Ненависть (СИ) - "Александра-К" - Страница 10
- Предыдущая
- 10/100
- Следующая
Эйзе вдруг изо всех сил вцепился зубами в губы воина. Мгновенный удар – и мальчишка сброшен на пол и подмят тяжестью тела воина. Ремигий ни на минуту не терял головы – койка могла не выдержать его игр с мальчишкой, а на полу ему спать больше не хотелось.
Эйзе уже хрипел, задыхаясь в кольце жестоких рук. И вдруг что-то произошло – мальчишка стал неподвижным и прекратил сопротивляться. Глаза закрыты, из-под ресниц точатся слезы, губы намертво закушены, но тело абсолютно неподвижно. Воина это уже остановить не могло, он раздвинул ноги мальчишки, приподнял ягодицы, напряженным членом прикоснулся к входу и, разрывая плоть Твари, вошел в него – без смазки, без растягивания – просто грубо вломился в тесное пространство. Тварь изогнулся в судороге боли, но – ни звука. Воину безумно хотелось, чтобы мальчишка заплакал, а он только учащенно судорожно дышал в ответ на каждое движение Господина. Две хлесткие пощечины по и так разбитому лицу:
? Открой глаза, я хочу видеть твой взгляд!
Эйзе отчаянно замотал головой, еще одна пощечина, и еще, мальчишка не выдержал, открыл глаза: ненависть, ледяная ненависть, не вопрос – за что, а ясное понимание того, что происходит. И снова –погружение со всей силы – мальчишка уже хрипит от боли, губы судорожно закушены, но через них все равно слышен хрип. И вдруг –мучительный стон, воин встревоженно вглядывается в лицо мальчишки, он снова выгибается дугой. Тело начинают сотрясать странные судороги, и воин с ужасом понимает, что происходит. Он сумел пробудить тело мальчишки, и оно ответило судорогами начинающегося оргазма, при том, что мальчишка не возбужден – воин чувствовал его мягкую плоть под собой. Еще и еще глубже – чтобы было больнее и унизительнее, а мальчишка уже колотится головой о ковер, не в силах справиться с собой. Жуткое ощущение неправильности происходящего, мучительный всхлип Твари и мгновенное чувство освобождения… Покой. Абсолютное успокоение – напряжение последних дней спало. Тишина… Покой. Тварь неподвижно лежит под ним, и воин еще не вышел из его тела. Голова мальчишки мучительно запрокинута, волосы рассыпались по плечам. Тоненькое тело содрогается все реже – он дольше отходит от возбуждения. В такой момент партнера целуют, чтобы поблагодарить за подаренную любовь. Но здесь любовь не дарили… Ненависть. Насилие. Кровавые пятна на ковре, полные унижения и боли сузившиеся глаза Твари.
Воин вышел из тела Твари, с трудом встал на ноги. Полог палатки был приоткрыт, возможно, стражник слышал, что происходило внутри. Но Наместнику на это было глубоко наплевать. Он с трудом подошел к ведру с водой, намочил какой-то кусок ткани, протер свое тело. Кровавые ошметки, потеки крови, спермы. Ощущение абсолютного покоя и освобождения и одновременно – чувство жуткой гадливости. К самому себе, к Твари.
Ненависть… За то, что не сумел сдержаться и нарушил свое слово. Можно подумать, Твари сейчас нужно его раскаяние. Поднял ведро с водой и шагнул по ковру к неподвижно лежащему Эйзе. Тот лежал в той же позе, в которой оставил его воин, выйдя из него. Белое, абсолютно бескровное лицо, мертвые, ничего не выражающие глаза. Под ягодицами на ковре растекалось кровавое пятно. Воин осторожно приподнял его с ковра, начал проводить влажной тканью по бедрам, оттирать кровь. Мальчишка был так же неподвижен – похоже, он ничего не чувствовал. Кровотечение усиливалось, кровавая лужа на ковре росла. Воин попытался подсушить кровь, но безуспешно. Тварь по-прежнему ни на что не реагировал.
Даже не понимая, что по-прежнему раздет, воин выглянул наружу – стражник растерянно глядел на обнаженного Господина:
? Зови лекаря,быстрее – я его сильно порвал.
Он сам не понимал, что говорит.Стражник мгновенно бросился к палатке лекаря, он понял, что и Наместник сильно не в себе.
Лекарь в палатку влетел вместе с Ярре – тому достаточно было одного взгляда, чтобы понять,что произошло. Лекарь бросился к Твари, Ярре осторожно удержал Ремигия за плечо:
? Пожалуйста, оденься. Ему помогут. Давай, одевайся – негоже так…
Наместник покорно склонил голову, Ярре осторожно, как на маленького, натянул на него тунику, завязал повязку на бедрах. Он был намного старше – почти на пятнадцать лет. И когда-то учил Наместника воинской премудрости. Очень давно. Юноша вырос, стал мужчиной – равным, а потом и превосходящим Ярре. И вот теперь – растерянные непонимающие глаза. Сосредоточенный где-то внутри своих переживаний взгляд. А ему завтра вести отряд на облаву. На Тварей. В глазах Ярре жалости не было – спокойное понимание, грустная улыбка, – мальчик вырос. И проснулось жестокое сердце.
Тварь, наконец, мучительно застонал, приходя в себя. Лицо Ремигия покривилось. Ярре удержал его :
? Не надо –там лекарь. Подожди. Он поможет.
Наместник молча осел на пол, закрыл лицо руками. Только при Ярре он мог себя так вести. Только старый сотник мог видеть его слабость. Больше никто и никогда. Сотник молчал, да и о чем было говорить. Он бы за своих погибших просто придавил бы гаденыша – но Наместник связан так, что и пошевелиться не сможет, он еще не до конца понял, что связало их с Тварью. Когда поймет – будет намного хуже. Боги, как же тебе было одиноко, Господин мой, что только твареныш нашел дорогу к твоему телу и твоему сердцу.
Лекарь внешне спокойно сказал:
? Я остановил кровь. Господин, ему бы вина дать – боль очень сильная.
Воин молча поднялся, на шатких ногах дошел до столика, налил в кубок вина из кувшина. Лекарь с тревогой смотрел на него – Наместник выглядел так, словно это его только что изнасиловали. Воин глухо сказал:
? Дай ему попить.
И внезапно тихий стон Твари:
? Ремигий…
Жесткое лицо воина дрогнуло, он мгновенно оказался возле лежащего на ковре Тваря, заглянул в синие глаза, полные слез:
? Что, мышонок?
И вопрос:
? Так больно…Зачем?
Воин сглотнул комок в горле, приподнял голову мальчишки, поднес к губам кубок:
? Попей, сейчас станет легче…
Мальчишка покорно проглотил вино, воин по-прежнему удерживал его на руках, ожидая выкрика гнева, что мальчишка вырвется из его рук. Тот тяжко вздохнул и закрыл глаза. Лекарь с изумлением смотрел на разыгрывавшуюся перед его глазами сцену, испуганно сказал сотнику:
? Ярре, они поубивают друг друга в итоге.
Сотник молча кивнул. Он не понимал ни того, ни другого.Но Тварь опять сумел смирить бешеного Наместника. Лицо Ремигия прояснело – он, если и не был прощен, то хотя бы получил надежду заслужить прощение. Тварь покорно прижался к груди воина, тихо, спокойно задышал. Боль отступила. Воин осторожно поднял Тварь на руки, перенес на койку, уложил, накрыл одеялом. Выпрямился и с вызовом взглянул на лекаря и Ярре. Лицо Наместника стало прежним – немного циничным и надменным. Только глаза были очень грустные…
Командиров собрали через час после происшедшего, Тварь тихо спал в отгороженном углу палатки, часть сотников сидели на полу, несколько человек – на чьей-то походной койке, ее принесли приблуды Ярре. Лицо Наместника было бесстрастным. Он спокойно отдавал приказания следопытам, которые должны были найти следы, сотникам. Никто не собирался преследовать тварей, но проверить, нет ли вблизи деревни их тайных постов – надо было. Поселенцы жили в постоянном страхе – конные разъезды имперской армии охраняли подступы к деревням, но нередко оказывались сами вырезанными, как это было сегодня. Никто не упоминал о том, что случилось с Тварью, хотя все, конечно, об этом знали. Но Наместник сейчас был настолько страшен, что предпочитали молчать.
Сбор закончился уже ближе к ночи, выпроводив последних своих сотников, воин зашел за занавесь, отгородившую койку, где спал Эйзе, от остальной палатки. Лекарь поднялся к нему навстречу:
? Мне остаться, господин?
Воин отрицательно покачал головой:
? Нет, завтра придешь утром его перевязать и покормить.
Лекарь замялся, а потом осторожно сказал:
? Господин, молю, будьте с ним осторожнее…
Наместник тяжело взглянул на него, и лекарь замолчал. Как сказать Господину, что еще раз насилие над собой Тварь не выдержит, что его бешеные забавы могут привести к гибели мальчишки. Наместник мрачно сказал:
- Предыдущая
- 10/100
- Следующая
