Обратный ход часов - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/35
• Следующая

— Доктор! — испуганно взмолился Миша. — Скажите, что все, что она рассказывает, неправда! Не может быть!

— Успокойся, ты чего разнервничался? Ты в больнице, под медицинским наблюдением, мы тебя лечим (ни черта не лечим!), все будет хорошо.

— От чего лечите? — недоверчиво воскликнул Миша. — У меня ничего не болит! Где мои родные? Мама, отец, брат?

— Ничего не болит? — повторил Василий, как бы не услышав вопросов про родных. — Вот и отлично! — Тоном доброго доктора Айболита он владел в совершенстве. Вася уже сталкивался с подобными истериками их необычного пациента и знал простой способ их погасить. — Миша, как насчет того, чтобы подкрепиться? Хочешь есть? Что у нас в меню? — Вася подошел к термосам, открыл один, второй, только из третьего повеяло общественной столовой. — Каша с тушенкой? Объедение, наверное.

Татьяна наблюдала борение на лице Миши: страх, растерянность, тревога о родных боролись со зверским аппетитом. Победил аппетит. Миша, почему-то в данный момент напомнивший Тарзана из старого фильма, подскочил к термосу с миской и ложкой и просительно протянул руку.

— А ему не вредно столько есть? — тихо спросила Таня.

Из четырех термосов, каждый не меньше трех литров, два уже были пусты!

— Не вредно, — ответил Вася. — Если Мишу не кормить, у него начинаются нехорошие процессы в организме. Час без пищи в период острой в ней потребности вызывает примерно то, что следует после трех суток сухой голодовки у обычного человека. Далее экспериментировать было просто опасно, я не решился. Пищу легко заменяют капельницы с глюкозой. Но Миша больше любит кашу или макароны с тушенкой. Белки, жиры и углеводы, клетчатка ему не требуется. От четырех до пяти, — Вася посмотрел на часы, — он насытится и его будет клонить в сон. Периоды бодрствования все укорачиваются, время сна увеличивается.

«Не стану тебе показывать, Танюша, — подумал Василий, — видеозаписи того, что происходит с твоим мужем во сне. Это не каждый выдержит. Вот Рая…»

— Куда делась Рая?

— Я ее отпустила. Бедная девушка, до точки дошла.

Василий невольно вскинул брови, поразившись: это говорит жена о любовнице мужа? Татьяна не имеет себе равных!

А далее он сам держал речь. Миша орудовал ложкой, а Вася спокойно, как об обыденных вещах, рассказывал ему о том, что случилось. Айболитовский голос Васи, доброе выражение его глаз, легкая улыбка, шутки действовали на психику гипнотически, кошмар и абсурд приобретали упорядоченный и нестрашный вид, едва ли не привычным делом выглядели фантастические превращения и невероятные события.

Татьяна не знала, что в бытность Василия кардиологом областной больницы его беседы с больными имели колоссальный терапевтический эффект. Поговорит Вася пару-тройку раз с больным, и у того положительная динамика состояния, как после интенсивного медикаментозного лечения или санаторно-курортного. Была только одна проблема (не считая Васиного пьянства) — в него влюблялись женщины-пациентки, да не каждая вторая, а девяносто процентов.

Вчера (еще суток не прошло, поразилась Таня!) она впервые подверглась Васиному гипнозу, когда примчалась к нему домой и выслушала про обстоятельства Мишиной болезни. Сейчас опять! Во второй раз, с не меньшей силой!

Таня подушечками пальцев стиснула виски и поплелась к двери. А если то, что она приняла за подарок небес, нечаянную любовь, — тоже блеф и обман?

Вася проследил за ней взглядом. А через минуту, оборвав себя на полуслове, извинившись перед Мишей, вышел следом.

В туалете, склонившись над раковиной, Таня брызгала в лицо холодной водой.

— Что с тобой, родная?

Таня выпрямилась, вода со щек побежала на блузку.

— Ты говоришь… Когда ты говоришь… морок наступает, дурман… Ты и со мной?.. Все, что было, — только забава?

