Мы поем глухим - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 47
- Предыдущая
- 47/64
- Следующая
— Что случилось?! — в ее спальню вбежал Арман Рожер, высоко поднимая свечу в серебряном подсвечнике.
— Боже, Арман, вы видите?! Это же бунт!
— Убирайся!!! — вновь заорали под окном.
— Сжечь ее, ведьму!!!
Арман Рожер схватил ее за руку и потащил из спальни.
— Что вы делаете?! — запротестовала она.
— Вас того и гляди подожгут!
— Но это мой дом! Мои крестьяне! Я здесь хозяйка!
— Вы в этом уверены? — Арман Рожер притянул ее к себе и посмотрел прямо в глаза. — Эти люди озверели! Они вас растерзают!
— Что происходит? — в коридоре появилась Мария Васильевна. Она была в чепце и ночной сорочке, больше напоминающей саван. Александре она и напомнила смерть. Только что косы в руках не хватало.
— Мари, наши крестьяне взбунтовались!
— Я сейчас же выйду к ним и успокою.
— Не смей! Они тебя растерзают!
— Это тебе они кричат: «Убирайся!», — намекнула Мари. — Это чтобы ты поняла, кто здесь настоящая хозяйка.
И она велела горничной:
— Феня! Одеваться, живо!
— Идемте со мной, — потянул Александру за руку месье Рожер. Она пошла, как слепая.
Он увел ее в гостевые комнаты, в то крыло барского особняка, где жил сам.
— Вы что, не спали? — догадалась наконец она. — Вы так быстро прибежали на мой крик…
— Я знаю, что случилось сегодня днем на озере. Разве я мог уснуть?
— Ах, вот вы о чем… — она без сил опустилась на кушетку.
Арман сел рядом.
— Вы же видите, что происходит, — мягко сказал он. — Не дай бог, эти крики услышит ваш сын. Он может испугаться. А вдруг они подожгут дом?
— Миша! — вскинулась она. — Господи, что с моим сыном?!
— Успокойтесь. Он под присмотром. Ему эти разгневанные крестьяне не сделают ничего плохого. Напротив, они им безмерно дорожат.
— Настолько безмерно, что готовы сжечь его мать? — горько усмехнулась она.
— Крестьяне вас не любят, вы правы.
— Не любят! Скажите лучше: ненавидят! Но почему?! Что я им сделала?!
— Вас не было почти год. А до того? Много вы о них думали?
— Да… Мари все здесь прибрала к рукам… И моего сына тоже… Арман! Помогите мне!
— Все, что я могу сделать, это спасти вашу жизнь.
— Уехать? Нет!
— Мадам, возможно уже через два дня будет поздно. Снег начал таять. На наше счастье, сегодня ночью ударил мороз. Путь еще достаточно крепок. Я велю Адель собрать наши вещи и приготовить припасы в дорогу.
— Нет! Никогда! Я поеду к губернатору! К предводителю уездного дворянства! Я потребую жандармов!
— Мадам, какие жандармы? Вам же говорят, что всего через неделю сюда уже не проедет никто. Вы останетесь заперты здесь, по крайней мере, на месяц, в окружении людей, которые вас ненавидят! Вы слышите? Они опять кричат и бьют стекла! Эти крики слышны даже здесь!
Она невольно вздрогнула. И вдруг все стихло.
— Я хочу знать, что там происходит! — сказала она и встала.
— Сударыня! Опомнитесь! Вы храбрая женщина, но их слишком много!
Не слушая месье Рожера, она побежала в другое крыло. Из окна кабинета покойного мужа Александра прекрасно видела парадное крыльцо и женскую фигуру на нем, одетую в лисий салоп. При виде Марии Васильевны крестьяне почтительно сняли шапки и притихли.
— Я прошу вас всех разойтись! Не бунтуйте! Успокойтесь и идите по домам! — увещевала их Мария Васильевна.
— Пусть она уезжает!
— Одна! Маленький барин останется с нами!
— Не отдадим ей нашего графа!
— Хватит с нее мужа! Это она Лексея Николаевича сгубила, барина нашего! Ведьма проклятая!
— Успокойтесь! — голос Мари зазвенел. — Моя сестра завтра же уедет!
— Не уедет — мы дом подожжем!
— Расходитесь по домам! Я вам приказываю!
Крестьяне нехотя разошлись. Александра спустилась вниз, к сестре.
— Ты все слышала? — устало спросила та.
Александра молча кивнула.
— В таком случае, мне нечего к этому добавить. Решать тебе.
— Я должна подумать… — упавшим голосом сказала она.
— Иди в гостевую комнату. В твоей спальне завтра утром наведут порядок. И вставят разбитые стекла.
Когда сестра ушла, Мария Васильевна спросила у месье Рожера:
— Ну как? Сильно она напугалась?
— Напугалась, но, кажется, не сильно. Надо будет на нее надавить.
— Вот деньги… — Мари протянула ему кошелек. — Надо раздать их зачинщикам бунта.
— А вы не боитесь? — насмешливо спросил Арман Рожер. — По самому краю ведь ходите, мадемуазель. А ну как они обратят свои вилы и топоры против вас?
— Это у нас семейное: ничего не бояться! — гордо вскинула голову Мари.
— Знаете, а вы лучше своей сестры. Она чаще пользуется своими женскими чарами, чем своим умом. В то время как вы полагаетесь только на него. Вы верно придумали: поднять против графини крестьян.
— Теперь ваш черед, месье Рожер. Вы должны ее увезти.
Тот молча поклонился и вышел.
…Утро выдалось хмурым. Солнце скрылось за тучами, снег словно набухал, становясь похожим на созревший сыр, в покрывающей сугробы жесткой корке появились дыры. Все предвещало оттепель и метель. Мокрый снег с дождем и пронзительный ветер. Сестры и месье Рожер завтракали. У всех троих были хмурые лица.
«Сегодня или никогда», — подумал Арман Рожер и переглянулся с Марией Васильевной. Та еле заметно кивнула.
— Мадам, вы намерены отправиться в путь? — настойчиво спросил француз у графини.
— Что вы со мной делаете! — в отчаянии сказала она. — Я не хочу уезжать от сына!
— Конечно, ты можешь остаться, — сухо сказала Мария Васильевна. — Это лишь говорит о том, что ты плохая мать. Я и без того была в этом уверена, но твое поведение…
— В чем я виновата?! — вскинулась Александра.
— Ты представляешь для Мишеньки угрозу. Крестьяне ведь грозились ночью поджечь дом, если ты не уедешь. Неужели тебе не жаль сына? Ведь это его напугает! Мало того: он, как и все мы, может погибнуть!
— Жаль! Поэтому я увезу его отсюда!
— Ты еще не поняла, что вас с ним не отпустят? Кто даст тебе лошадей? Кто их запряжет в кибитку? Кто сядет на козлы? Кто будет вас сопровождать? Да зайди ты только на конюшню, об этом тут же узнает вся округа!
— Мари, Мари… Ведь ты все можешь… Они тебя послушают, если ты им скажешь одно только слово… — Александра умоляюще посмотрела на сестру.
— И я его скажу: уезжай. Слышишь? Сегодня же уезжай. Одна.
Она не выдержала и заплакала.
— Адель! — крикнул Арман Рожер. В столовой тут же появилась маленькая француженка. — Мадам нездоровится.
— Идемте, мадам, — позвала Адель. — Я дам вам успокоительный отвар.
Александра, шатаясь, поднялась из-за стола.
— У тебя все готово? — тихо спросил у горничной месье Рожер.
— Да, месье.
— А у вас? — посмотрел Арман Рожер на Марию Васильевну.
— Давно готово, — кивнула та.
— Адель, приготовь свой настой. И все остальное, — с намеком сказал Арман Рожер.
Когда Адель увела графиню, Мария Васильевна, волнуясь, сказала:
— Месье Рожер, если вам удастся это сделать, я у вас в долгу.
— Вся ваша семья и так у меня в долгу, — усмехнулся тот.
— Я вас не понимаю, — удивленно посмотрела на него госпожа Иванцова.
— Возможно, что сейчас я делаю благо для единственного сына того человека, который убил моего отца… — тихо сказал Арман Рожер.
— Боже! — ахнула Мария Васильевна и испуганно прикрыла ладонью рот. — Так вы…
— Селеста дю Буа — моя мать, сударыня.
— Но ведь вы не посмеете…
— Причинить зло маленькому графу? О нет! Я благородный человек, мадемуазель, я не воюю с детьми.
— Слава богу! — вырвалось у Марии Васильевны.
— А за свою сестру вы не боитесь? Ведь она была законной женой того человека, из-за которого моя мать и вся моя семья так страдали. Мы долгое время жили в нищете. У нас все отобрали. Я прекрасно помню свое детство, отравленное жестокой бедностью. А мои несчастные сестры? О, как они страдали! Если бы алмаз, согласно воле умирающего, передали моей матери, ничего бы этого не случилось. Мы бы его продали и жили бы безбедно. Вместо этого ваша сестра украшала ворованной вещью свое парадное платье! Зная историю этого камня! Допустим, она не смела перечить мужу, но и после его смерти, будучи во Франции, она не попыталась вернуть алмаз законной его владелице! Зная ее имя и то, что ее семья, быть может, живет недалеко от Парижа. Да так оно и есть… Селесту дю Буа нетрудно найти, сейчас она носит то же имя, что и до своего замужества. Указом короля ей его вернули. Графиня ничего этого не сделала, выходит, она тоже бесчестная женщина.
- Предыдущая
- 47/64
- Следующая
