Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха" - Страница 44

• Предыдущая
• 44/50
• Следующая

От такого заступничества Мишка вспыхнул до корней волос, вскочил и ломанулся через собранные в груду ветви для растопки.

- Что вы за люди! – сердито пробормотал Олег и рванул следом.

Лёха фыркнул:

- Когда у этих балбесов медовый месяц-то закончится? Сколько можно всё это смотреть!?

- «Молодожены», едрёнать! – улыбнулся Андреич. И сам первым поднял стакан: - Ну, за любовь!

И остальные присоединились к тосту чарками с необычно крепкой армянской водкой.

А в это время в рыбацком домике целовались «молодожены».

- Лёля, я - хочу! – стонал Мишка. – Мне так нужно! Милый мой, родной, пожалуйста!...

Олег, прижав пацана к стене и раздвинув коленом его ноги, впивался губами в его губы, а пальцами в ягодицы:

- Подставишь?! Вечером, когда уедем, ок?

Мишка, прогибаясь в пояснице, терся стояком об Олегову затвердевшую ширинку.

- Да!

За окнами раздались голоса Арниных сыновей. Олег отпрянул от любовника:

- Всё, надо идти. А то застанут! Давай, ты – первым!...

Мишка, отвернувшись, старался успокоиться. Сделал несколько вдохов и выдохов. Провел ладонью по лицу. Положил ладонь на дверную ручку и обернулся в дверях:

- Лёль, ты только не дрочи сейчас, ладно?!

- Да не буду, не буду! Всё тебе достанется. Всё – твоё! …Ненасытный!

Сумерки густели.

Перемыв посуду, Настя увела сынишек спать в избушку. Вернулись рыбаки с «вечерней зорьки». Попонтили друг перед другом уловом, переоделись в сухое, стянулись поближе к костру. Хлебали уху, разливали водку. «Градус» компании постепенно повышался. Трезвый Мишка терпел и держался. А подвыпивший Олег, пользуясь спустившейся под сосны темнотой, украдкой тискал то его локоть, то талию.

- Мне свою Настюху жалко иногда, - откровенничал вполголоса Арни. – Красивая же баба, да? Даже вон после третьих родов – стройная. Глазищи! Волосы! А ведь никто на нее никогда глаз не поднимет, правда? Все знают, чья она жена. И ни один ханурик не решится….

Лёха хмыкнул:

- Ну а ты чего хотел?

- Да мне это нравится, конечно. Спокойно. Но и жалко её порой. Я захочу - гульну, а она – как в клетке. Иногда думаю: взять и купить ей путевку в Таиланд. Пусть съездит, развлечется! …Но не куплю, конечно! – он махнул рукой и потянулся вилкой за нажаренными его Настюхой еще дома котлетами.

- Ай, не рефлексируй! Залечись! – старший брат наклонил бутылку над Арниным стаканом. – Знаешь фишку: после первого стакана хочется бабу, а после второго – третий!

- У нас не всем бабу хочется, - хмыкнул Андреич. – Вишь, бывают разные предпочтения.

Мишка напрягся от этого разговора. Поднялся от костра и начал звякать котелками у стола.

- Самсонов, ты не обижайся! – окликнул Андреич. – Я ж – ничего!

- Всё ок, - ответил тот. – Нам просто ехать с Олегом пора. Мы завтра сына с утра забираем. …Собирайся, Лёль!

Они сняли ялик* с цепи, отшутились от их забористых подколок провожавших и оттолкнулись от берега. Сначала каждый сел на свое весло. Но когда отплыли метров сто, и оживленные мужские голоса стихли за их спинами, Мишка сказал:

- Пусти-ка!

И Олег беспрекословно отдал ему весло и пересел на корму.

У берега они привязали лодку к свае, надели замок и пошли к машине, стоявшей на пологом склоне. У них уже снова был жигуленок. Чадящий, ржавый и раздолбанный, он обрёл в Мишкиных умелых руках вторую жизнь. Заботливый новый хозяин снял и отнес к заводским сварщикам в починку прогоревшую выхлопную. Промыл мотор профессионально набодяженным ядрёным очистителем. Поменял ремень ГРМ. И благодарная машина не бойко, но ездила, и уже не грозилась заглохнуть навеки после каждых пяти километров.

Июльская ночь накрыла ватной тишиной пустынный берег. Туман подбирался к шоссе. Фары машины прорезали его рваные комья и отразились двумя огоньками в глазах какой-то небольшой зверушки, смотревшей из темноты. Миша пару минут грел мотор, дождался, пока печка подсушит влажные стекла, и тронулся, осторожно выбираясь на асфальт.

