Стопроцентно лунный мальчик - Танни Стивен - Страница 52

• Предыдущая
• 52/64
• Следующая

— Как вы добрались в такую глушь? — спросил Пит, не отрывая глаз от дороги.

— Брейгель нас привез, одолжил у своей мамы «пейсер».

— Брейгель, да у тебя и прав-то нет! — расхохоталась Клеллен. — А этот «пейсер»! Сомневаюсь, что он хоть по улице проедет!

— На самом деле у Брейгеля замечательная машина! — соврала Слинни. — И водит он классно. К сожалению, заправка, на которую мы рассчитывали, оказалась закрыта, вот и пришлось оставить машину в Джойтауне-восемь. Надо ее потом забрать… На неделе заедем с запасом горючего.

Клеллен ничуть не волновали беды Брейгеля. Она быстро перевела разговор на более интересные темы.

— Значит, вы с Мусом? Да?…

— Мы с Мусом, — начала Слинни, сдержанно улыбаясь, — приглашаем вас с Питом на шикарную вечеринку!

Пит глянул на нее через плечо.

— Надеюсь, там будет что-нибудь получше вонючего притона, куда мы чуть не вляпались. И ради этого мы пропустили последние две песни «Джинджер-канкан»!

— Это была совсем не та вечеринка, Питер. — Слинни нарочно подчеркнула имя — она знала, что Пит терпеть не может, когда его так называют. — Ту, настоящую вечеринку перенесли в огромную подземную библиотеку, чуть дальше по шоссе. Ее устраивают мои друзья из Гагаринского университета. Сначала думали собраться в том странном доме с куполом, но его заняли наркоманы, так что пришлось искать другое место. Я как раз и зашла туда, чтобы узнать адрес.

— И где эта библиотека? — спросил Пит.

— У отметки триста девяносто девять свернуть с Нулевого шоссе на Вест-Гонг-род. Это недалеко, при такой скорости за час доедем.

— Библиотека — странное место для вечеринки, — заметил Пит.

— Это необычная библиотека. С бумажными книгами.

— Бумажными? Серьезно, что ли?

— Ага. Миллиарды книг. Но вечеринка будет в отдельном помещении. По-моему, будут играть «Рапузлы».

— Что за «Рапузлы»? — спросила Клеллен.

— Отличная группа, из Сент-Экзюпери, — ответила Слинни, на ходу выдумывая подробности.

Иеронимус посмотрел на нее с изумлением.

«Совсем с ума сошла? Нет такой группы! Вот они разозлятся, когда приедем и станет ясно, что никакой вечеринки не будет, и мы зря тащились за сотни километров…»

Слинни зато ничуть не беспокоилась. У нее уже был продуман запасной план, и не один. Она была готова врать и изворачиваться, лишь бы прорваться в библиотеку, в раздел юридической литературы, и найти ту единственную страничку в своде законов, которая отменит несправедливость, загнавшую Иеронимуса Рексафина на обратную сторону Луны, а ей самой грозящую неописуемыми ужасами и полным крахом всех жизненных надежд.

Иеронимус уснул, пристроив голову на плече у Слинни. Ровное урчание мотора убаюкивало…

«Люди не созданы для того, чтобы здесь жить!

Как Ангел смерти не ведает, что такое смерть, так и вы — видите этот цвет, но не понимаете.

Вы свои на Луне, в этом фальшивом мире. Противоестественный нарыв.

Спросите Ангела смерти, что такое смерть — он не сумеет ответить.

И вот я спрашиваю вас: какой цвет вы видите?

Вы не знаете.

У него нет имени. Но он есть. Это ваш цвет.

В этом цвете вам снятся сны.

Вы и сейчас грезите о нем. Есть ли у вас свое, тайное название для этого цвета?

Шепотом назовите его. Прошепчите, как прошептал бы ангел, который ведает таинство смерти, но не может объяснить его смертным, потому что тогда они оторвут ему крылья и швырнут в печь огненную…»

Иеронимус проснулся. Слинни дремала, прижавшись к нему. Брейгель спал, прислонившись к дверце, а на переднем сиденье спала Клеллен. Иеронимус протер глаза, подсунув пальцы под защитные очки. Сон был знакомый. Голос, которого он никогда не слышал в реальности, бесконечно задает одни и те же вопросы.

Иеронимус наклонился к переднему сиденью.

— Пит, ау!

— Как дела, Иеронимус?

— Хорошо. Я тут спал.

— Я знаю. Все спят.

— Надолго я отключился?

— Может быть, на час.