— Слышала расхожее выражение, что все болезни от нервов? Так вот, это примитивно, но по сути верно. Я лечу людей, значит, первым делом должен поправить их психику. Ты для меня не забава, а судьба. В противном случае я бы валялся сейчас в пьяной отключке, как валяется Шереметьев…

Секретарша нарушила приказ, потому что бывают обстоятельства, когда любые приказы отменяются. Позвонили из приемной губернатора и в жесткой форме велели Шереметьеву немедленно явиться. По долгу службы и съедаемая интересом, она вошла в кабинет начальника.

То, что предстало перед ее глазами, было поразительно!

Шереметьев, расхристанный, сорочка вылезла из брюк, запах спиртного крепчайший, лежит на диване, храпит оглушительно. Попыталась разбудить его, трясла за плечо — безрезультатно, даже храпеть не перестал.

Дальше — хуже. Заглянула в коридорчик, а там доктор Кладов страстно целуется с какой-то женщиной! Он длинный, она маленькая, но умудряются! Пьянство и разврат! И хоть бы постеснялись! Нет! Кладов с явной неохотой оторвался от дамочки и спросил:

— Чего вам?

— Семена Алексеевича срочно к губернатору вызывают.

— Понял, хорошо. Идите.

Секретарша вернулась на свое место и тут же сняла телефонную трубку, набрала номер.

— Эндокринология? Зина? Тут такое творится! — зашептала в микрофон. — Содом и Гоморра!..

Но ничего преступного или развратного за дверями не происходило. Василий начал протрезвлять Семена, благо душ имелся. Когда к Семену возвратилась способность воспринимать чужую речь, Вася спросил:

— К губернатору поедешь? Он тебя вызывает. Оживлять тебя дальше? Или будешь дрыхнуть?

— Поеду, — заплетающимся языком ответил Семен. — Оживляй.

Весь комплекс мероприятий, включая капельницы, занял более двух часов. Семен выглядел неважно, но его уже не швыряло от стены к стене и речь стала внятной. Привел в порядок костюм, надел чистую сорочку и отправился на аудиенцию, аккуратно неся собственную голову, в которой плясали черти.

Василий сел за оформление документов, за систематизацию данных наблюдения за Кутузовым. Без этого явиться к столичным светилам было несолидно и непрофессионально. Писанины море. Как известно, доктора и следователи тридцать процентов рабочего времени проводят не врачуя пациентов, не бегая за преступниками, а корпя над бумагами.

Татьяна находилась около Миши. Она испытывала к нему чувство, которое трудно описать словами, ведь предшествующий жизненный опыт ничего подобного не имел.

Подхватив Васин настрой на позитив, Таня рассказывала, какой замечательной стала жизнь. Миша хоть и был поклонником западной рок-музыки, но воспитанником пионерской и комсомольской организаций (диссидентство у него появится ближе к сорока годам), поэтому отсутствие руководящей роли партии, социализма и обещанного светлого будущего его слегка напугало. Как без этого? Таня успокоила: при капитализме не хуже. Горячая вода и телефон теперь не роскошь, а в магазинах можно купить любой дефицит — хоть сырокопченую колбасу, хоть шубу, хоть джинсы, хоть автомобиль.

— Машины без очереди? — поразился Миша.

— Любые, — подтвердила Таня, — в том числе импортные. По городу и «мерседесы», и «шкоды», и «вольво» носятся, «жигули» уже десятой модели. Космонавты на орбиту летают чуть не каждый месяц, там теперь станция постоянная. И каждый может за границу поехать — покупай путевку в Китай или во Францию.

Она говорила и сама поражалась — ведь мы действительно стали жить намного лучше, а вечно ноем. Персональные компьютеры, Интернет, сотовая связь — все это сказкой звучало для Миши. Будто он перенесся во времени и оказался в эпохе, предсказанной писателями-фантастами. Да так, собственно, и было.

О том, что завтра он, Миша, может забыть обо всем, что сейчас услышал, Таня не упоминала, да и думать об этом не хотела. На некоторые Мишины вопросы она не могла ответить и ходила спрашивать Васю.

— Как сыграла в хоккей сборная СССР с канадцами в семьдесят втором году?

— Выиграли, — поднимал голову от бумаг Вася. — Это была легендарная суперсессия, когда наши первый раз поехали в Канаду и утерли нос НХЛ. Потом еще было несколько матчей, в некоторых мы продули.

• Предыдущая
• 30/35
• Следующая