Обратный ход часов - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/35
- Следующая
Они разговаривали у большого окна, напротив двери на кафедру. Естественно, преподавательской общественности было интересно, чем закончится встреча жены и молодой любовницы. Двери кафедры не закрывались, преподаватели шныряли, как студенты. Никто не желал скандала. Но как пощекотало бы нервы, вцепись жена любовнице в физиономию, подними крик или прилюдно разрыдайся.
К разочарованию публики, немой диалог (слов-то не слышно) двух женщин ничего драматического не предоставил. Почти подружки или давние знакомые. Вначале они немного поспорили, Татьяна Евгеньевна что-то зло выговаривала, а потом с явным изумлением слушала Раю. А та говорила с отсутствующим, тупым, утомленным видом.
— Где держат Михаила Александровича? — прямо спросила Таня.
— В частной медицинской клинике на проспекте Щорса. — Рая ничего не скрывала.
— Кто позволил клонировать моего мужа? И сколько уже сделали этих… образцов?
— Ошибаетесь, он не клон, — уныло ответила Рая, которая вопросам не удивилась, так как ее способность удивляться была давно исчерпана.
— Не морочьте мне голову! Я все поняла! — с тихой угрозой проговорила Таня. — Я этого так не оставлю! Ставить эксперименты на людях! Я буду жаловаться!
Угрозы на Раю не подействовали. Она равнодушно пожала плечами и привела аргумент:
— Клон не помнил бы событий Мишиной жизни, ведь клон — только физическая копия.
Логично. Таня об этом не подумала. Версия с клонированием рассыпалась. Да и, по правде сказать, двадцатисемилетнего Мишу вырастить из пробирки в их городе или даже в Америке, в суперсовременной лаборатории, — сказка, сюжет для латиноамериканского сериала.
— Но тогда кто же ко мне приходил?
— Михаил Александрович.
— Это я сразу поняла. То есть я ничего не понимаю!
Татьяна Евгеньевна имела право знать правду, и Рая стала рассказывать. По мере того как она говорила, у Татьяны отвисала челюсть. Рая завершила монолог, секунду помолчала и добавила:
— Извините, Татьяна Евгеньевна, но у вас открыт рот.
— Но это же, — клацнула зубами и недоверчиво покачала головой Таня, — черт знает что такое! Совершенно ненаучно! Даже клон — звучит правдоподобнее. Кстати, почему этот, как бы Миша, такой голодный? Его что, не кормят?
Кормят. Я кормлю, каждый день готовлю как на взвод солдат. Но Миша не наедается. Господи! — тихо простонала Рая. — До чего же я устала! У меня нервы не выдерживают, голова лопается, кастрюли опротивели.
Рая закусила губу и отвернулась к окну. Татьяну убедил не столько фантастический рассказ Раи, сколько вид девушки, непритворно унылый и скорбный. Так счастливые любовницы не выглядят.
— Я должна поговорить со специалистами, которые наблюдают Мишу! — потребовала Таня.
— Конечно. Лучше с Кладовым Василием Ивановичем. Он… приятнее, человечнее. Запишите номер телефона.
Позвонить Кладову Тане удалось только после восьми вечера. Потому что, едва выйдя из института на улицу, она получила звонок с фирмы. Неприятность с договором на куплю-продажу большой квартиры, который три дня назад заверила нотариус, а завтра его зарегистрируют в Комитете по жилью, и договор вступит в законную силу. У продавца квартиры, оказывается, случайно и только сейчас выяснилось, есть внебрачный, но законный сын, отбывавший срок в колонии, выпущенный на поселение, женившийся на такой же заключенной, родившей ему двоих детей… Покупатель квартиры мог оказаться в ситуации, когда на его собственность стали бы претендовать уголовники со своим выводком. А покупателем был не последний человек в городе — глава пожарной инспекции. Ссориться с пожарными — себе дороже, замучают проверками, актами и штрафами.
Татьяна понеслась на работу…
Василию по новому сотовому телефону мало кто звонил. Номер знали только Рая и Семен. Поэтому он удивился, ответив на вызов и услышав строгое:
— Кладов Василий Иванович?
— Да, это я.
— Диктуйте адрес, по которому находитесь!
— Простите, вы кто?
— Кутузова Татьяна Евгеньевна, законная жена Михаила Александровича.
— Да, да, конечно, мы с вами утром виделись…
— Диктуйте адрес!
— Татьяна Евгеньевна, мне понятно ваше беспокойство, но не лучше ли перенести наш разговор на завтра?
Вася только пришел домой, его ждала стопка книг, которые нужно проштудировать, желательно до трех ночи, чтобы хоть немного поспать.
— Не лучше! — отрезала Таня. А потом у нее почему-то вырвалось: — Я вам не овечка Долли!
— Кто, извините?
— Не важно. Я настаиваю на немедленной встрече и разговоре!
— Дело в том, что я нахожусь дома…
— Не убудет от вашей жены, если полчаса со мной побеседуете.
— От жены? Впрочем, хорошо, подъезжайте.
«Не в пользу врача, который ставит уникальные опыты на людях, местожительство в бараках Нахаловки», — отметила Таня, записывая адрес.
Она не боялась за свою машину, «жигули-шестерку», на которой подкатила к дому Кладова. Татьяне по статусу уже требовался другой автомобиль, но она все тянула с покупкой. Раньше казалось неудобным — отдать старушку «жигули» Мише, а самой пересесть на «шкоду». А теперь почему-то казалось, что с уходом мужа и удача отвернется, не время больших трат.
В длинном коридоре барака у единственного телефона (стена над ним по кругу была расписана именами и номерами) ссорились соседи. Но, увидев Татьяну, настороженно замолчали. Здесь не часто появлялись дамы в норковых шубах.
— Квартира шестнадцать? — спросила Таня. Как по команде взметнулись руки и указали в конец коридора.
На ее стук (звонок отсутствовал) дверь открыл доктор, тот самый, голубоглазый, что приезжал на «скорой». Пригласил пройти, помог снять шубу. «Алкоголик или недавно развелся», — машинально и профессионально оценила Таня обстановку «квартиры гостиничного типа». И то и другое было совершенно верно. Женщиной здесь не пахло.
— Кофе? — предложил Василий, кивнув на закопченный алюминиевый ковшик, стоящий на электроплитке.
Таня замялась.
— Чашки чистые, не беспокойтесь, — улыбнулся доктор.
Таня именно это и подумала: «Чистая ли у вас посуда?» Он точно мысли ее прочитал. А улыбка у Кладова! Бабы, наверное, на него вешаются. Те, кто до шеи допрыгнет. Метров двух росту, не меньше.
Василий Иванович разгреб книги на столе, поставил чашки. У него опять не было ни сахара, ни молока для гостей.
Он говорил. Татьяна внимательно слушала, прихлебывала кофе. Стол был застелен клеенкой, плохо вымытой, Таня положила локти на стол, и они прилипали.
Кладов не скрывал, что случай с Кутузовым уникальный и плохо поддающийся объяснению. Да вовсе не поддающийся! Они могут констатировать физиологические изменения, потому что нет оснований не доверять собственным глазам или приборам. Но дальше этого не продвинулись ни на йоту…
Василий поймал себя на том, что ему очень нравится женщина, сидящая напротив. Вторая жена терзала его вопросом: «Я тебе нравлюсь как женщина?» Ничего глупее спросить было нельзя. «Как мужчину при всем своем желании тебя рассматривать не могу!» — отшучивался он. А Татьяна Евгеньевна нравилась именно как женщина. Красивая, зрелая, излучающая деревенскую русскую доброту, и надежность, и верность, и искренность… Ей наверняка выпадали на долю и кони на скаку, и горящие избы… Но она умудрилась сохранить почти девичью привлекательность. Трогательная и стойкая, мужественная и слабая, решительная и беспомощная…
Куда его несет? Думать не гадал, что миловидное женское лицо вызовет у него столько эмоций! Вот что значит бросить пить! Василий никогда бы не признался, что на трезвую жизнь его подвигла мечта спасти человечество. К пафосным клятвам они с Шереметьевым никогда более не возвращались. С другой стороны, что позорного, если человек желает подарить миллионам людей здоровье и молодость? Ничего позорного, если человек не шизофреник.
Но, кроме высокой цели, были еще одиночество, нищенский быт и душевная пустота. Винные пары обволакивают, пропитывают мозг человека, не оставляя места грусти, поэтому пьяному хорошо и в одиночку, а трезвому одному — тоска. Василий прекрасно знал, что лучшее лекарство от мужской тоски — женщина. И насчет своего успеха у дам не заблуждался. Но никаких планов не строил, никого на примете не имел. Все-таки утомительное и хлопотное это дело — ухаживания, казалось ему еще час назад…
- Предыдущая
- 25/35
- Следующая
