Невинность и страсть - Джонс Лиза Рене - Страница 45

• Предыдущая
• 45/62
• Следующая

Наконец выхожу в гостиную полностью одетой и везу за собой чемодан от Луи Вюиттона. Крис сидит в кожаном кресле, положив ноги на оттоманку, и рисует, но, едва завидев меня, тут же откладывает блокнот и встает.

— Выглядишь потрясающе, Сара!

— Спасибо. Честно говоря, не знала, в каком стиле следует одеться.

Он приближается своей пружинистой, грациозной походкой.

— Любой наряд оказался бы тебе впору, потому что твоя фигура безупречна.

Никто, кроме мамы, не говорил мне ничего подобного. И вот теперь Крис произносит волшебные слова и смотрит горячим, восхищенным взглядом!

Он заправляет мне за ухо прядь волос — я уже почти привыкла к этому проявлению нежности, но все равно вздрагиваю от прикосновения.

— Готова отправиться в путь?

— Да. А куда поедем?

Уголки губ вздрагивают. Боже, какие губы!

— Я же сказал, детка: сюрприз.

Снова охватывает чувство неловкости.

— Крис…

— Не благодари. Просто будь со мной, Сара.

— Я с тобой. И хочу быть с тобой.

Он улыбается:

— Отлично. Ну что, сбежим отсюда?

Я смеюсь:

— Побежали.

Идем к лифту. Я везу чемодан, а Крис несет на плече черную кожаную сумку. В воздухе ощущается живая, волнующая сила. Смотрим друг на друга и улыбаемся. Еще никогда и ни с кем не чувствовала я такой удивительной энергии легкости и свободы. Впереди ждет приключение. Крис — мое приключение!

Спускаемся в гараж, и потрясенному взору предстают… не один, не два, а целых три «харлея».

— Господи помилуй, и это все твое?

Крис гордо ухмыляется.

— Ага. Сидела на таком хотя бы раз в жизни?

Молча качаю головой.

— Ничего, скоро мы эту недоработку исправим. — Пищит электронный ключ, и дверь «порше» с легким щелчком открывается.

Подходим к машине, и рядом с ней я замечаю небесно-голубой классический «мустанг», явно реконструированный.

— Это тоже твой? — уточняю потрясенно.

— Видишь ли, реконструкция старых «мустангов» — мое любимое развлечение.

— И сколько же их у тебя?

— Пять.

Молчу. Знаю, что деньги у Криса Мерита есть. Знаю, что он продал множество работ. И все же!

— Насколько ты богат, Крис?

Он от души хохочет, потому что понимает: специально копирую его вопрос относительно моего отца.

— Видишь ли, детка… я — сын всемирно известного музыканта, искусство которого и по сей день высоко ценится и прекрасно оплачивается. А моей мамой была Дэниел Райт — основательница известной косметической фирмы, которая продолжает успешно работать.

Так. Мало того что он сам зарабатывает до неприличия много, так еще и огромное наследство получил.

— Значит, ты владеешь маркой «Дэниел Райт косметикс»?

— Не люблю заседать в совете директоров. Продал акции и инвестировал средства в более интересные начинания.

Медленно, очень медленно выхожу из ступора.

— Одним словом, омерзительно богат, не так ли?

Крис со смехом пожимает плечами:

— Все зависит от того, какой именно смысл ты вкладываешь в слово «омерзительно», детка. — Он многозначительно вскидывает бровь и открывает передо мной дверь «порше».

— Странно: омерзительно богатым ты не выглядишь. То есть понятно, что деньги у тебя есть, и немалые, но держишься ты очень просто.

— Даже и не знаю, комплимент это или оскорбление, — отзывается Крис. Впрочем, оскорбленным его назвать трудно. Скорее мои умозаключения забавляют его.

Смотрю внимательно и пытаюсь увидеть что-то, не замеченное раньше, какой-нибудь намек на сходство с моим отцом или Майклом, который беззастенчиво пользовался поддержкой будущего тестя и в то же время вел себя так, как будто добился успеха собственными силами. Ищу, но ничего не нахожу. Крис не относится к людям, как к низшим существам. Больше того, полчаса назад подарил мне одежду и попытался убедить, что, приняв дорогой подарок, я окажу ему огромную честь.

Встаю на цыпочки и целую безупречно очерченные губы.

— Это комплимент, милый. Во всех возможных смыслах. — Отстраняюсь и замечаю на его лице удивление, однако как ни в чем не бывало опускаюсь на мягкое кожаное сиденье. Он сказал, что я всегда веду себя неожиданно. Нет, это он сам ведет себя неожиданно. Поэтому, когда Крис садится за руль и включает мотор, черный «Порше-911» уже не напоминает мне об отце. Я смотрю в окно и восхищенно наблюдаю, как стремительно и уверенно машина несется в неизвестность.

Пролетаем по улицам города. Крис включает радио, и из приемника льется давняя песня группы «AC/DC» «Снова в черном». Не считаю нужным сдерживать смех.

— Старая школа? Что ж, отлично сочетается с одержимостью «мустангами».

— Обычно я работаю под музыку. Эта композиция напоминает об одной недавней картине.

— Каждое произведение соотносится с конкретной песней? — Я счастлива приоткрыть хотя бы крохотный уголок таинственного занавеса.

— Иногда постоянно кручу одну и ту же песню, а некоторые картины собирают целую музыкальную коллекцию.

— И с какой же работой связана эта мелодия?

— «Ночная гроза в Сан-Франциско». Продал на аукционе в прошлом году.

Сворачиваем на мост Бэй-бридж. Хочется узнать, куда мы едем, но еще больше интересует сам Крис.

— «Темное море», — уточняю я, так как прекрасно помню картину, о которой он говорит.

Крис бросает на меня быстрый взгляд.

— А ты хорошо осведомлена, правда? Знаешь и художников, и работы.

Улыбаясь, спрашиваю себя, смогу ли когда-нибудь по-настоящему узнать своего художника.

— Эта картина ушла за баснословную цену. Кажется, число семизначное.

— Точно, — подтверждает Крис.

Поворачиваюсь и пристально изучаю чеканный профиль.

— Что чувствует мастер, когда люди платят за его произведение бешеные деньги?

— Что это лучший способ самоутверждения.

Ответ звучит неожиданно.

— Но тебе-то оно зачем? Неужели до сих пор сомневаешься в собственных силах?

Крис выезжает из города и мчится по шоссе.

— Проблема в том, что я подолгу работаю в полном одиночестве, а потом представляю миру то, что получилось, но изменить уже ничего не могу. Представь себе, не все картины пользуются таким невероятным успехом. Многие получают весьма скромную оценку.

— Живопись приносит тебе миллионы. Это немалые деньги.

— Дело не в деньгах. Все равно почти все гонорары жертвую на благотворительность.

— Отдаешь то, что заработал творческим трудом?

— Именно так.

— И кому же?

— Несколько лет назад меня уговорили принять участие в вечере в пользу детского госпиталя в Лос-Анджелесе. То, что я там увидел, невозможно забыть. Мужественные дети и несчастные родители, которые внутренне умирают вместе с ними. Дал себе слово помогать чем могу и с тех пор регулярно перечисляю приличные суммы.

Крис Мерит жертвует деньги на спасение больных детей. Еще одна неожиданная сторона этого сложного, многогранного человека. Понимаю, что потребность помогать тем, кому еще хуже, родилась в той части души, которая болит и кровоточит. Значит, он страдает?

— Уже догадалась, куда едем? — хитро спрашивает Крис, прежде чем я успеваю выразить восхищение его великодушием.

Смотрю по сторонам и вижу, что мчимся мы по шоссе 29-Север.

— В долину Напа? — Внезапно приходит озарение: он везет меня в винодельческий край, чтобы помочь освоиться в новой сфере.

— Была там когда-нибудь?

Со смехом отмахиваюсь:

— Что ты, конечно, нет. Я не шутила, когда призналась, что не понимаю в вине ровным счетом ничего. Теперь, наверное, кое-что успела узнать, но все равно очень мало.

— Ничего страшного, грех вполне поправимый, — успокаивает Крис.

С трудом верю своему счастью: впервые в жизни еду на виноградники. Разве можно представить что-нибудь интереснее?

— Я в восторге, Крис. Спасибо.

Он сжимает мою руку, подносит к губам и целует.

— Мечтаю хорошенько тебя напоить и получить в свое полное распоряжение.

Блаженно улыбаюсь:

— Рыцарство не знает преград.

• Предыдущая
• 45/62
• Следующая