Брачный сезон или Эксперименты с женой - Николаев Константин Николаевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/76
• Следующая

– Вот это зверюга! – восхищенно прошептала Маша, когда мы остановились у скелета динозавра, и осведомилась: – Ты бы мог его победить, если бы он напал на меня?

Знала бы ты, что я не смог «победить» даже нашего физрука Мухрыгина. Что уж там говорить о динозаврах?

– Разумеется! – пророкотал я и обнял мягкие плечи, как бы укрывая Марию от нападок древнего скелета.

– Ты настоящий мужчина! – Она смотрела на меня с восхищением. – Это теперь такая редкость.

– Как динозавры.

Но Маша пропустила это сомнительное замечание мимо ушей и продолжала:

– Вот хотя бы у нас в отеле. Вчера все просто с ног сбились. Ждут какого-то… Лорда, что ли? Он, видите ли, позвонил и сказал: «Я, дескать, привык, чтобы в моем номере всегда стояли свежие живые розы». Ну это бы еще полбеды. Так ведь он потребовал, чтобы эти розы были голубые!

– А что, разве такие бывают?

– Да в том-то и дело, что нет!

Мои брови поползли вверх.

– Обычные капризы. Ты что, дурачок, не понимаешь?

– А-а, – глупо протянул я. – Но в других-то гостиницах ему эти синие розы все-таки доставали?

– Еще бы! – расхохоталась Маша. – Мы тоже «достали». Купили букет обычных белых роз и выкрасили их голубой краской из пульверизатора.

– И лорд ничего не заметил?

– А лорд и не приехал.

Мы двигались по огромному залу. В конце концов нас со всех сторон окружили стеллажи с чучелами зайцев. Даже представить себе не мог, что зайцы такие разные!

Орлы простирали над нами свои крылья. Со всех сторон пучеглазились раздутые сушеные рыбины.

Мадам Еписеева замерла около косматого медведя и с интересом заглянула в его пасть.

– Бедный Миша, за что ж тебя так, – пробормотала она и дотронулась пальцем до белоснежного клыка-коронки.

Медведь тупо таращился на Марию своими стеклянными глазами. Я подошел поближе и ощутил тонкий запах духов. От медведя так пахнуть не могло. Да, моя спутница сегодня явно во всеоружии.

Я наклонился и коснулся носом золотистых волос. Маша обернулась и неожиданно поцеловала меня в губы. Схватив ее за плечи, я судорожно попытался развить эту тему. Но Маша вырвалась и, переведя дух, прошептала:

– На нас же смотрят.

– Кто? – не понял я и оглянулся.

Со всех сторон нависали лишь звериные морды.

– Вот он, – Маша со смехом показала сначала на медведя, а потом обвела рукой зал: – Да и все они…

– Молодые люди, – вдруг раздался голос из глубины зала, – здесь, между прочим, музей, а не публичный дом!

Из-за витрины, где, как группа манекенов в магазине, разместилось семейство горилл, высунулась седая голова смотрительницы. Голова принялась покачиваться из стороны в сторону, как у гремучей змеи перед атакой.

– Пошли отсюда, – прошипел я и, невзирая на этикет, ухватил Машу под локоть.

Она послушно засеменила к выходу.

«Ну, сейчас я им напишу в книге отзывов, – подумал я. – Такое напишу!» И стал озираться по сторонам в поисках этой самой книги.

– Ты что-то забыл? – спросила мадам Епи-сеева.

– Ага, вот она, – шепнул я и двинулся к тумбочке, где лежал ветхозаветный томик.

Несмотря на потрепанность переплета, в книге оказалось всего две записи. Причем довольно странных. Первая была вопросительная:

Тамара Яковлевна, вы обратили внимание на эти сказочные улыбки продавцов?

Непонятно, при чем здесь продавцы. Видимо, книга попала сюда из близлежащего магазина. Однако вторая запись была еще более ошеломляющей. Неизвестная Тамара Яковлевна довольно высокопарно отвечала на вопрос:

Смотрю и думаю: сколько души, вкуса, таланта и умения вкладывается здесь в любое дело!

Очень хорошо, только непонятно, как все это можно отнести к «сказочным улыбкам продавцов»?

Я захлопнул книгу, от изумления передумав изливать гнев на ее страницах. Выглядел я подавленно. Маша подошла ко мне и ласково спросила:

– Что с тобой?

