Торговец. Дилогия - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 9

– Олаф действительно волшебником не был, – согласился покойный король и прямой потомок легендарного героя. – А вот верховная жрица Змеебога в чарах толк знала…

– Да, мерзкий культ, если верить хроникам, – кивнул я и задумался о том, как бы мне, не выходя на улицу, послать весточку в магистрат. А то мало ли, вдруг у убийцы напарник снаружи имеется. – Как там в балладе о его уничтожении поется? «И пронзил герой колдунью мечом, и вскричала она в исступлении…»

– Там много еще чего поется, – хмыкнул призрак. – Да только в результате… хм… пронзания… моя прабабка получилась.

Я от такой новости даже замер на миг и попытался вспомнить, а что же в моей памяти хранится о жене легендарного героя. Э… не то чтобы я любил историю, но в ордене, где меня учили магии, она была общеобразовательным предметом. И, кажется, в супруги Олаф выбрал себе какую-то мелкую дворянку, которую от чего-то там спас.

– Ну это вроде как секрет правящей династии, – развел руками призрак после уточняющего вопроса. – И тебе, как… кхм… побочному отпрыску, он неизвестен. На самом-то деле наш предок вовсе не был тупой горой мяса, рубящей в капусту волшебным мечом все, что ему не нравится, и трахающим все, что нравится. Он таким только притворялся. И надо сказать, весьма успешно. Каждый его подвиг был тщательно продуман, и в половине случаев успех невозможному, казалось бы, деянию приносила изощренная магия супруги, тайно следовавшей за мужем. Но в балладах, как ты понимаешь, об этом нет ни слова.

– Подожди, подожди, – запротестовал я, вспоминая сведения о культе Богозмея, после разрушения героем своего главного храма сильно ослабнувшем, но не исчезнувшем совсем. – Как это могла образоваться такая пара? Верховная жрица обладает же почти абсолютной властью над жизнью и смертью своих подданных! Она не могла добровольно захотеть лишиться такого могущества ради какого-то там проходимца с большим… гм… мечом.

– Еще как могла, – не согласился со мной мертвый король. – Если бы ты интересовался вопросом чуть внимательнее, то знал бы, что ее должность становится вакантной каждые сто сорок лунных месяцев, после грандиозного жертвоприношения. И до него ей оставалось не так уж много. Так что Талия Эратская, или, правильнее, Талия-Кобра, приложила к разрушению своей золотой клетки немало трудов, заполучив взамен громадного питона, который должен был ее сожрать живьем, – красавца-мужчину, пусть и несколько ветреного. Ей это ничуть не мешало наслаждаться жизнью и комфортом жены принца, которого эта очень умная женщина подталкивала к трону до самого его исчезновения. Между прочим, это она принесла в нашу семью весьма сильный магический дар, который унаследовал и неблагодарный отпрыск, которого я сделал жене одного калеки, лишившегося права называться мужчиной после попадания в плен к кочевникам.

– Отца не трогай, – мгновенно насупился я.

Именно баронет Лоон, муж моей рано умершей матери, из-за травмы неспособный продолжить род, стал для меня олицетворением семьи. Его руки, голос, первые уроки фехтования, верховой езды, чтения… и боль разлуки с ним. Сначала, когда по приказу короля, ни разу в жизни не видевшего бастарда и знавшего о нем только с чужих слов, меня отдали в орден Железной Волны, сделав, таким образом, непригодным по закону к восшествию на престол, я возвращался в родное поместье лишь на три коротких дня в году. И так уж случилось, что в то лето, когда внезапно умер мой приемный отец, лимит уже оказался истрачен. Потом получилось только на могилу приехать, да и то задержаться на фамильном кладбище не дали новые хозяева феода – какие-то дальние родственники баронета, про которых раньше и не знал, что есть такие. Увы, но, по существующим в большинстве стран законам, маги – это отдельное сословие, пусть временами отдельные его представители и могут сравниться в мощи с правителями. А значит, и наследовать феодов они не могут. Ни королевства, ни отчего дома, пусть даже в нем и было проведено все детство.

– Я твой отец! – выпятил прозрачную грудь мертвый король.

– Сказал бы я, кто ты, но призраку морду набить не получится. – Фамильная «вежливость» тоже была характерной чертой, которую передал венценосный варвар своим потомкам. – Даже если некромантию изучу. Так как же связаны тайны правящей семьи, Олаф Рыжий и твоя не пойми откуда взявшаяся сила?

– После убийства Талии Эратской сторонниками предыдущего короля от нее в тайных подземельях дворца осталось немало артефактов, – пожал плечами дух. – Записи, склянки, из которых давно испарились эликсиры, алтарь… ну и прочая дребедень весьма могущественной темной ведьмы. И именно там я провожу почти все время после своей смерти. Спокойно там как-то, не то что наверху.

– Угу, – согласился я с ним, примерно представляя, что сейчас творится на месте бывшей столицы. – Кстати, а как ее убили? С волшебницей такого ранга это сделать ой как непросто…

– А как ты думаешь, за что слуги Светлого Господина нас не любят? – ухмыльнулся призрак. – Потом найдешь историческую литературу, узнаешь, какой кадровый голод у них образовался после насильственной смерти матери нового короля. И поверь мне, прадед казнил всего двух-трех заговорщиков, которым повезло спастись от ее проклятия. Но я не об этом. Вот буквально только что рядом с алтарем Богозмея открылся какой-то странный портал, и оттуда выпал человек. Причем на руке у него был один очень узнаваемый перстень, который имеется на всех портретах Олафа Рыжего.

– Что, легендарный герой вернулся? – не поверил я. – И где же его носило столько лет?

– Да нет, – пожал плечами мертвый король. – Он, наверное, давно сгнил. Но это его прямой потомок и, следовательно, наш с тобой родственник. Оказывается, Талия-Кобра перед смертью вплотную шагнула к созданию межмировых порталов. И даже сделала первый артефакт, способный на их открытие.

– Значит, это была первая женщина-архимаг… Эх, если бы добраться до ее записей, – вздохнул я, на миг забыв о окружающем мире. – Жаль, что это невозможно.

– Не скажи, – покачал головой призрак и достал из себя тот самый угловатый предмет. – Вот смотри-ка, что я получил у этого родственничка. Кирасы и головы, как выяснилось, дырявит только так.

– Кирасы? – поднял я вверх одну бровь.

– Ну скучновато мне все время в одном и том же ходить да крыс пугать, – пожаловался мертвый король. – Вот и надеваю на себя то лохмотья какие, то доспехи уцелевшие…

Рассказ духа и улаживание всех последствий нападения заняло довольно много времени, но вечер еще не успел смениться ночью, как я оказался в здании магистрата, где срочно собравшиеся отцы города начали обсуждать происшествие.

– Но как же так? – Глава городской стражи барон Лигорь выглядел откровенно растерянным. – Асанта мертва. Ты ранен. И все это натворил всего лишь один ассасин? Нет, не верю. Не верю, и все!

– У него было вот это. – В моей руке закачался на своей цепочке амулет инквизитора, снятый мной с шеи его владельца. – Думаю, не нужно пояснять, какими свойствами обладает подобная вещица.

Настоятель монастыря великомученика Агастера епископ Фанут, присутствовавший на собрании магистрата, начал громко и долго ругаться. Святого отца можно было понять. Если знак отличия искоренителя зла и ереси попал в чужие руки, значит, тот, кто обязан был его носить, скорее всего, мертв. Обокрасть профессионального воина церкви, точнее, избавить его от основного орудия труда и знака отличия по совместительству было занятием ну явно очень непростым. Хороший он все-таки человек, этот настоятель, бывший наемник в прошлом и глава всего городского клира в настоящем. Пусть и слуга Светлого Господина. Среди них, надо признать, доля сволочей не выше, чем в любой другой структуре, облеченной немалой властью. Но и не ниже. То есть один к одному в лучшем случае. Наверное, этот уже седой, но еще крепкий старик истинно верует в то, что говорит. Не прямо сейчас, а вообще. В частности, когда читает проповеди. И очень надеюсь на то, что ему неизвестна политика церкви в отношении магов, которых следует устранить. Я вспомнил то, о чем перед самым моим уходом из башни в магистрат рассказывал мертвый король, и внутренне скривился в гримасе отвращения.