Переживая прошлое (СИ) - Косачев Александр Викторович - Страница 32

В обед следующего дня я зашел к Сюзанне. Она стояла у окна и задумчиво смотрела на огороженный двор для прогулок. Подноса в комнате не было. Книга лежала у нее на кровати. Я молча смотрел на девушку, опершись о косяк, и переводил взгляд то на ноги, то на шею, пробегая взглядом по ее телу.

– У нас запрещено одеваться вызывающе, – произнес я. Она молчала. – Только немой может молчать, остальные нуждаются в коммуникации.

– Вы считаете, что мы сами виноваты в том, что случается с нами? – произнесла она, повернувшись ко мне. Взгляд у нее был уставший.

– Безусловно!

– Даже когда отец насилует родную дочь? – спросила она. Я ничего не ответил на это, и она отвернулась. – У вас нет на это ответа. Я тоже не знаю причин всего этого.

– Ваше поведение определяет судьбу.

– Я не такая, как вы думаете.

– Какая такая? – уточнил я.

– Не брожу по барам и клубам. Я была девственной. Чистой.

– Не обязательно в реальной жизни совершать то, что происходит в мыслях. Можно быть отличницей, слушаться родителей и тайно мечтать об извращенном сексе. Единственным тормозом может быть страх перед потерей девственности из-за незнания процесса. Игривость с отказами провоцирует мужчин на желание, это проявляется во внимании к вам, ухаживании, вы игнорируете, их это раздражает и заставляет думать о вас. Ваше поведение дает толчок к агрессивному овладению вами. И вы говорите, что вы не такая? Ваша одежда вызывающая, ваши жесты мягкие, тон голоса такой, какой любят мужчины. Сложно ли вам кого-то обольстить, имея вашу внешность? Уверен, что нет!

Она повернулась ко мне, затем подошла, посмотрела в глаза, мягко дотронулась ладонью до моего лица и медленно поцеловала, нежно покусывая мои губы. Сначала я ответил на ее поцелуй, но потом отшатнулся, взял ее руку и произнес:

– Вы сами виноваты в том, что случилось!

Затем я ушел. Она не проронила ни слова вслед. Мысли в моей голове сбились, я поймал себя на том, что желаю свою пациентку. Чтобы разрядиться, я закрылся в туалете и выпустил пар. Вновь посетило чувство дереализации, послышался женский голос: «Давно он здесь?». Я оправился, вышел из туалета, осмотрелся, но ни одной женщины рядом не было. Оно и понятно: я находился в мужском отделении.

Через некоторое время пришел отец Александра. Он был довольно стар и больше напоминал дедушку. Я предположил позднее отцовство.

– Вы подтверждаете, что у вашего сына галлюцинации? – спросил я.

– Он не опасен, не нужно держать его здесь, – ответил он.

– Почему ваш сын не наблюдался у психиатра?

– Здесь вы его превратите в овощ.

– Вы понимаете, что галлюцинации опасны тем, что он способен навредить как себе, так и другим?

– Он ведет себя нормально. Галлюцинации не сильные, – скулил он.

– Да, но где гарантия, что они не усилятся?

– Не забирайте его у меня! Он единственный, кто у меня есть.

– Вы понимаете, что чем дольше он находится вне наблюдения психиатра, тем плачевней становится его состояние? Его еще можно вылечить.

В результате я сумел убедить безутешного отца, что его сыну будет лучше в психиатрической больнице, и более того, я пообещал его вылечить. Разрешение на госпитализацию Александра от его родных мне не требовалось, беседа была чисто формальной и носила скорее просветительский характер, чтобы родственники за него не беспокоились.

Вечером я зашел к Сюзанне. Перемены в ней меня удивили, но виду я не подал. Она была одета очень сдержанно: одежда закрывала все, кроме кистей рук и головы, не было даже v-образного выреза на пижаме.

– Что с твоими волосами? – спросил я, показывая на ее мальчишескую стрижку. Она виновато опустила глаза, затем ответила:

