Женские фантазии (Герой моих грез, Фантазия) - Браун Сандра - Страница 26

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая

Тед покачал головой. Неодобрительно взглянув на него, Элизабет сказала:

— Я сейчас приду, держите термометр под языком.

Мэган и Мэтт нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая возвращения матери. Едва она открыла дверь, как они налетели на нее с вопросами.

— Вы были правы, — сказала она. — Тед заболел.

— Можно мы пойдем навестим его?

— Нет.

— Больных друзей положено навещать. Нас этому учили в воскресной школе.

— Да, но не тогда, когда у ваших друзей инфекционное заболевание. Вам к нему нельзя. Вы можете подхватить грипп.

— Ты тоже могла бы подхватить грипп. Почему тебе можно его навещать, а нам нет?

— Потому что я мама, а мамы не заражаются так легко, как дети.

Элизабет надеялась, что они удовольствуются этим объяснением, но напрасно. В унисон они заныли:

— Но, мама…

— Никаких споров!

Суровое выражение ее лица заставило ребят замолчать.

— Я собираюсь убрать на кухне и сварить суп. Пока я буду этим заниматься, почему бы вам не проведать Пенни и малышей? Убедитесь, что у них есть свежая вода и еда.

Отправив детей с поручением, Элизабет наполнила стакан свежей холодной водой и вернулась в спальню. Тед как раз вынимал термометр изо рта. Увидев Элизабет, он передал термометр ей.

— Сколько там? Я никогда не умел разбираться, что показывает это дурацкое приспособление.

— Тридцать семь и восемь, — сообщила она, прежде чем стряхнуть градусник и убрать его в пластиковый футляр. — Примите две таблетки аспирина.

Он послушно проглотил лекарство, запив принесенной ею водой.

— Вы не забудете принять еще две в десять вечера?

— Попытаюсь.

Теду действительно было плохо. Проглотив аспирин, он без сил опустился на подушки. Элизабет заметила, что подушка у него была жесткой и сплющенной, а наволочка влажной от пота.

— Хотите, я поменяю вам постельное белье?

Тед посмотрел на свои ноги и выше, затем перевел взгляд на нее:

— Нет.

Элизабет не стала спорить. На самом деле она даже испытала облегчение. Не потому, что ей не хотелось ничего для него делать, просто при мысли о том, что придется переворачивать голого Теда, ей стало не по себе.

— Ну тогда давайте поменяем подушку. Вы не против?

Он позволил ей вытащить из-под головы подушку, приподняв голову настолько, чтобы она смогла убрать старую и положить ему под голову ту, что лежала справа от него на кровати.

— Где вы храните одеяла?

— Бельевая кладовка на лестничной площадке, но мне жарко.

— Если вы не накроетесь, то замерзнете.

Элизабет нашла бельевую кладовку. Простыни, пододеяльники и наволочки, аккуратно сложенные, лежали на полках. На нижней Элизабет увидела стопку пледов и одеял. Она достала новое одеяло и, взяв его с собой, принесла назад в спальню. Встряхнув его и заставив распрямиться в воздухе, она накрыла Теда поверх простыни. Подбивать его, как положено, она не стала.

— Отдыхайте, а я пока приготовлю суп. Надеюсь, баночка тушенки у вас в доме найдется?

Тед кивнул и тут же замахал рукой, протестуя:

— Спасибо, вы и так достаточно потрудились. Мне просто надо поспать. Завтра утром я встану как новенький и смогу выйти на работу.

— Если вы завтра пойдете на работу, то послезавтра вас отправят в больницу.

Элизабет шутливо погрозила ему пальцем:

— Лежите и не смейте вставать! Я скоро вернусь.

Элизабет нашла в холодильнике банку с мясом цыпленка и немного вермишели в буфете. Пока варился суп, она сполоснула грязные тарелки и убрала их в посудомоечную машину. Всю оставшуюся на столе еду она разложила по местам: что-то в холодильник, что-то в буфет. Она успела также вытереть стол и подмести. Элизабет поставила на поднос тарелку с супом, стакан апельсинового сока, положила ложку, хлеб и бумажную салфетку.

На пороге спальни Теда она неожиданно остановилась, пораженная странным совпадением. Как случилось, что ее фантазии проложили дорожку к реальности? Что это, интуиция или что-то еще? Конечно, здесь не было ни юной французской девственницы, ни американского военного летчика, но необъяснимое сходство вымысла и настоящего заставило ее вздрогнуть.

Она подошла к его постели, поставила поднос на тумбочку и включила ночник; свет был едва ли ярче, чем свеча. Этот мягкий, теплый свет упал на лицо Теда. Он дремал, ресницы отбрасывали тени на скулы, грудь мерно вздымалась и опускалась. Аспирин делал свое дело.

Она тихо позвала его по имени. Глаза его открылись. Он смотрел на нее пронизывающим взглядом. Что-то в ней сжалось, и тепло быстрыми толчками заструилось по телу, словно раскручивающаяся пружина.

— Не хотите немного поесть?

— Пожалуй.

Она подала ему стакан холодного апельсинового сока. Тед выпил его одним глотком.

— Вам надо больше пить, — мягко пожурила его Элизабет, подавая салфетку.

Он, словно не зная, что с ней делать, смял ее в кулаке.

— Мне не хотелось вставать.

— Мэтт и Мэган сейчас с Пенни и щенками.

— Спасибо. Я знал, что щенки не будут голодать, но о Пенни я беспокоился. Эта напасть у меня со вчерашнего утра. Я уже сутки как не выходил из дома.

Ну что ж, значит, в понедельник вечером свидание скорее всего состоялось. Элизабет хотела было спросить, как его подружке понравился подарок, но поняла, что не желает этого знать.

— Вы сможете есть сами?

— Если вы подержите поднос, то, наверное, смогу.

Элизабет с опаской присела на край постели с подносом на коленях. Тед наклонился над ним, опираясь на локоть. Неловко орудуя ложкой, он ел суп.

— Вкусно. Спасибо, Элизабет.

— Пожалуйста.

Он съел большую часть, затем положил ложку.

— Это все, на что я пока способен.

— Хорошо.

Элизабет убрала поднос с коленей на тумбочку. Еще до того, как она успела опустить руки, Тед положил руку ей на талию.

Элизабет резко развернулась.

— Вы такая прохладная, — пробормотал он.

Элизабет смотрела на него во все глаза, не находя слов от смятения и испуга. Между тем Тед приник головой к ее коленям.

Элизабет замерла, отдавшись на волю тех чувств, что рождались в ней по воле природы, сотворившей ее женщиной, подарившей ей способность быть нежной и ласковой. Эти извечные чувства были слишком сильны, чтобы трусливая осмотрительность, продукт воспитания и предубеждений, могла с ними справиться. Мощный поток захлестнул ее и понес куда-то в пропасть… Все предрассудки были забыты. Повинуясь порыву, она приложила руку к его пылающей щеке. Он вздохнул и накрыл ее руку своей. Другой рукой Элизабет погладила его лоб, убирая влажную прядь с виска.

Прошло несколько божественных мгновений. Затем Тед поднял голову и посмотрел на нее.

— Мне это приснилось или я действительно целовал вас?

— Когда?

— Несколько минут назад, когда вы в первый раз поднялись сюда.

Он погладил ее по щеке и, поигрывая завитками, выбившимися из пучка, спросил еще раз:

— Так правда или сон?

Не смея дышать, Элизабет молча покачала головой, затем все же ответила:

— Вы, должно быть, видели сон.

— И я не трогал вашу грудь?

— Вам приснилось, — чуть дыша, сказала она.

— Нет, я хорошо помню: я ласкал ее, гладил вот так…

Взгляд его проследил предполагаемый маршрут: от броши в виде камеи, украшавшей ворот блузки, вниз, к ряду маленьких пуговиц, утопавших в кружевном жабо.

— И вы меня ласкали, — добавил он.

Вспомнив о том, где была его рука, Элизабет, вспыхнув, отвела взгляд.

— Мне пора идти. Дети будут волноваться.

Тед откинул голову на подушку. Он устал. Ему требовались силы, чтобы побороть болезнь. Элизабет взяла с тумбочки поднос и быстро, почти бегом, вышла из комнаты. Руки ее тряслись, те самые руки, что хотели прижать его голову к груди и оставить там надолго.

Она быстро вымыла посуду, наполнила кувшин ледяной водой и поставила его на поднос вместе с чистым стаканом. Элизабет старалась не смотреть на Теда, когда, вернувшись в спальню, ставила поднос на тумбочку.

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая