Время меча - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/174
• Следующая

— Давайте все же выберем какое-нибудь одно место для разговора, — проворчал принц, слезая с дерева.

Элина вышла из тени деревьев на солнечный свет. Артен, прислонившись к стволу и скрестив руки на груди, смотрел на нее. Девушка насмешливо поклонилась ему, а затем молниеносным движением выхватила из ножен меч. Солнце сверкнуло по всей длине отточенного лезвия. Элина схватила рукоять меча двумя руками и нанесла несколько стремительных свистящих ударов по воздуху — сверху, сбоку, с разворота и колющий удар снизу. Затем, взяв меч в правую руку, в прыжке тройным ударом словно прочертила в воздухе сверкающую букву Z, потом перебросила оружие в левую руку и, отскакивая на пружинящих ногах, парировала несколько атак невидимого противника. Казалось, враг оттеснил ее в тень — но Элина сделала внезапное сальто через голову, и вот она снова на свету, с мечом в правой руке. Ловким движением кисти она принялась вращать меч, наступая на принца. Сверкающее лезвие со свистом чертило круги и восьмерки, все более приближаясь к Артену. Принц по-прежнему стоял неподвижно, наблюдая этот смертоносный танец. Наконец Элина замерла столь же внезапно, как и начала свое представление. Острие меча застыло в какой-нибудь паре дюймов от груди молодого человека. Графиня Айзендорг сделала сложный реверанс с мечом и убрала его в ножны.

— Ну как? Еще скажите, что это меньшее искусство, чем унылые придворные танцы!

— Однако, вам следовало быть более осторожной. Что, если бы меч вырвался?

— С такой же вероятностью у дерева, под которым вы стоите, может отломиться сук и упасть вам на голову. Но дерево, как видите, совсем не сухое, а я тренируюсь с мечом каждый день. А вы молодец, стояли не дрогнув, хотя могли бы отступить!

— Пожалуй, с моей стороны это было неблагоразумно, — пробормотал принц.

— Значит, и вы не всегда руководствуетесь холодным рассудком. Признайтесь, вам не хотелось показаться трусом в моих глазах!

— Кузина, меня не волнует, кем и кому я кажусь, — ответил Артен тоном более резким, чем хотел. Элина расценила эту резкость как признак смущения и, вполне удовлетворенная, вернулась к теме разговора.

— Как видите, это искусство, а не грубая сила. Сила, конечно, нужна, но она не главное. Я могу справиться с противником гораздо сильнее меня, если он плохо владеет оружием. И мозги тут играют далеко не последнюю роль. Нужна и ловкость, и быстрота реакции… и даже, если хотите, знание психологии.

— Пусть так, но роль разума в подобных забавах второстепенна. Главное все-таки тренировка тела. А ради чего? Ведь все это бессмысленно. Достижения науки на века переживут ученого, а сила и ловкость покинут бойца еще при его жизни. Вы, женщины, обожаете цепляться за все преходящее. Большинство — за красоту, а вы, кузина — за мастерство бойца.

— Можно подумать, рыцари-мужчины не гордятся своим мастерством!

— А я не говорю, что любой мужчина — образец для подражания, особенно в наши времена. Я говорю, что лучшее, чем сейчас можно заняться, имея голову на плечах — это наука. На втором месте искусство в непреходящих его формах: музыка, поэзия… отчасти живопись, но картину уничтожить легче, чем поэму. А махать мечом, даже так умело, как вы — это в лучшем случае удел солдат, вынужденных зарабатывать таким образом себе на жизнь. Но мы-то, с нашим происхождением, избавлены от такой необходимости. Хоть мы и не можем претендовать на престол, однако и о нашем пропитании, и о нашей безопасности есть кому позаботиться.

— А что вы называете худшим случаем?

— Всяких разбойников. Хотя солдат нередко трудно от них отличить.

— Так вот, принц, происхождение моего отца не менее высокое, однако ему пришлось двенадцать лет прослужить солдатом, о которых вы отзываетесь с таким пренебрежением. И, если вас так волнует место в вечности, то баллады о подвигах графа Айзендорга, весьма возможно, переживут не только своих авторов, но и их имена. Люди забудут, кто сложил баллады, но будут помнить, о ком они сложены.

Биография отца Элины и впрямь была незаурядной. Двадцать лет назад граф Эльберт Айзендорг был одной из наиболее заметных фигур в Тарвилонском королевстве. Родственник и друг короля Кларольда, неизменный победитель рыцарских турниров, он, однако, не любил высшего света и больше времени проводил не в столице, а в своем старинном замке к западу от нее. Помимо турниров, любимым развлечением графа была охота; кроме того, он собрал едва ли не лучшую в стране коллекцию оружия. О женщинах Айзендорг отзывался не иначе как с презрением и в свои 32 года не был женат, что многие считали непростительным легкомыслием — не ровен час, что случится, а древний род Айзендоргов продолжить некому. И беда действительно случилась, но не с самим графом. Король Кларольд, с детства не отличавшийся крепким здоровьем, тяжело заболел, и вскоре всем стало ясно, что в государстве грядут серьезные перемены. Как это всегда бывает, у постели умирающего монарха разыгралась отвратительная склока за власть. Унаследовать престол должен был малолетний сын Кларольда; таким образом, вставал вопрос о регентстве. Вопрос тем более не праздный, что вместе с короной мальчику досталось в наследство и слабое отцовское здоровье, так что существовал реальный шанс, что со временем регент станет королем. Айзендорг был одним из наиболее вероятных претендентов от прежней, Кандерлиндской династии; противостояла ей Урмарандская ветвь. Урмаранды также имели довольно сильные позиции при дворе и поспешили избавиться от опасного конкурента. В результате сложной интриги граф Айзендорг был обвинен в измене и заговоре с целью захвата власти, лишен всех владений и изгнан из страны. Враги не посмели казнить его при еще живом короле, однако послали вслед за изгнанником наемных убийц, ни один из которых, впрочем, не вернулся.

Без денег, с опозоренным гербом, граф не стал искать покровительства при дворах соседних монархов. Его не устраивала перспектива быть принятым из милости или служить пешкой в чужой политической игре; он предпочел жизнь простого наемного солдата. Поскольку в этой части континента давно уже было неспокойно, работы для солдат хватало, и граф, превосходно владевший различными видами оружия, быстро делал себе карьеру. Однако нигде он не задерживался надолго; стоило ему дослужиться до достаточно высокого офицерского чина, как он объявлял о своей отставке и вновь отправлялся странствовать и искать приключений. Об этих годах его жизни ходили различные легенды, от самых возвышенных, вроде той, как граф в одиночку спас целый город, пробравшись в лагерь неприятеля и убив военачальника, да не простого, а полукровку, потомка демона, до самых неприглядных, вроде службы Айзендорга на пиратском корабле. Сам граф, впрочем, впоследствии мало рассказывал о своих приключениях и лишь неоднократно повторял, что видел и пережил многое, но ни разу не посрамил рыцарской чести и имени, а если кто-нибудь в этом сомневается, пусть выйдет и назовет себя. Таковых не находилось, и не только из-за репутации графа как прекрасного фехтовальщика, но и потому, что знавшие его действительно не имели поводов сомневаться в чести и слове Айзендорга.

Тем временем в Тарвилоне обстановка вновь накалилась. Клика Урмарандов восстановила против себя решительно всех: народ — жестокими поборами и притеснениями, дворянство — беззаконием и произволом. Юный король жил фактически пленником в собственном дворце, и надежды, что его скорое совершеннолетие исправит положение, становились все призрачней. Весть о серьезной болезни юноши послужила толчком для выступления против временщиков. Попытка чисто дворцового переворота, однако, провалилась: Урмаранды хорошо заботились о своей безопасности. Тогда уцелевшие заговорщики бежали из столицы, чтобы вернуться с ополчением, а городская беднота подняла мятеж и в самом городе. После двух недель боев власть временщиков пала. Регент был убит во время штурма дворца, еще двое наиболее ненавистных Урмарандов отправились в тюрьму, а затем — на плаху, ряд других ждало изгнание. Однако король, под флагом верности которому все это совершалось, скончался в самый разгар триумфа. В народе, разумеется, никто не сомневался, что проклятые Урмаранды успели-таки извести его ядом и черной магией; как оно было на самом деле, сказать трудно. Здравомыслящие люди, именуемые обычно циниками, не слишком скорбели по поводу этой утраты, понимая, что слабый, воспитанный Урмарандами монарх был бы сейчас наихудшим подарком для страны. Однако кому следовало занять престол? Вожди заговорщиков клялись в верности Кандерлиндской династии, но Урмаранды за годы своего владычества избавились от троих ее представителей, которые могли унаследовать трон по мужской линии: один пал жертвой странного несчастного случая, другой — еще более странной болезни, третий был брошен в тюрьму и, по официальной версии, покончил с собой. Тогда вспомнили о Ринуане, младшей сестре Кларольда, незадолго до его кончины выданной замуж за Анриха, брата Великого герцога Штейнельберского. Поскольку закон о престолонаследии Тарвилона запрещал передачу престола женщине, на царство был призван ее супруг. Новый монарх оправдал надежды приведшей его к власти кандерлиндской партии и восстановил ее прежнее могущественное положение (не без перекосов в другую сторону, разумеется). Среди пострадавших при Урмарандах одним из первых был реабилитирован граф Айзендорг; никто, впрочем, не знал, по какому адресу отправить это известие и жив ли вообще адресат. Четыре месяца спустя, однако, Айзедорг собственной персоной въехал в ворота Роллендаля. Все имущество, нажитое им за годы странствий и сражений, помещалось на двух лошадях (правда, превосходных). На одной ехал он сам, на другой, навьюченной поклажей — девочка лет восьми, несмотря на столь юный возраст, весьма уверенно державшаяся в седле; на поясе у нее висел длинный кинжал, бывший для ребенка настоящим мечом. На вопросы Айзендорг отвечал, что это его дочь, зовут ее Элина, а мать ее умерла, когда девочка была еще совсем маленькой. Никаких иных подробностей граф не сообщал, так что досужим сплетникам оставалось только догадываться, что за женщина сумела хоть на время преодолеть женоненавистнические воззрения графа и были ли их отношения оформлены законным образом — догадываться, разумеется, подальше от ушей и меча Айзендорга. Так или иначе, король признал Элину законной графиней Айзендорг.

• Предыдущая
• 3/174
• Следующая