Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий - Страница 34

Он повернулся и вразвалку направился к дальней двери.

– Ну, держись, Вадим, – шепнул Басов на ухо Крапивину.

Крапивин не сразу понял, почему он должен был «держаться». Но первые подозрения закрались в душу подполковника, когда он увидел богато уставленный стол. После дальней дороги по морозу в желудке у спецназовца изрядно подсасывало, и он не без удовольствия съел поданную ему утку, запивая ее прекрасно выдержанным вином из золотого кубка. Расправившись с дичью первым, князь дал сигнал слугам, и те внесли целую тушку поджаренного на вертеле поросенка. Крапивин тихо крякнул. Вообще‑то он полагал, что уткой все и ограничится, но покорно подставил тарелку под увесистый кусок свинины.

Басов с князем весело балагурили, поминали прелести придворных дам, обсуждали достоинства и недостатки различных охотничьих угодий. Крапивин заметил, что Басов при этом очень умеренно потребляет пищу, время от времени понемногу отпивая из своего кубка, а вот князь ест в три горла.

– Да вы ничего и не едите, пан Владимир, – выкрикнул князь, когда заметил, что Крапивин наконец разобрался со своим куском свинины. – А ну‑ка, Василь, положи нашему гостю еще кусочек.

Несмотря на энергичные протесты Крапивина, в его тарелке немедленно оказался новый кусок свинины, и, тяжело вздохнув, подполковник приступил к его поглощению. Когда он наконец справился с этой непосильной задачей, князь громко хлопнул в ладоши, и в трапезную внесли прожаренные тушки зайцев.

– Отведайте, панове, – предложил князь. – Этих зайцев я лично загнал на охоте третьего дня.

Крапивин вопросительно посмотрел на Басова, но тот знаком показал, что хозяина обижать нельзя. Смирившись, подполковник принялся ковырять серебряными ножом и вилкой в предложенном ему куске зайчатины. Съев примерно половину, он понял, что более не в состоянии впихнуть в себя ни кусочка.

– А теперь фазаны! – гордо объявил князь.

– Помилуйте, ваша светлость, – улыбнулся Басов, скользя взглядом по сникшему Крапивину, – мы съели уже достаточно. Ваше гостеприимство славится во всей Речи Посполитой, а искусство ваших поваров не имеет равных вплоть до Парижа и Мадрида, но у человеческого организма есть пределы.

– Эх, хилый вы народ, – фыркнул князь, завладевая тушкой фазана. – Ну да вином пока угощайтесь, что ли. А я птички отведаю.

С фазаном князь разобрался тоже на удивление быстро, после чего поднялся и прогудел:

– Ну, вот и потрапезничали. Идемте же, пан Басовский, в мой кабинет. Узнаем, что написал нам милый Сигизмунд. А вас, пан Владимир, прошу обождать нас в палатах для моих самых почетных гостей. Слуги проводят вас туда.

Вместе с Басовым они вышли из трапезной. Не менее полутора часов провел он в шикарно обставленной комнате, прежде чем слуга вежливо пригласил его вернуться в зал для аудиенций. Там его встретили Басов и князь.

– Нам придется задержаться здесь на недельку‑другую, – объявил Басов. – Ничего не поделаешь. Служба

– Да, панове, прошу вас воспользоваться моим гостеприимством, – добавил князь, и повернувшись к двери, зычно крикнул:

– Эй, Василь, ужин скоро ли?

Нельзя сказать, что пребывание в гостях у князя было тягостным. Крапивин с Басовым получили в свое распоряжение по нескольку комнат. В первый же день подполковник обнаружил у себя в спальне весьма миловидную служанку лет семнадцати, которая якобы задержалась, застилая его постель. Крапивин правильно истолковал неспешные движения девушки и ее игривые взгляды и перешёл к активным действиям. По доносившимся из‑за стены голосам подполковник понял, что его друг тоже не проводит время в одиночестве. Анна – так звали горничную – пришла скрасить досуг Крапивина и на следующий вечер, и еще через день. Участие в любовных утехах навело подполковника на мысль о том, что он столкнулся с очередным проявлением гостеприимства сиятельного князя. Это означало, что в женских ласках недостатка у него не будет.

Друзья делили время между обильными трапезами с князем и конными прогулками, на которых настаивал Басов. Он ежедневно повторял, что для настоящего воина здешней эпохи Крапивин отвратительно держится в седле. Кроме того, он дал своему другу несколько полезных уроков фехтования на саблях.

Так прошло с десяток дней, пока наконец не произошло событие, немало удивившее подполковника. Они с Басовым прогуливались по двору и переваривали очередной обильный обед, когда к фехтовальщику подошел слуга и что‑то прошептал ему на ухо.

– Пойдем, что ли, познакомимся с историческими личностями, – предложил Басов Крапивину.

Друзья прошли в просторное помещение, где обычно останавливались простолюдины, и увидели там трех мужчин, облаченных в изрядно потрепанные рясы православных монахов. Один из них, пожилой и толстый, привлек внимание Крапивина лукавым выражением, которое как будто навечно запечатлелось на его лоснящемся лице. Второй, помоложе, высокий и худой, напротив, совершенно не выглядел хитрым или даже неглупым. Третий, невысокий, светловолосый, лет двадцати, с большой бородавкой на шее, показался подполковнику знакомым. Память услужливо подсказала: этот парень был в свите Федора Романова в день перед Роем на Варварке.

– Ах, Басов, милый друг, – молодой монах поднялся со скамьи и двинулся навстречу вошедшим. Крапивину показалось, что парень ведет себя с величавостью, которая была бы естественна для аристократа, но никак не вязалась со скромным одеянием монаха. – Как я рад тебя видеть! Уж более года не встречались.

– Здравствуй, Юрий, – обнял его Басов, – Познакомься, это мой друг Владимир Крапивин. Может, ты и помнишь его. Мы на Москву вместе пришли.

– Ну, как же не помнить, – монах улыбнулся Крапивину. – Меня, правда, нынче Григорием зовут. При постриге нарекли.

– Ясно, – кивнул Басов. – Разговор у меня к тебе. Пойдем‑ка, поговорим с глазу на глаз. А ты, Владимир, со святыми отцами побеседуй пока. О богословии там… Ну, и про дорогу на Москву узнай. Где заставы, где досмотр.

Он взял молодого монаха за руку и повел из комнаты. Крапивин проводил их долгим взглядом. Он уже понял, что перед ним был Отрепьев, будущий Лжедмитрий.

– Ну что ж, мил человек, присядь с нами, коль не брезгуешь, – пригласил толстый монах. – Меня Варлаам зовут, а его Мисаил. Шли мы, стало быть, из Москвы в Киев…

Дальнейшие два часа для Крапивина прошли в беседе с Варлаамом, хотя непрерывный монолог монаха, лишь изредка прерываемый вопросами подполковника, назвать беседой было трудно. Варлаам правильно понял свою задачу и очень подробно описал спецназовцу путь, проделанный троицей из Москвы. Вскоре Крапивин уже чётко представлял себе все особенности маршрута и все его опасности. Единственно, чему удивлялся подполковник, так это почти профессионализму рекогносцировки, которую провел монах… а может быть, и не монах.

Вернулся Басов и знаком пригласил Крапивина следовать за ним. Когда друзья вышли во двор, фехтовальщик сообщил:

– Завтра выезжаем в Москву.

– Это был Отрепьев? – спросил его в свою очередь Крапивин.

– Да.

– Игорь, мы не можем упускать такого шанса предотвратить смуту.

– Мы не будем совершать ничего, что может поменять ход истории, – отрезал Басов. – По крайней мере сейчас. Тем более я тебе уже говорил: Лжедмитрий – это следствие, а не причина. Его убийство ничего не изменит.

– Но ты ведь пришел сюда, чтобы встретить Отрепьева?

– И это тоже. Вообще‑то король послал меня с поручением, касающимся внутренних дел Речи Посполитой. Но у меня есть еще поручение от Федора Романова, пардон, Филарета. Я должен был встретить здесь Отрепьева.

– Так на кого ты работаешь? – в упор спросил Крапивин.

– Как всегда, на себя, – ответил Басов. – Правда, Романов и Сигизмунд считают, что на них. Это сильно облегчает мне жизнь в Речи Посполитой и сильно упростит наше возвращение в Московию. Раз уж вы затащили меня сюда, то дайте хоть устроиться по‑человечески.

– Но ведь ты сотрудничаешь с теми, кто заварит смуту! – воскликнул Крапивин.