— Ничего, что тебе пришлось ехать в такую даль?

— Да нормально. Я этой дорогой уже ездил раньше. Года два назад мы с папой пересекли всю обратную сторону. Мне здесь понравилось. Тихо так.

Характер местности изменился. Стало меньше травы, почва сделалась более каменистой, а небо — еще темнее. Почти такое темное, как ночью на Земле. Горы вокруг были увенчаны острыми пиками, иногда еще и искривленными. Комета в небе заметно переместилась.

— Ух ты! — Пит вдруг сбросил скорость. — Смотри!

Слева, метрах в ста от шоссе, виднелся силуэт лунной гориллы. Она стояла на двух ногах, как человек, свесив длинные руки, и с любопытством рассматривала приближающуюся машину.

— Видел таких раньше? — спросил Пит.

— Один раз. Когда был совсем маленький. Горилла забрела в город. Странно было — многие думали, что это человек в костюме гориллы. А она шла себе по улице, смотрела по сторонам. Никого не трогала, и ей никто не мешал. Мы в парке с друзьями играли в мяч. Горилла вышла прямо на поле, мы остановили игру, и один парень стал обзываться — разозлился, что ему не дали забить гол. Потом я рассказал папе, что к нам на поле приходил человек в костюме гориллы, а он мне объяснил, что это настоящая горилла заблудилась и пришла к нам с обратной стороны.

Когда машина проезжала мимо загадочной фигуры, у Иеронимуса возникло отчетливое ощущение, что зверь смотрит ему прямо в глаза, как будто знает о его несчастье и о том, какие беды грозят всем его друзьям.

— Слушай, Пит, я должен тебе кое-что сказать. У меня большие неприятности. Меня разыскивает полиция.

— Вот это, насчет полиции, я сейчас не слышал.

— А про неприятности слышал?

— Да я и сам догадался.

— Тебе бы надо высадить меня и отвезти всех по домам.

— Кругом пустыня.

— Это не твои заботы. Если ты меня сейчас не бросишь, для тебя все кончится очень плохо. Тебя посадят в тюрьму.

Пит только засмеялся.

— Никто меня не посадит. Глупость какая! Я ничего плохого не сделал, и ты тоже.

— Я-то очень даже сделал. Я вчера…

— Дай угадаю. Ты кому-то показал свои глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знал. А что еще может сделать стопроцентно лунный парень, чтобы у него начались неприятности с полицией?

— Все верно. Так вот, на самом деле мы едем вовсе не на вечеринку.

— Да уж ясно.

— Ты понял?

— Еще бы! Слинни совсем не умеет врать. А Клеллен поверила, смешно. Дело, наверное, очень важное для Слинни, раз она так напряглась, лишь бы добраться на другую сторону Луны. А мне немножко совестно, что я ее сегодня кинул — ну, ты знаешь, насчет Клеллен. Правда, Слинни, кажется, не обиделась. По-моему, ты ей больше нравишься. Ну и ладно, все равно у нас с ней ничего такого не получилось бы. Как пойдем куда-нибудь, она только о тебе и говорит. В общем, я не против, и потом… То, что мы с Клеллен вытворяли сегодня в мотеле… Ох, ну и бешеная девчонка!

— Вообще-то я с Клеллен давно знаком, — сказал Иеронимус. — Ее многие совсем неправильно понимают. Я рад, что вы с ней познакомились. Как ни странно, вы подходите друг другу. Как-то дополняете друг друга, что ли.

— Ты думаешь?

— Ага. Ты — чуть ли не самый известный спортсмен в школе, а Клеллен — чуть ли не самая эпичная чудачка в моем классе. Ну, не знаю, интересное сочетание получается…

— Слушай, мне вот что любопытно… Если не хочешь — не отвечай. Когда мы приехали в тот пустой город, и вы со Слинни вышли из какого-то обвалившегося дома, вы с ней держались за руки. Я-то не против, я рад за вас. Правда. Просто вдруг подумал: выходит, она с нами двумя одновременно встречалась?

— Нет. Мы сегодня впервые поцеловались. Когда она уже знала про тебя и Клеллен. — Тут Иеронимус сделал такое, что сам удивился. Он наклонился вперед, чтобы никто, кроме Пита, не услышал, хотя остальные все равно спали, и прошептал: — Я Слинни с третьего класса люблю.

Через какое-то время все начали понемногу просыпаться. Брейгель протер глаза, жалея, что не догадался захватить с собой пива, или водлунки, или еще чего-нибудь вроде этого, а потом спросил вслух:

• Предыдущая
• 52/64
• Следующая