- Ну что, не передумал? – в голосе Олега переливались соблазняющие, искушающие нотки.

- Прямо здесь остановить? – с придыханием спросил Мишка.

- Нет, съедь с шоссе куда-нибудь, - Олег был уже не в состоянии держаться и вытащил из брюк ремень.

Мишка всматривался в дорогу, время от времени бросая взгляд на его руки:

- Лёлька, что ж ты творишь-то, а? Дай хоть куда-нибудь доедем….

Он свернул было на пологий съезд, но там сразу за кюветом началась канава. Он сдал задом, снова выбираясь на дорогу. Проехал еще пару километров и, наконец, резко крутанул руль вправо: меж кустов уходил от дороги неширокий проселок. Жигуленок трясло по колдобинам.

- Сейчас здесь полмашины оставим! – иронично усмехнулся Олег.

- Не оставим. Всё ок, - отозвался Мишка.

Дорога огибала рощу. Миша тормознул на опушке, за первыми же кустами. Широкое поле клочковато клубилось туманом. Луна застыла над озером узким серпом. Где-то в перелеске закричала потревоженная птица.

- Увидят, а? – с сомнением спросил Олег.

- «Комары» еще скажи! – фыркнул Мишка. – Не могу больше. Ни секунды. Давай!

Они вышли из машины. Руки Олега крутили ремень, то складывая его вдвое, то разворачивая. Мишка замер перед ним, послушливо потупив голову:

- Люблю!

Олег накинул ремень ему на плечи. И – двумя руками за два конца – притянул его к себе. Миша закатил глаза от возбуждения. Поцелуй получился жестким:

- Хотел? Получи! – Олег с силой засосал дрожащие от вожделения губы.

Мишка застонал. Олег забрал оба конца ремня в один кулак и опустил его вниз. Ременная петля заставила Мишку склонить голову к его паху. Он опустился на колени в росистую траву и, повинуясь властной ладони любовника, начал прямо через джинсы целовать его стоящий член. Олег, уже не торопясь, смакуя каждое движение, расстегнул ширинку:

- В рот!

Мишкины губы жадно приникли к желанному «орудию». Уверенная рука легла на его затылок, задавая нужный ритм.  Закаменевшая головка скользила по нёбу. Темные березы шелестели над их головами. И влажный запах каких-то ночных цветов сливался с запахом их страсти.

- В горло! – с напором сказал Олег, прислоняясь спиной к автомобилю.

Миша привстал на одно колено, поменял угол движений, и стал забирать твердый, уже сочащийся смазкой член в самую глотку. Олег был на взводе:

- Вставай!

Мишка поднялся. Олег содрал с него штаны и, обвив за талию, притянул к себе, забрал в кулак оба члена и начал дрочить, ритмично стискивая пальцы. Миша пошире расставил ноги и оперся одной рукой о крышу машины за Олеговым плечом. От прикосновения Мишкиного напряженного ствола, от его рваных выдохов и мускусного запаха желания короткий спазм поджал все мышцы Лёлькиного паха, и сперма залпом выстрелила на его пальцы и Мишкин лобок. В кулаке стало скользко. Несколько толчков послабей прошили его – от поясницы до колен – сладкими, медленно замирающими судорогами.

Мишка тоже застонал, но ему не хватило возбуждения, чтобы кончить. Он начал было толкаться в руку любовника, но тот разжал кулак:

- Ну-ка – к капоту!

Путаясь в опущенных до щиколоток штанах, он сделал несколько шагов и оперся ладонями о теплый капот. Олег сложил ремень вдвое:

- Хотел? Получай!

Удар звонко щелкнул в ночной тишине. Снова вскрикнула птица. А Мишка, слабея от желания, прогнулся в пояснице:

- Да! Лёлечка, да! Я – хотел! Я – с ума схожу по твоему ремню! По твоим рукам. По херу твоему обалденному. Я люблю тебя, Лёлечка! Да!

Удары ложились на ягодицы и бедра. Мишка накрыл было ладонью член, но следующий же удар по силе перекрыл все предыдущие:

- Руку убери!

Ладонь послушно легла на капот. Наказание продолжалось еще минуты три. Ягодицы горели. И возбуждение уносило крышу напрочь.

- Вставай! – наконец сказал Олег.

Мишка развернулся к нему лицом и, глядя, как Олег откручивает крышку с тюбика смазки, с трудом переводя дыхание от возбуждения, выдохнул просяще:

• Предыдущая
• 44/50
• Следующая