Захарка-следопыт - Иванов Александр Александрович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая

И вдруг Захарка услышал незнакомый и странный крик.

Кто это? Захарка вздрогнул и остановился. Постоял минуту, другую, прислушиваясь. «На реке», — решил он. Два чувства боролись в нём — любопытство и страх. Любопытство, наконец, победило. Он сделал один шаг вперёд, другой, десятый…

И вот она — река.

«Что это они здесь делают?» Захарка остановился на берегу. Огромная стая сорок собралась на льду реки. Птицы бегали друг за дружкой, отнимали что-то одна у другой и кричали.

Чулым здесь широкий, наверное, метров пятьдесят в ширину будет, но мелкий. По берегам заросли камыша, рогоза. Птицы суетились почти на середине.

Захарка спустился на лёд. При виде его сороки взлетели и в стороне снова опустились на снег.

«Прорубь! Ещё одна!» — Захарка подошёл к месту, где только что сидели птицы. Проруби напоминали длинные корыта, из которых поят в колхозе коров и лошадей. Снег вокруг был истоптан, облит водой и в жёлтых пятнах. Без труда определил Захарка, что это капли крови.

«Забыл, как и рыба ловится», — вспомнил Захарка слова дяди Ипполита, когда увидел уже исклёванного, примёрзшего ко льду окунька. — Плут же ты, Ипполитушка. Обманщик». Мальчик стоял у кромки проруби и обида росла у него в душе на дядю. «Почему он меня обманывал? Зачем мешки в камыш прятал?»

Захарка хотел уже возвращаться домой, но вдруг заметил в воде чебака, потом ещё одного, ещё… Чебаки и окуни как-то очень медленно, словно сонные, плавали в проруби. Иногда течение переворачивало их кверху брюшком, и они с трудом принимали нормальное положение. Захарка сбросил рукавицу и легко поймал небольшого окунька.

«Чудная рыба, сама в руки идёт. Может, больная? А может, Ипполит что-нибудь в воду насыпал? Сороки — и те рыбу ловят». Захарка стоял и недоуменно разглядывал окунька.

От проруби к густому камышу вела проторённая тропинка. Стебли камыша сломаны и пригнуты в одном месте.

«Какая-то палка. — Захарка потянул за палку и… вытащил подсак. — Бра?гинский!» Из тысячи подсаков он его узнал бы. Ну и ну! Хитёр же дядя Ипполит!

Захарка вернулся к проруби, опустил подсак в воду, провёл им из конца в конец. Два крупных чебака выбросило из-подо льда течением. Развернул подсак — и в нём оказались обе рыбины.

Вода была какая-то вонючая. «Может, он рыбу просто усыпил? Взял снотворного и высыпал в воду?» — думал Захарка.

А сороки метались над речкой, кричали, ожидали, когда же человек уйдёт. Но человек не уходил. Он стоял у проруби и глядел в воду. Захарка видел, что умирают чебаки. В проруби уже собралось десятка два окуней и чебаков, рыбы становилось всё больше и больше.

Что же делать? Надо спасать рыбу. Бежать к Юрию Николаевичу, он что-нибудь придумает.

И снова Захарка бежит на лыжах. Он уже не слышит ни скрипа снега под лыжами, ни хлопанья клапанов шапки. Захарка спешит в деревню, чтобы рассказать Шевчуку про умирающих чебаков и окуней.

Юрий Николаевич удивился, когда к нему в комнату ворвался Захарка.

— Что случилось? Собаки за тобой гнались?

— Юрий Николаевич, вот. — Захарка вытащил из кармана три рыбёшки. — Руками в проруби поймал. Рыбу в речке отравили. Надо спасать её, пока вся не вымерла!

— Руками? Всё ясно. — Шевчук начал одеваться. — Проруби надо долбить. Много прорубей.

— Тогда я побегу! — Захарка быстро направился к двери.

— Подожди, непоседливый, — остановил его Шевчук. — Не отравили рыбу, а кислорода ей не хватает, задыхается она. Знаешь, Захар, ты беги ребят зови, которые постарше, а я рыбаков организую. Хорошо, что сегодня воскресенье — все дома. Только пусть ребята ломы, лопаты возьмут. Сможешь?

— Всех соберу! — Захарка нахлобучил шапку и выбежал на улицу.

Он бегал от дома к дому, стучал в окна. Взрослые и школьники выходили на улицу. Захарка сбивчиво рассказывал им о рыбе, показывал чебаков. Люди искали в сараях ломы, лопаты и шли спасать рыбу.