– Простите меня, я не должна была так делать. И еще... Отец не насиловал меня. Скорее, я изнасиловала его, – сказала она со стыдом в голосе. – Дело в том, что я действительно люблю своего отца и не вижу никого лучше него. Многие ухаживали за мной, а он оберегал меня от всех. Все было хорошо. Затем я вспомнила одну книгу, в которой было написано, что мир состоит из предрассудков, и что нет истины, кроме той, которую мы придумали сами. В ней говорилось, что все стереотипы навязаны нам, и главное в жизни – не следовать за идеалами общества, а быть счастливым человеком по собственному усмотрению. А как же можно быть счастливым, если тот, кого ты любишь, является тем, с кем нельзя быть? – задала она риторический вопрос. – Я, конечно же, рассказала о своих чувствах отцу, но он меня отругал. Я обиделась, а потом услышала, как в университете девчонки говорили о сексе. Да еще эта чертова весна, будь она проклята! Я не железная и тоже хочу секса, но я не могу спать с теми, кто мне не интересен. Так я и мучилась, пока масла в огонь не подлил один фильм. Там женщина напоила мужчину и переспала с ним. Таким способом и я решила потерять девственность. Папа выпил, я в этот момент разговаривала с ним и напомнила ему о маме. Она умерла от рака. Он с горя выпил залпом целый стакан коньяка. После я его поцеловала, он прижался ко мне, но я не успела осуществить задуманное, потому что стеснялась. А он уснул. Я трогала его, где нужно, но он отмахивался и все равно не просыпался. Тут я увидела на коробке из-под фильма картинку с привязанным мужчиной и, немного подумав, привязала отца к кровати. К тому моменту времени прошло достаточно, а чтобы он особо не сопротивлялся, я завязала ему глаза. Отец пришел в себя, и я начала с орального секса. Ему нравилось, пока все не закончилось, потому что когда он кончил в меня, я вскрикнула, и он узнал мой голос. Я не знала, что делать, и банально развязала его, а он ударил меня. С тех пор я не говорила с ним. Он извинялся, но я молчала, стараясь вынудить его к чему-то большему. Через некоторое время я поняла, что натворила, и мне стало стыдно. Говорить я так и не начала, потому что не знала, что ему сказать о случившемся. А он бы, конечно, спросил и отругал меня. Я не знала, что делать. От безысходности попыталась наглотаться таблеток, но приняла какие-то не те, он это заметил, насильно вызвал у меня рвоту и привез к вам. Теперь я здесь, и не знаю, что делать, – призналась она.

– Это комплекс Электры, – ответил я, садясь рядом с ней на кровать, – только его принято считать абсурдным, потому что такое редко встречается. Так или иначе, наше поведение создает среда, в которой мы живем. Сама идея вступить в интимную связь с отцом должна была быть спровоцирована извне. У тебя кто-нибудь из подруг о чем-нибудь таком говорил? – спросил я, переходя на близкий характер диалога – с «вы» на «ты».

– Ммм, – задумалась она. – Да, моя знакомая занимается сексом с отчимом, уже давно. Ее мать узнала об этом и выгнала ее из дома, а отчим ушел за ней. Теперь она спит с ним у него дома. С матерью у нее никаких контактов.

– Хм. В детстве у тебя были с кем-нибудь контакты сексуального характера? – спросил я, собирая общую картину по кусочкам, словно пазл.

– Нет, не помню такого, – ответила она, задумавшись.

– Давно матери нет?

– Мне было пятнадцать, когда она умерла.

– Судя по всему, ты переняла обязанности матери, и поскольку ее уход выдался на период полового созревания, то и захватил больший спектр, – начал объяснять я. – Все бы ничего, но гормоны давали о себе знать, а тут еще и знакомая вступила в интимную связь с отчимом. Это отразилось на твоем восприятии, которое помогала формировать книга, написанная человеком со сломанными ценностями. Все это сопровождалось чередой ухаживаний со стороны молодых людей, но они были тебе не интересны, потому что ты вступила во взрослую жизнь раньше и эти дети для тебя были не актуальны. Конечно, приятно быть красивой и сексуальной, но чего-то не хватало. Затем, вероятно, какие-то события, связанные с отцом спровоцировали к нему интерес, и так получилось, что он привлек твое внимание уже не как родитель. Ты влюбилась, а он отверг тебя, и это толкнуло на радикальные меры, которые в период влюбленности казались абсолютно нормальными. А затем случилось то, что случилось, – говорил я, а она молча слушала. – Твое же поведение относительно меня стало переносом. Тот поцелуй был бессознательной оценкой ситуации, в которой ты оказалась. И результат – то же чувство стыда, что и перед отцом. Вот только передо мной ты извинилась, потому что это был перенос, и он кратковременный. С отцом все сложнее. Чувство стыда перебарывает твою волю, и ты молчишь в нерешительности. Это не выход, поверь, ты не сможешь молчать вечно. Побег из дома тоже ничего не решит, твое прошлое всегда будет ходить за тобой по пятам, и нужно его сейчас переосмыслить, справиться с ним, а не накапливать в себе гормоны стресса. Это чревато, понимаешь меня? – спросил я после долгих объяснений.