Тварь из Бездны - Исьемини Виктор - Страница 37

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая

– Еще нужно бы узнать, кто в доме с купцом жил. Здесь несколько человек убито.

– Да вот приведет Нирс кого из начальства, пусть разбираются, а?

– Ну, пусть так… На второй этаж сходим?

– Сходим. Я тут подумал… – Торкер поднял факел и поглядел вверх, потолок тоже был густо окроплен темным. – Если они так людей терзали, то в засаде б не усидели, давно б на нас накинулись.

– Они? – повторил десятник.

– А я почем знаю? – Торкер пожал плечами. – Вот только если это хищник, то другое дело. Тогда он голод утолил и сидит себе тихохонько. Тогда наверх идти опасно.

– Да какой же зверь такое может?

– А я почем знаю? – снова пожал плечами здоровяк. – Там соседи толкуют, мол, тварь разрушила стену. След-то к воде ведет! Гангмарова тварь, говорят. Есть поверье такое… про тварь…

– Так что, не хочешь наверх?

– Я готов, если ты первым пойдешь, – вышибала ухмыльнулся, его, похоже, не пугали жуткие останки. – Если там сытый зверь, то он тебя прикончит, а за мной не погонится. Идешь первым?

– Иду, – согласился Ральк.

В зверя он не верил, потому что очень уж педантично были вскрыты сундуки и кофры, как будто убийца что-то искал. Однако в словах Торкера был резон – если злодей с такой яростью набросился на обитателей дома, вряд ли стал бы теперь выжидать в засаде. К тому же Ральк приметил среди разгрома на полу и стенах несколько ошметков водорослей, а лестница, ведущая на второй этаж, выглядела сухой и чистой. Никто мокрый и увешанный водорослями наверх не ходил. Поэтому Ральк оставил факел, воткнув его понадежней в расщепленную стенку искореженного сундука, а сам, прихватив лампу, двинулся по лестнице. На втором этаже было пусто и чисто. Ни малейших следов разгрома и никого живого. Побродив по комнатам, стражники не нашли ничего, что могло бы послужить уликой. Ральк, правда, заметил, что Торкер украдкой выгреб из маленького ларчика что-то блестящее и позвякивающее – возможно, украшения. Но ничего не сказал. Какая разница? Сам он нашел в кабинете хозяина кошелек с полудюжиной келатов и теперь, заметив поступок подчиненного, решил, что тоже прикарманит серебро. На войне это – обычное дело, а Ральк привык чувствовать себя именно так – как на войне. В Верне он себя от подобного отучал, но картина побоища на первом этаже сразу вернула все прежние привычки… К тому же Ральку хотелось накопить на собственный домик. Для них с Сириной.

Обойдя второй этаж, стражники возвратились к лестнице. Тихо в доме, пустынно. Кусок крыши в дальнем углу коридора осыпался, в прорехе видно сероватое небо. До рассвета на так уж много.

– А ты крови не боишься, – заметил Ральк. – Будто привык. Я думал, стоя на дверях в кабаке, к такому не привыкнуть.

– Мой папаша рыбак был, – пожал плечами здоровяк. – Ты когда-нибудь видел, как рыбу потрошат?

– Так то рыбу…

– Ну, ты тоже, я гляжу, не больно переживал.

– Я воевал. Ладно, идем отсюда.

Когда Ральк с Торкером вышли наружу, перед домом собралась порядочная толпа, человек двадцать. Люди тихо переговаривались. Когда Торкер пролезал в пролом, случайно задел поврежденную стену – тут же наверху что-то хрустнуло, упало несколько черепиц. Все заговорили, указывая руками вверх – были рады возможности поговорить на более или менее безобидную тему, о трещине, прорезавшей стену и прорехе в крыше.

Десятник спросил, кто хорошо знал покойного. Знакомцы называться не спешили, наконец вперед вышел мужчина в плаще и башмаках на босу ногу.

– Не очень-то я знался с мастером Рукистом… с покойным мастером Рукистом. Но жили по соседству. Там слово, тут…

– Кто еще мог быть нынче в доме?

– Жена, наверное. Еще дочка у них была, тоже жила здесь.

– Похоже, – согласился Ральк.

Он насчитал в доме пять ног… Должно быть, одну не заметил среди переломанной мебели. А как еще посчитать?

– Ладно, а родня есть у этого Рукиста?

– Есть брат… кажется… – неуверенно протянул мужчина и оглянулся в поисках поддержки.

– Да, – поддержал другой сосед, – есть брат. Кажется, в Велинке живет, тоже торговец. По-моему, не ладил покойный с братом. Рукист вообще тяжелый человек был, прости меня Гилфинг, что о покойном так говорю.

– Тяжелый, верно – вздохнул первый, тот, что в плаще.

Из-за угла появилась процессия – несколько стражников с факелами. Первым шел Эгильт. Сержант брел, опустив голову, при каждом шаге в его сапогах хлюпало, а одежда была мокрой, хоть выжимай.