Пробегая мимо дома Брагиных, Захарка забежал и к родственнику. Дядя Ипполит обедал. Увидев Захарку, встал из-за стола.

— Раздевайся, Парашютист, садись! Угощайся жареными чебаками. Катерина постаралась…

— Это те, которых вы на реке наловили? — Захарка вытащил из кармана окунька. — Вот смотрите, руками поймал. Надо идти проруби долбить, рыбу спасать. Я за вами пришёл.

— Раздевайся, окуни подождут. Где ты его поймал?

— Там, где вы ловите!

— Ты что, парень? Я уже забыл, как рыбачат…

— Вы же знали, что рыба задыхается! Зачем обманываете? Я сам видел в камышах ваш подсак. На санках в мешках рыбу возите. Я всё видел. Две проруби видел.

Ипполит Брагин на минуту растерялся, а Захарка уже бежал к двери. «Эх, дядя, дядя! Знал ведь, всё знал…» — думал он.

— Захар, подожди! — Ипполит выскочил за мальчиком на улицу. — Нельзя же так!

На крик дяди Захарка даже не обернулся. Он мчался на речку, где уже собирались жители деревни, чтобы долбить проруби-форточки для воздуха, спасать рыбу от гибели.

В марте в Сибири ещё холодно, особенно ночами и утром. Но днём солнце уже припекает. С крыш домов и сараев свисают длинные ребристые сосульки. Снег чернеет, покрывается тонкой корочкой. Дедушка Прохор на день выводит в денник корову Пеструшку. Пусть, говорит, на солнце бока погреет.

Ожили и весело зачирикали воробьи на крышах. Повеселел и Захарка. Наконец-то от папы пришло письмо.

Однажды прибежал он домой со школы и не узнал бабушку Веру. В новой зелёной кофте, в пёстрой цветастой юбке она, как гостья, сидела у окна и, нацепив на нос очки, читала письмо.

— Я уж заждалась тебя, — сказала бабушка, близоруко щуря на внука глаза. — От Антоши письмо пришло, а я даже в очках прочитать не могу.

— Ура! — закричал Захарка. — От папы письмо!

Он взял у бабушки письмо и удивился. В углу листа карандашом была нарисована лохматая лошадь, а на ней в странной шапке — человек. «Привет из Монголии!» — писал папа. Захарка читал бабушке письмо, а сам видел и папу и себя, скачущими по широкой монгольской степи на мохнатых лошадках. Скачут и смеются, а белый седой ковыль путает ноги лошадям.

Папа передавал привет маме, дедушке Прохору Устиновичу и бабушке Вере Ивановне. Конечно же, и ему, Захарке. Спрашивал о здоровье, о деревенских новостях.

— А кем он работает? — спросила бабушка.

— Ничего не пишет. Наверное, диких коней объезжает. Смотри, какого коня нарисовал, — сказал Захарка, показывая бабушке письмо.

— Ладно, руки мой да за стол садись. Я вот сегодня жаворонков напекла. — Бабушка поставила перед Захаркой тарелку с румяными хрустящими пряниками, похожими на птиц.

— Ух ты, — обрадовался внук. — Хорошенькие жаворонки. А куда это ты собралась? Во всё новое нарядилась.

— Никуда не собралась. Праздник сегодня. Сорок птиц с юга к нам прилетают, — сказала бабушка, наливая Захарке молока.

— Интересный праздник. Никогда о таком не слышал, и в календаре красным не отмечено. Всё вы с дедушкой придумываете. Дедушка плакунчиков придумал, а ты… каких-то сорок птиц.

— Дикие гуси, утки прилетают. И жаворонки, — стала бабушка объяснять Захарке. — А ещё сегодня Варвара ночь урвала, а день прибавила.

— Это тоже праздник?

— Конечно! С сегодняшнего дня ночь пойдёт на убыль, а день станет прибавляться.

— Я пока ни одной птицы, кроме воробьёв и сорок, не видел, — пожал плечами Захарка.

— Скоро прилетят, — убеждённо сказала бабушка. — Ты вот что, отнеси-ка бабушке Варе жаворонков, порадуй старуху. — Бабушка завязала в платок миску с жаворонками и подала внуку. — Поздравь её с праздником.

Захарка оделся и выскочил на улицу.

Когда Захарка прибежал к бабушке Варе, она тоже пекла жаворонков. Была она одна, Шевчук уехал в отпуск.

— А у нас радость, — с порога объявил Захарка. — От папы письмо пришло. Он в Монголии диких коней объезжает.

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая