Приключения Вернера Хольта - Нолль Дитер - Страница 53
- Предыдущая
- 53/168
- Следующая
— Пожалуйста, Вольцов, прошу вас…
— Отвяжитесь! — выкрикнул Вольцов и так стремительно вскочил со своего сиденья, что учитель испуганно отпрянул, инстинктивно приготовившись защищаться; при этом он невольно толкнул Вольцова в грудь.
— Вы что же, бить меня собираетесь? — заорал Вольцов. — Попробуйте только тронуть!
Хольт, сидевший сзади, схватил его за ремень:
— Брось, Гильберт, опомнись!
— Это что еще за мода — драться! — крикнул и Феттер из своего угла.
Вольцов, немного отрезвленный вмешательством Хольта, выбежал из барака со словами:
— Меня, лучшего заряжающего на всей батарее, вздумал бить какой-то учителишка!
Доктор Кляге пожаловался капитану. Но Кутшера отделывался в таких случаях своей любимой поговоркой: «Стрелять — важнее, чем зубрить латынь!» На сей раз он, правда, допросил для проформы свидетеля, но выбрал для этой роли не кого иного, как Феттера. На вечерней поверке он обратился к батарее со следующей речью:
— Слушать всем! Вольцов подрался с учителем — неслыханное безобразие! Я допросил одного свидетеля, тот все описывает по-своему и явно врет! Доктор Кляге описывает по-своему и тоже врет! Но когда обе стороны врут, правды не доищешься. Я вмешиваться не стану! — Сказав это, он посвистал собаку и удалился к себе.
Вольцов торжествовал:
— Наш шеф раскусил этого симулянта!
В начале декабря доктор Кляге явился на батарею в составе дружины ПВО. Была холодная ясная ночь, в небе высыпали звезды. Цише уволился на ночь, Рутшер лежал на медпункте с ангиной. Так как многие курсанты заболели, укомплектовано было только пять орудий. И вот к орудию «Антон» пожаловал доктор Кляге и учтиво поклонился: «Добрый вечер!» Все остолбенели. На Кляге лица не было — по-видимому, его опять схватили колики.
Вольцов быстро оправился от замешательства и, сняв рукавицу заряжающего, многозначительно протянул:
— Что ж, приступим! — Повернувшись к Шмидлингу, он сказал: — Сегодня я сильно зашиб себе локоть! — На этот раз он взял на себя обязанности командира орудия.
Батарея дала несколько залпов по эскадрилье скоростных бомбардировщиков. Во время перерыва огня Феттер шепнул Вольцову: «Кляге филонит: залез в блиндаж и там отсиживается».
— Превосходно! — обрадовался Вольцов. И сразу же крикнул: — А где у нас дружинник Кляге?
Кляге вышел из блиндажа, держась за живот.
— Вы, оказывается, прятались! Ну-ка, убрать стреляные гильзы!
— Вольцов, — сказал учитель, — я…
— Слушаться! — заорал на него Феттер. — Перед вами командир орудия!
— Десять раз вокруг орудия! — взревел Вольцов. — Шагом марш! — Хольт не успел вмешаться, как Кляге пробормотал что-то невразумительное и бросился на командирский пункт.
Но Кутшера не внял страдальцу. Капитан только что сам получил нагоняй от майора — какого дьявола его сто седьмая позволяет себе стрелять во время перерыва огня! «Противника — черт бы вас побрал! — атакуют наши истребители!» Кутшера пришел в дурное настроение, и тут под горячую руку ему подвернулся учитель:
— Да вы с ума сошли! — налетел он на него. — Невыполнение приказа… Неслыханное безобразие! Жаловаться будете завтра… по инстанции!
На радиолокаторе засекли приближение самолетов противника.
— Земцкий, — заорал Кутшера, — свяжитесь с подгруппой, доложите, что мы ничего не поняли! Готтескнехт, а теперь валяйте — огонь!
Вернувшись в орудийный окоп, Кляге сослепу оказался под стволом в момент первого выстрела. Несчастного ударило взрывной волной и отбросило в угол.
— Опять он прячется! — возмутился Вольцов. В опьянении властью он снова погнал бедного математика вокруг орудия. Хольт и Гомулка подносили патроны. Когда они увидели, что происходит, вмешаться, было уже поздно.
На следующий день доктор Кляге отправился к начальству с жалобой и добился перевода на другую батарею.
На Хольта этот случай произвел тяжелое впечатление, ему вспомнился Петер Визе…
— В сущности нашим учителям полагалось бы показывать нам пример, — заметил он как-то Гомулке.
Гомулка промолчал. А потом буркнул:
— Ну, знаешь, этот Вольцов… — Но тут же осекся и решительно стиснул губы.
Отношения Вольцова со старшими курсантами тем временем оставались напряженными. Впрочем, дело пока ограничивалось угрозами, и Вольцов посмеивался: «Они никак не решатся!»
Но тут произошло новое столкновение. Раз в году каждый курсант имел право на двухнедельный, так называемый большой отпуск. Кроме того, регулярно давались увольнения на день, а также на ночь — для тех, у кого поблизости жили родные. В дневной отпуск уходили с двух часов пополудни, в ночной — с шести вечера до семи утра. Новичкам полагалось увольнение с вечера или с полудня до двенадцати ночи.
Из-за увольнительных вечно спорили. Списки вел некий Вильде, из числа гамбуржцев, близкий нриятель Гюнше. Хольт вскоре обнаружил, что гамбуржцы выдают увольнительные главным образом себе. Вольцов решил навести порядок. Как-то, когда Цише освободился на ночь, в бараке держали совет. Феттер сказал:
— Насчет увольнительных поменьше трепитесь. Скоро сами станем старшими и тоже попользуемся!
Но Гомулка смотрел иначе.
— Если мне придется ведать списками, у меня не будет плутней! — сказал он.
И Хольт поддержал его. Решено было вывести Вильде на чистую воду. Три недели вели они учет, накапливая обвинительный материал. За это время Гюнше трижды получал увольнение, Хольт — раз, Пингель Отто — четыре раза, Кирш — два раза. Как-то вечером все курсанты расчета «Антон» написали жалобы. Коллективные претензии считались бунтом, запрещалось даже собирать индивидуальные жалобы и подавать их вместе. Поэтому каждый писал от себя, а потом они в течение полутора часов являлись в канцелярию и подавали заявления остолбеневшему дежурному. Текст заявлений почти совпадал, доказательства совпадали полностью. Жалобы поступили по инстанции к Готтескнехту, и этим же вечером он зашел к ним в барак. Сперва он для виду устроил проверку шкафчиков, перевернул все вверх дном и наложил на Вольцова и Феттера взыскание «за недозволенный смех при проверке личных шкафов» — двадцать пять приседаний. После чего поставил всем отлично «за догадливость».
- Предыдущая
- 53/168
- Следующая