– Н-ничего, – выдавил я. – Пойдем одеваться.

У стойки гардероба я испуганно посмотрел на старушку, выдававшую пальто. Вдруг с ее языка сорвется еще один комплимент. А может, это и есть та самая Тамара Яковлевна? Но, слава всевышнему, гардеробщица приняла жестяной кружочек из моих рук, буркнув лишь:

– Подавать надо номером вверх.

У каждого свои причуды. Я накинул дубленку на Машины плечи. Мадам Еписеева влюбленно заглянула в мои глаза.

– У меня еще полчаса до работы. Может, посидим где-нибудь?

Такого поворота я никак не ожидал. Хорошо ей говорить «посидим»! И я бы «посидел» с удовольствием, да только… Известно что.

Мы вышли из музея и пошли вверх по улице.

– Тут до моей работы рукой подать, – щебетала Мария. – Так что, если нам встретится какое-нибудь тепленькое местечко, мы обязательно туда заглянем. Ты не против?

– Какие проблемы, – неуверенно пробормотал я.

Еще как против! Если бы ты работала где-нибудь на нефтяной вышке в Сибири, и то было бы лучше. Я бы даже согласился проводить тебя пешком. Хотя с Сибирью и нефтяными вышками у меня связаны не самые приятные воспоминания.

Как-то раз меня послали в командировку. Изредка с учителями такое случается. Я поехал обмениваться опытом с педагогами прибайкальской станции Лена.

Еще в поезде – а ехал я суток четверо – я познакомился с веселой и отважной девушкой Ниной. Она пила неразбавленный спирт, объясняя эту склонность особенностями своей профессии.

– Кем же ты работаешь? – поинтересовался я на вторые сутки пути.

– Крановщицей. На башенном кране… У нас строительство ого-го какое!

Выяснилось, что «ого-го» как раз там, куда еду я. То есть на станции Лена. Хорошо это звучало: «Нина из Лены»!

Но вот мы приехали, расцеловались, и я, подхватив чемодан, отправился разыскивать школу, где мне предстояла встреча с местными знаменитыми педагогами.

После долгих поисков я набрел на какой-то барак. Это и была школа. «Педагогами» же оказалась старенькая учительница, которая вела в школьном бараке все предметы, какие только можно выдумать. До восьмого класса включительно. Видимо, меня послали затем, чтобы я хорошенько выяснил, как старушке удается подобная многопрофильность.

Обменявшись опытом, я поинтересовался, где меня разместят. Старушка ответила, что она сама пока ночует в школе. Так что мне еще предстояло искать жилье.

И тут я, к своей радости, вспомнил о Нине. Может, она меня приютит? Подхватив чемоданчик, я направился к близлежащей стройке. Впрочем, стройка оказалась единственной в этом городке алкоголиков и металлургов.

– Извините, – остановил я первого же попавшегося человека в оранжевой каске, – а Нина не здесь работает?

Человек очнулся от своих дум и посмотрел на меня.

– У нас тут Нинок как собак нерезаных. Тебе какую?

– Она на кране работает…

Касконосец посмотрел на меня еще более недоуменно.

– Так у нас тут и кранов до едрени фени! – он широким взмахом окинул строительство. – Тебе какой? Башенный?

На это мне нечего было ответить. Наступала ночь. Пришлось обходить каждый кран и глупо орать вверх:

– Ни-и-на!

На этот призыв с высоты из поднебесной будочки неизменно высовывалось женское лицо. У пятого по счету крана я, задрав голову, наконец углядел красные щеки «моей» Нины. Она тоже узнала меня и через минуту, ловко спустившись с головокружительной высоты, очутилась рядом.

Крановщица гостеприимно отвела меня в столовую, где я принялся остервенело набивать брюхо макаронами. Кучка мужичков у окна заинтересованно изучала затрепанный «Спид-Инфо».

– Нинка, – обратился к моей спасительнице один из них, – у тебя ОРГАЗЬМ есть?

– Да, наверно, ребята куда-то закинули, – беззаботно отозвалась она, решив, что это какая-то деталь башенного крана.

Мужики загоготали. Я же пытался придумать, как бы половчее спросить у Нины насчет ночлега.

Мы вышли на улицу, и я решился. Вопреки моим ожиданиям, крановщица не усмотрела в этой просьбе никакого криминала.

• Предыдущая
• 24/76
• Следующая