Пушкинский круг. Легенды и мифы - Синдаловский Наум Александрович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая

В заключении рассказа о Михаиле Лунине добавим, что однажды и он посетил гадалку мадам Ленорман, та сказала, что его повесят. Лунин не поверил. В отличие от многих своих товарищей он не был мистиком. Не был и фаталистом. «Надо постараться, чтобы предсказание исполнилось», — будто бы, рассказывая эту историю одному из своих приятелей, добавил Лунин.

Память о декабристах в современном петербургском фольклоре жива до сих пор. Понятно, что трансформируется это в самые различные и порой неожиданные формы. Так, на блатном жаргоне «декабристами» называют осужденных за мелкое хулиганство. В школах, если верить словарям русского школьного фольклора, «восстанием декабристов» называют очередь в буфет во время короткой перемены. На немногих неофициальных демонстрациях советского времени и первого периода перестройки можно было увидеть лозунги: «Декабристы — первые русские диссиденты».

Ежегодно 13 июля в день казни пяти руководителей и участников восстания декабристов в Петербурге происходит ритуал возложения цветов к памятнику казненным на кронверке Петропавловской крепости. Эта традиция возникла задолго до появления памятника и свято соблюдается до сих пор.

Прямым следствием событий 14 декабря 1825 года стало решение Николая I создать при императорской канцелярии специальную службу для предотвращения деятельности в стране тайных обществ и антиправительственных организаций. Личное участие Николая I в следствии по делу декабристов еще раз убедило императора в том, что «крамола» так глубоко проникла во все слои русского общества, что для искоренения ее требуются меры более радикальные и изощренные, нежели те, что были до этого. С этой целью в июле 1826 года было создано печально знаменитое «Третье отделение собственной Его императорского величества канцелярии».

Надо сказать, что изобретенное Николаем I средство от революции нашло живейший отклик в сердцах верноподданных граждан Российской империи. Доносов поступало так много, что хранить их было просто негде и, если верить фольклору, еженедельно по субботам «происходило их торжественное сожжение».

Насчитывавшее в момент образования шестнадцать сотрудников, Третье отделение размещалось в несохранившемся ныне доме купца Толя на Мойке. В 1838 году оно переехало на Фонтанку, 16, близ Цепного моста, отчего и получило у петербуржцев название «Дом у Цепного моста». Строительство этого дома относится к концу XVIII столетия и связано с именем вице-канцлера А. И. Остермана. Затем здание принадлежало Военно-сиротскому дому для девиц. А еще через некоторое время перешло в частные руки. К 1826 году им владели последовательно князь А. Я. Лобанов-Ростовский и министр внутренних дел В. П. Кочубей.

Первым шефом Третьего отделения стал граф А. Х. Бенкендорф. По легенде, получая назначение на эту должность от самого императора, он попросил у него инструкций «относительно действий вверенного ему управления». В ответ государь будто бы протянул ему носовой платок со словами: «Вот моя инструкция: чем больше слез утрешь — тем лучше». Говорили, будто бы этот пресловутый платок долго хранился в архиве Третьего отделения.

А. Х. Бенкендорф

Постепенно, по мере того как расширялись функции Третьего отделения и росла потребность государства в его услугах, помещения дома у Цепного моста перестраивались, расширялись и благоустраивались. Флигеля приобретали глубокие подвалы, скрытые переходы и секретные закоулки. Строились дополнительные помещения. Вскоре это уже стал целый городок, в фольклоре его так и называли: «Городок жандармерии». Существовала даже легенда о подземном ходе, прорытом между Третьим отделением и Михайловским замком, хотя сам замок задолго до описываемых событий, еще с 1801 года, сразу после насильственной смерти Павла I, потерял свое политическое значение. Но жила память о зловещей резиденции Павла I, и, вероятно, именно она усиливала страх городских обывателей перед Третьим отделением.

Правой рукой Бенкендорфа, а по единодушному утверждению современников — головой графа, стал умный и проницательный Л. В. Дубельт. У Дубельта существовала весьма характерная привычка, хорошо известная в столице. Вознаграждение тайным агентам выдавалось в суммах, всегда кратных трем. «В память тридцати сребреников», — пояснял будто бы граф в кругу близких друзей.

В тайных агентах недостатка не ощущалось. Еще задолго до создания Третьего отделения, при императоре Александре I, приехавший в Россию немецкий историк Август-Вильгельм Шлегель обратил внимание, что «в России есть уши за каждою дверью и занавеской». Известны стихи, широко ходившие по рукам в 1850-х годах, когда начальником Корпуса жандармов был будущий министр внутренних дел А. Е. Тимашев. Стихи пародируют разговор двух столиц, «беседы», впрочем, можно понять, что дело не только в создании Третьего отделения:

В ответ на такое предупреждение из Петербурга со знанием дела отвечала Москва:

В то время в Петербурге распространился мрачноватый розыгрыш, пользовавшийся печальной популярностью среди невзыскательной армейской и студенческой молодежи. Когда приезжий искал, где было бы можно снять квартиру, ему советовали идти на Фонтанку, 16. Там, мол, свободных помещений сколько угодно. Придя туда, приезжий в ужасе натыкался на вывеску Третьего отделения, о котором были наслышаны даже в далекой провинции.

После смерти Бенкендорфа Третьим отделением руководил вспыльчивый и несдержанный Алексей Орлов. Про него в Петербурге ходили самые жуткие слухи. Опять, как и в давние времена, при небезызвестном С. И. Шешковском, начали говорить о специально устроенных в кабинете Орлова креслах. По его команде кресла опускались под пол вместе с провинившимся, который тут же получал «ощутимое возмездие за свои вины». При этом, рассказывает легенда, ни исполнители, ни потерпевший не видели друг друга.

В 1880 году функции пресловутого Третьего отделения передали Департаменту полиции Министерства внутренних дел, вплоть до 1917 года располагавшемуся в этом же здании на Фонтанке, 16. В 1923 году в дом у бывшего Цепного моста вселился Петроградский губернский суд. С 1956 года здесь располагаются Ленинградский (ныне Санкт-Петербургский) городской и областной суды.

Возвращаясь к последовательности нашего повествования, скажем, что жизнь Пушкина в отпущенные ему последние десять лет жизни была отравлена прямой зависимостью от этой пресловутой царевой службы. Начальник Третьего отделения граф Бенкендорф по должности был обязан следить за Пушкиным. По указанию императора он лично контролировал буквально каждый шаг поэта. Это в равной степени распространялось как на общественную и творческую деятельность поэта, так и на его личную жизнь. Более того, в служебные обязанности Бенкендорфа входило непосредственное посредничество между поэтом и царем. Все письма Пушкина, равно как и его прямые обращения к Николаю I, проходили через руки Бенкендорфа. Это касалось и всех ответов царя, предназначенных Пушкину.

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая