Заговор генералов - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/106
• Следующая

Турецкий сделал жест, который можно было бы при желании истолковать и в пользу «да», как равно и «нет».

– Я рад, что вы со мной полностью согласны, – именно по-своему и истолковал Турецкого Кашинцев. – Я наслышан о ваших добрых с ней отношениях и поэтому хотел бы, чтобы на торжественном, назовем это дело так, акте вы были нашим гостем. Примите мое искреннее приглашение. Надеюсь, вы… а?

Турецкий был вынужден повторить нелепый поклон Кости, ибо в ушах по непонятной причине отчетливо прозвучал пассаж Лили по поводу неких ветвистых рогов. Но вспоминать об этом в настоящий момент Саша посчитал непристойным для себя. Мало ли о чем может позволить себе помечтать «девушка», собирающаяся замуж за доподлинного генерала!…

Он уже собирался расстаться с непрошеным гостем на этой высокой ноте, но тот, убрав с лица радушие, продолжил, уже не глядя в глаза:

– А еще я очень хотел дать вам один дружеский совет, позволите?

Почему– то Турецкий догадался, о чем пойдет речь. Однако, с другой стороны, отчего не сделать человеку приятное и не выслушать его?

– Вам, кажется, удалось уже схватить убийцу? Даже двоих, если не ошибаюсь?

– Быстро! – хмыкнул и покачал головой Турецкий.

– Вы о чем?

– Узнали быстро. Я-то их, вообще говоря, еще и сам в глаза не видел. И как удается!

– Ну! – самодовольно ответил генерал. – Не вам, Александр Борисович, дорогой вы наш, задавать подобные вопросы. Вы на метр вглубь видите. Ну так вот, я к тому, что надо бы поскорее и дела эти соединенные завершать. Чего им висеть грузом? Ни чести, ни почета.

– Эт точно! – Опять вспомнился незабвенный товарищ Сухов. Как он там насчет павлинов-то?

Наверное показалось, но, может, и вслух произнес, потому что генерал нахмурился и переспросил:

– Какие павлины? При чем здесь?…

– Вам послышалось, господин генерал. Разрешите идти?

– Ну… ну зачем же так официально, – обиделся он.

– Мы ж не дома, – вкрадчивым голосом заметил Турецкий. – Вы – в форме, я – без. Я ж не могу на «ты». Неправильно истолкуют. Прощайте, господин генерал. Был рад знакомству.

Турецкий изо всех сил сдерживал себя, чтобы не нахамить этому новичку, взобравшемуся на олимп и думающему, что он уже утвердил в районе вечной вершины свою провинциальную задницу.

Но Кашинцеву было невдомек, он видел перед собой упрямого и самолюбивого «следака», которым надо было руководить, а не отпускать в «свободное плавание».

– Так вы обратите все же внимание на мои слова, – сказал он на прощание. – Видит Бог, я советую от чистого сердца.

– Благодарю, – сухо ответил Турецкий, – прошедшей ночью я уже успел получить подобный совет. Толковый, так сказать. Вопрос в том, где бы найти еще и толкового исполнителя…

Саша повернулся и ушел в кабинет Меркулова, резко рванув на себя высокую дубовую дверь…

– Я думал, ты мне все врал, – сказал Костя, и нельзя было понять, чего было в его реплике больше: недоумения или обиды.

– Ты мне лучше другое объясни: где находится источник «толковых» советов?

– А вот об этом я и хотел с тобой коротко побеседовать. Сегодня твой лучший друг – себя я среди них уже числить, как видно, не могу – прислал мне этого… умельца.

Костя показал на телефонный аппарат, возле которого приткнулось нечто напоминающее переговорное устройство. А с чего это он про дружбу-то? Или задело его это дурацкое знакомство с генералом? Так ведь все на свете поправимо: раз – и нет никакого генерала.

– Ты меня слушаешь? – сердито выкрикнул он. – Я же наблюдаю: говорю – и все как в стенку. Никакой реакции!

– Ты хочешь, чтобы я спросил, что это за штуковина? Знаю. У Славки еще в старой его «Глории» видел. Не знаю, может, они ее с тех пор модернизировали. Но, по-моему, лучший друг, как ты говоришь, подсунул тебе старое и отработанное дерьмо. Не так? Извини.

– Все-то ты знаешь и всегда говоришь так, чтобы лишний раз позлить меня. И вот уж это действительно так! И еще уполномочен тебе заявить, самонадеянный ты наш, что мнить себя героем – дело, конечно, благородное, но довольно-таки пустое. И небезопасное.

– Ты – третий. Нет, четвертый, – поправился Турецкий. – Третьей была Федотова. Как послушаешь, так ведь и вправду небезопасное. И куды теперь крестьянину податься!

– Не фиглярничай, – сухо оборвал Меркулов. – Сейчас ты закроешь свой рот и будешь внимательно слушать, понял? И только когда я тебе разрешу, откроешь его. Если имеешь какие-либо серьезные вопросы, задавай сразу, потом будет уже некогда.

– Имею. Костя, мне срочно нужен сын одного твоего старого друга. Татарской внешности.

– А ты уверен, что он находится там же?

– Моя уверенность в данном случае может проистекать лишь из твоей.

– С чем связано такое желание?

– Фамилия – Сиротин. Звание – полковник из «девятки». Завкадрами того заведения, откуда я прибыл. Нужен мне, извини, «до разрезу». Но ему необходимы определенные гарантии. Мне так кажется.

Костя пожевал губами, подошел к сейфу, покопался в нем, что-то листая. Вернулся к телефону, пощелкал какими-то клавишами и набрал номер. Через полминуты длинных гудков в кабинете послышался голос:

– Вас слушают.

– Гену бы мне, – мягко сказал Меркулов.

– У аппарата, – ответил тот же голос.

– Здравствуй, не узнал, извини. Дядя Костя.

– А-а-а! – обрадованно протянул голос. – Здравствуй, как здоровье? Жена как? Дочка? Настроение?

– Видишь, сколько у тебя вопросов! Хотел бы на все так же хорошо ответить. А твои здоровы?

– Слава Богу. Какая нужда? Ты ж просто так не позвонишь.

– Помнишь, был я как-то у тебя? И со мной – приятель. Высокий такой.

– Помню. Саша, что ли?

– Он самый. Как бы вам увидеться?

– Понял, дядь Кость. Он далеко?

– Рядом.

– Значит, если удобно, то там же, часа через полтора. Можно раньше. Но не позже. Вечер занят. Один, ты понял, дядь Кость?

– Еще бы! – засмеялся Меркулов. – Спасибо, сынок. Папе поклонись. – И пошли короткие гудки. Костя выключил свою «машину». – Ты все понял? Адрес помнишь, этаж последний, дверь справа, квартира двухкомнатная. Транспорт есть?

– Будет.

– Хорошо. Знаешь, почему он сказал «один»? Это чтоб у тебя «хвоста» не было, как в прошлый раз. Ну а теперь давай вернемся к нашим баранам… Мое условие помнишь? Ни звука. Разговор мой носит сугубо частный характер. Поэтому никакой реакции. Проверь-ка еще раз дверь, а то хлопнул с такой силой, что мог вполне сломать ее. А причины никакой не было. Этот хмырь просил отпустить Федотову, что я ему и обещал. Надеюсь, ты не против?

– Я – за.

– Вот и прекрасно, я так и подумал, прежде чем дать свое добро. Тем более что он уже посещал с этой же просьбой Генерального, но тот отфутболил его в мой кабинет. Все, разговоры закончены. Я набираю номер.

Раздались длинные гудки. Потом молодой и бодрый голос спросил:

– Слушаю. Вам кого, простите?

– Меркулов беспокоит, Константин Дмитриевич. Мне бы, если можно, Андрея Васильевича. Будьте так добры.

– Папа! – послышался негромкий крик. – Тебя! Возьми трубочку! Какой-то Меркулов. Зовут Константин Дмитриевич. Он тебе нужен?

– Я вас слушаю, Константин Дмитриевич, – раздался мягкий голос после короткой паузы. – Чем обязан?

Костя выразительно посмотрел на Турецкого. Тот медленно кивнул, ибо трудно было не узнать голоса своего вчерашнего ночного собеседника.

– Вы меня знаете? – помедлив, спросил Костя.

– Еще бы! Кому неизвестен заместитель Генерального прокурора! Но раз вы звоните, значит, не по пустякам. Я внимательно вас слушаю.

– В связи с подготовкой губернаторских выборов и, в частности, вашим, Андрей Васильевич, выдвижением в кандидаты на эту должность возникает ряд вопросов, связанных с избирательной кампанией. Для того чтобы в дальнейшем у нас не возникало непонимания и всякого рода неурядиц, я хотел бы встретиться с вами и обговорить ряд параметров действий. Собственно, это не моя инициатива. Это прямое поручение Генерального, а ему, в свою очередь, рекомендовано провести соответствующие беседы из президентской команды. Так что чем скорее мы сможем встретиться и обговорить имеющиеся вопросы, тем меньше их будет возникать впоследствии. Хочу надеяться.

• Предыдущая
• 60/106
• Следующая