! – вскричал Юэ Ян и еще ожесточеннее атаковал Чжуншань.

Тогда чжуншаньцы отрубили его сыну голову и послали ее Юэ Яну. Идя за послом, несшим голову, Юэ Ян, плача, восклицал:

– Это мой сын!

Вернувшись в Чжуншань, посол доложил:

– Этот человек умрет, исполняя долг. Его не разжалобить!

И чжуншаньцы сдались. Благодаря Юэ Яну вэйский Вэнь-хоу расширил земли, однако стал с этого времени меньше доверять ему. Это и называется «иметь заслуги, а быть на подозрении».

Что же тогда называется «совершить проступок и тем усилить к себе доверие»?

Мэнсунь на охоте добыл олененка и велел Цинь Сиба приготовить его к обеду. Цинь Сиба направился домой, а мать олененка шла следом и плакала. Не в силах этого вынести, Цинь Сиба отдал ей малыша. Вернувшийся с охоты Мэнсунь потребовал оленины.

– Его мать шла следом и плакала, – ответил Цинь Сиба. – Я не мог вынести этого и отдал ей его.

Мэнсунь разгневался и прогнал Цинь Сиба со службы; однако через год он взял его наставником для сына.

– Цинь Сиба виновен перед вами, вы же делаете его наставником сына! – сказали приближенные.

– Если уж он пожалел олененка, – отвечал Мэнсунь, – то что тогда говорить о людях?!

Это и называется «совершить проступок и тем усилить к себе доверие». Вот почему, делая что-либо, нужно быть осмотрительным.

Так, Гунсунь Ян был обвинен Цинями в преступлении и не смог войти в Вэй. И хоть заслуги его были немалы, недолжный поступок стал причиной того, что в трудный момент ему некуда было поставить ногу.

Случается, захватишь что-либо, а на поверку окажется – отдал, или отдал что-либо, а потом окажется – получил.

Чжи-бо потребовал земли у вэйского Сюаньцзы; тот не хотел отдавать. Тогда Жэнь Дэн сказал:

– Могущество Чжи-бо наводит трепет на всю Поднебесную. Если не отдадим земли, которые он требует, – навлечем на чжу-хоу несчастье.

– А если он возьмет земли и не успокоится, тогда как? – возразил Сюаньцзы.

– Отдадим ему земли, – продолжал Жэнь Дэн, – он на радостях вновь потребует. Тогда вся Поднебесная объединится и разработает план. И то, что мы получим от этого единства, намного превзойдет то, что мы сейчас потеряем.

И вэйский Сюаньцзы отрезал земли и отдал Чжи-бо. Чжи-бо тотчас потребовал земель от ханьского Канцзы, и тот не посмел не дать. И вновь потребовал земель Чжи-бо – теперь от чжаоского Сянцзы; но Сянцзы не дал. Чжи-бо повел на него войска и, взяв с собою войска Хань и Вэй, окружил Сянцзы в Цзиньяне. И тогда Хань, Вэй и Чжао сговорились, схватили Чжи-бо, а земли его поделили между собой.

Это и называется «захватить, а самому оказаться захваченным». А что тогда называется «отдать, а на самом деле взять»?

Желая попросить проезда у Юй, чтобы напасть на Го, цзиньский Сянь-гун послал в подарок юйскому гуну диск из нефрита Чуй-цзи и упряжку, запряженную цюичаньскими конями. Гун Чжици, увещевая его, сказал:

– Их нельзя пропускать. Ведь Юй и Го – что повозка и колеса: колеса поддерживают повозку, повозка опирается на колеса. Сила Юй и Го – во взаимной поддержке. Если дать цзиньцам дорогу, Го погибнет утром, а Юй вечером.

Юйский гун Це не послушался увещеваний и дал дорогу. Сюнь Си повел войска на Го и покорил его, а на обратном пути напал на Юй и взял его.

Это и называется «отдать, а на самом деле взять».

Горы достигают высоты – и поднимаются облака; воды достигают глубины – и рождается водяной дракон; благородный муж достигает пути – и к нему приходят счастье и почет. Кто не ищет благодарности за благодеяния – обязательно бывает награжден; кто живет, не требуя признания своей праведности, обязательно будет прославлен.

В древности канав не прорывали, дамб не строили, и воды наносили людям вред. Юй прорыл Драконовы ворота, вскрыл Ицюэ, выровнял землю, упорядочил воды, и люди стали жить на суше. Родственных чувств простой народ не знал, пять норм отношений не соблюдал. Ци научил порядку отношений между господином и слугой, между отцом и сыном, между мужем и женой, между старшими и младшими. Поля еще не возделывались, пищи людям не хватало. Тогда Хоуцзи научил людей расчищать земли, поднимать новь, унавоживать почву, сеять зерно. И то, что после трех владык – Юя, Ци, Хоуцзи – ничего не осталось неупорядоченным, – следствие бескорыстия их благой деятельности. Когда же Чжоу ослабели, ритуал и нормы отношений пришли в упадок, тогда Конфуций стал проповедовать миру путь Трех владык. И то, что их потомки до сих пор преемствуют друг другу, – результат его подвижнического труда.

Циньский царь поглотил Поднебесную и потерял ее, Чжи-бо завоевал чужие земли и тоже погиб, Шан Ян был четвертован, Ли Сы разорван колесницами. Три династии правили, взращивая добро, а циский Хуань-гун прервал род и стал баваном. Но посеявший просо – не пожнет гаоляна, посеявший ненависть – не пожнет добра.

В семье одного сунца, известного в течение трех поколений своим добролюбием, без всякой на то причины родился белый теленок от черной коровы. Сунец обратился к гадателю.

– Это к счастью, – сказал гадатель. – Принесите теленка в жертву духам.

Прошел год, и его отец ослеп, а корова снова родила белого теленка. Тогда отец стал посылать сына к гадателю, но сын возразил:

– Мы прежде послушались его, и ты ослеп. Зачем же снова посылать за ним?! Но отец настаивал:

– Словам мудрецов сначала противятся, а потом с ними соглашаются. Дело еще не кончено. Пойди и снова спроси – что бы это значило.

– Это к счастью, – сказал гадатель. – Принесите еще раз жертву духам.