Новоселье (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 17

Странно, но мне потребовалась такая штука как храбрость. Потому что ноги стали деревянными, голова полупустой, а язык попытался спрятаться за зубами. Экая гадость во мне завелась. «Неловкость» называется. Тьфу, никогда такой глупостью не страдала. Ничего, мы и не такие сложности преодолевали. И ещё преодолеем, да!

До угла я с трудом, но дошла. Сползла по стеночке, пристроилась рядом с Нисфой и подёргала её за фартук, а то вдруг она меня не услышит? Зажмурилась и буркнула: «Я тебя люблю». Примерно так же неуверенно я первый раз в жизни ныряла. В нашем бассейне, когда была маленькой. Именно Нифса меня оттуда и вытащила, когда я уже начала пускать пузыри. (До одного непонятного дядиного эксперимента у нас в саду была эта модная штука — бассейн. После эксперимента сначала испарилась вода, а потом он обрушился внутрь и оплавился. Не — эксперимент, а бассейн оплавился). Кстати, я тогда вполне могла утонуть. Поэтому пришлось честно добавить: «Очень тебя люблю!» Вполне громко получилось. Или дополнение было лишним?

Нифса ка-а-ак сгребла меня в охапку! Перетащила к себе на коленки и обняла. Прощай рёбра! Вот это силища! Я выпустила из себя остатки воздуха. Получилось несколько сипло:

— А конфетка есть? — Надо же чем-то её отвлечь, а то дышать совсем нечем.

Нифса ослабила хватку, но совсем не отпустила. Ей и одной руки хватало меня тискать и не отпускать. Вторую руку она запустила куда-то под меня (ну, точно — в фартук), и мне в руку ткнулось что-то твёрдое и шуршащее. Ага, конфетка.

Пришлось открывать глаза и разворачивать вощёную бумажку. А конфетка-то не засохшая. Закаменеть не успела. Надо же… Она их что, пару лет как покупает и меняет старые на новые? Так и ждала, что я попрошу?! Всё, — у меня опять из глаз потекло. Зашью этот угол досками! Или попрошу гномов замуровать в качестве компенсации за уничтоженные клумбы.

Что-то я со слезами и открыванием глаз поторопилась. Надо было и дальше жмуриться. Моя кухарка-нянька на меня… смотрела. И как смотрела! Вас когда-нибудь любило море? Досмерти. Кажется, я опять начала тонуть, прямо как в детстве. Только на сей раз в сине-зеленом тумане. Глянула, и меня зецепило и поволокло. Куда и зачем — не знаю, но мысли кончились. Жуть. Спасли инстинкты. Я уже почти укусила конфету к тому моменту, как меня угораздило посмотреть Нифсе в глаза. Оставалось только стиснуть зубы.

Стиснула. Следом даже получилось издать некий звук. Что-то вроде «Мму!» или «Мме!» — намёк на то, что вторую половину подарочка я в себя точно не запихну. Челюсти склещило. От удивления и с перепугу.

Нифса открыла рот, улыбнулась (оооой!), нагнулась и слизнула с моих пальцев кусок конфеты. У меня сразу руки заработали. Сразу после того, как дёрнулись. Я обхватила Нифсу за шею и уткнулась носом в воротник. Ойййй ещё раз! Нормальные люди не прижимаются в таком случае, а шарахаются. Отпрыгивают, визжат — действуют нормально. А я же ей свою шею подставляю! Точно — не нормальная я. Хотя, если уж она меня раньше не съела, и даже не пыталась, то надежда на продолжение жизни имеется. Не откармливала же она меня впрок, правда?

С улыбками разобралась. Вы акулу вблизи видели? И не надо. Я, вот, вроде бы уже видела, после того как меня будильник осчастливил избыточным количеством зубов. Острых. И пугаться я вроде не должна, но… Одно дело — зубы «за проспала» и свои. И совсем другое — натуральные и чужие. У Нифсы такой изрядный арсенал во рту блеснул, что лучше бы Лидорчик забрал с собой фонарь и в подвале были полные потёмки. А он не забрал. Олух.

Ладно, если у зубастой няньки-кухарки рот занят, это же — прекрасно. И ужасно. И… И кто же это меня нянчил, если задуматься? Не мог же дядя мне такую ссс… сирену подложить. Натуральную. Вдох-выдох.

Надо было верить единственному учмагу Дома Таркесс, если уж он сказал: «Сирены были». Точно были. Подозреваю, что и не так уж давно. Не далее — как в бабушках, но не исключено, что и — в мамах. Сказка воплотилась в жизнь. И уж совсем не исключено, что сказка воплотилась в результате дядиного эксперимента. А ещё я теперь знаю, что сирены — очень опасные существа. Сказки не врут, да. Или дядя занимался запрещёнными экспериментами над живыми существами? С учётом экспериментов надо мной, несчастной, — вполне вероятно. А я-то думала, что будильник — верх несправедливости.

Кажется, последнюю мысль я высказала вслух. Нифса стала гладить меня по спине и укачивать. Как в детстве. Тепло, приятно, уютно.

Ну, дядя, не прощу! Короед обещал тебя обязательно найти. Ха! Я тебя, учмаг ненаглядный, родственник распоследний, сама найду, из-под земли выковыряю, если ты туда заполз, и заставлю ответить на все вопросы! Неужели нельзя было объяснить нормально «кто, куда, зачем, почему»? Откуда взялась Нифса, сколько лет она в нашем доме, почему она меня… любит?

Ырбуц тебя драмзерхом прямо в темечко, дядя! И так жить не сладко (не считая половинки конфеты, с вареньем внутри, как я люблю), а теперь ещё и зябко как-то. Как будто бы я — тепличное растение, а крышу теплицы кто-то разобрал. Во время заморозков. Я вам, дядя, не огурец, чтобы так шутить! Или огурец? Лучше — огурец. Огурцы не плачут. А мне опять хочется. Надо срочно переключаться на позитивное мышление.

Во-первых, от Нифсы пахнет выпечкой.

— Пончики? — О! Я снова издаю членораздельные звуки. Можно засчитать вторым позитивным пунктом. М-да… А Нифса просто кивает. Она же и впрямь немая! Похоже… А я — дура. То есть, огурец. — Съем пончики на ужин, — раз уж пошла на подвиг, то надо идти до конца. Заодно узнаю особенности теплорегуляции у сирен: моя зубастая няня отчётливо потеплела. — А ещё мне нужна кувалда. Можно попросить у гномов. Или отнять. Или найти где-нибудь здесь.

Насколько я помню, Нифса мне никогда не отказывала. Но встала она зря. Искать кувалду или отнимать её у гномов со мной на руках, не очень удобно. Хотя, кто их, сирен, знает. Или сиренолюдей? Людосиреней? Сиреней… М-да. Синий Короед есть, сиреневая Нифса имеется, осталось только Ясе с Лидорчиком цвета подобрать и можно рисовать этюд в голубых тонах. Что-то мне подсказывает, что до тёплых оттенков мы не скоро доберемся. Форменное сумасшествие.

А наверху мебель ломают. Даже здесь слышно

Кувалда отыскалась очень быстро. Надо было всего лишь подняться этажом выше и заглянуть в кладовку. Знать бы раньше…

Нифса взлетела наверх, не выпуская меня из рук, попутно прихватив нужный предмет, и задвинув ногой дверцу кладовки с такой силой, что теперь её вряд ли кто откроет. Если только пропихнёт глубже внутрь. Косяку в любом случае — конец.

Выскользнуть из крепких «сиреневых» объятий мне удалось только ближе к гостиной. Уж не знаю, поняла ли Нифса, что я не собираюсь утихомиривать буйных постояльцев кувалдой, или сработала моя просьба насчёт ужина, но хищная няня приняла прежний человеческий вид. Недовольно-невозмутимый. Губы поджались, глаза приобрели привычный цвет — невыразительно-зеленоватый. И как ни в чём ни бывало, она удалилась в кухню! Ни за что бы не догадалась, что Нифса может выглядеть как-то иначе, если бы не рыдающий Лидорчик.

Эх, мне бы так! Сначала перепугать всех светящимися глазами, потом оскалиться, а в итоге — запросто отвлечься на пончики и сахарную пудру. Сильно! Замечательная у меня няня, да. И кухарка — отличная.

Я собой не так хорошо владею, как некоторые сиреноподобные, и душевное равновесие за пару минут восстановить не могу. Поэтому я сочла необходимым немножко постоять под дверью гостиной, прислушиваясь к скандалу. Вдруг ненароком скажу что-нибудь невпопад и не успею отбить кувалдой летящий в меня предмет?

Послушала. Лидорчик опять захлёбывался слезами, Яся вещала голосом лектора, а Короед…поддерживал её своим веским «ля». Старался. Без моей помощи ему приходилось «лякать» так разнообразно, что мне стало почти смешно. Но если учесть, что мебель калечил Лидорчик, то — не совсем смешно. Просто интересно: за что страдает мебель?