Ральк подошел доложить:

– Мастер, здесь произошло убийство. Похоже, прикончили не меньше трех человек. Это дом купца Рук…

– Я знаю, чей это дом, – бесцветным голосом произнес сержант. – Что удалось установить?

– Мы с солдатом Торкером осмотрели дом. Первый этаж просто-напросто разнесен – люди на куски разорваны, глядеть страшно, мебель – в щепы… Не могу представить, кто бы это мог сотворить. Следов не видно, все в крови. На втором этаже – все чисто. Мы не осматривались там как следует, но ни крови, ни следов драки, ничего такого…

– Трое убитых, говоришь? – по-прежнему глядя себе под ноги, буркнул сержант.

– Соседи говорят, три человека могло находиться в доме. Купец, жена его и дочка. Вон тот мастер говорит, что живет по соседству и… Но что на первом этаже творится – это хуже чем на поле боя каком-нибудь, право слово. Не знаю, кто мог такое сделать…

– Ты уже говорил, что не знаешь.

– И еще раз повторю, если надо. Нечеловеческое какое-то убийство. Никакой гном такого не сделал бы.

– Это за грехи нам, – поднял голову Эгильт. Глаза были невыразительные, смотрели словно сквозь Ралька. – По многим нашим прегрешениям расплата. Тварь из бездны…

И тут же в толпе зашептали: «Тварь из бездны… Тварь из бездны…»

Ральк удивленно огляделся – все вокруг кивали друг дружке, этак понимающе качали головами и твердили свое «тварь из бездны», словно эти слова объясняли чудовищное преступление. Вообще-то, люди склонны успокаиваться, если им удается дать имя собственному страху. Безымянный страх стократ сильней. Десятник покосился на Торкера – верзила тоже качал головой и шевелил губами. Глаза его были словно оловянные.

– Ты чего? Какая тварь?

– А? – здоровяк, моргая, поглядел на Ралька сверху вниз. – Чего?

– Я спрашиваю, о чем это вы все твердите? Какая еще тварь? Из какой бездны?

– А… а ведь верно, – невпопад отозвался стражник. – Сторожа на складе, хотя и днем прибили, однако тоже прилив был!

– Я спрашиваю, какая тварь? – требовательно повысил голос Ральк.

– Тварь из бездны! – провозгласил Нирс, выдвигаясь из-за спины сержанта.

– Тварь из бездны! – поддакнул сосед в башмаках на босу ногу.

«Тварь из бездны, тварь из бездны…» – прошелестело в толпе. Ральк вполголоса выругался.

– Я тебе потом расскажу, – заявил Торкер. – Ты лучше спроси господина сержанта, какие будут указания. Здесь нам торчать или же снова в обход? Может, двинем дальше? Ну, раз господин сержант уже сам прибыл…

Должно быть, верзила вспомнил о драгоценностях, которые прикарманил на втором этаже, и посчитал, что лучше убраться. Оцепенение, вызванное словами «тварь из бездны», покинуло его раньше, чем прочих. Ральк пожал плечами и обратился к начальнику:

– Мастер Эгильт, какие будут указания? Продолжить обход?

– Да, ступай… Ступайте все… – тихо произнес сержант и затем обратился к одному из явившихся с ним стражников, – иди в дом Танцора. Скажешь, помощь нужна. Сперва позовешь его. Он откажется, тогда попроси, чтобы прислал кого-то из учеников.

– А ежели и ученика не даст? – поинтересовался солдат. – Может, тогда я к Ригиверу Затычке?..

– Нет, – голос сержанта вдруг окреп. – Не надо Ригивера! Пусть Танцор ученика даст, не уходи, пока не согласится! Он начал этим делом заниматься, он лучше всех разберется. Или хотя бы ученик. Ступай!

Ральк решил, что это решение не лишено некоторого смысла, хотя репутация Танцора теперь казалась ему преувеличенной. Тем не менее, все маги стоят друг друга – а этот уже как бы в деле… Созвав своих солдат, Ральк велел выступать. Обычный маршрут – мостами, под которыми перекатывается гулкое эхо, переулками, погруженными во мрак… Сонливость как рукой сняло, солдаты шагали вслед за Ральком бодро, никто не жаловался на усталость и не просился передохнуть в закутке под мостом. Слова «тварь из бездны», казалось Ральку, висят в воздухе, неслышно повторяются этаким беззвучным эхом, снова и снова отдавались в голове… Но солдаты молчали, только шарканье и топот по мокрым камням… Да плеск воды под мостами и в каналах, идущих вдоль улицы… Заканчивается прилив, когда надвигающаяся морская вода сталкивается с пресной, речной, и шумит, поднимая волны – плещет, поднимается вдоль поросших зелено-бурыми космами камней, которыми облицованы каналы в Верне. Орана протестует против нашествия моря, борется с соленой водой, но одолеть прилив ей не под силу. Вот начнется вскоре отлив – и пресная вода победоносно хлынет в залив, а море отступит, подастся назад… затаится до нового прилива.

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая