Свои продают дороже - Некрасова Ольга - Страница 53

• Предыдущая
• 53/99
• Следующая

Два арбуза, а не жопа.

На этом обсуждение достоинств Лже-Зои закончилось. О том, что она не получит обещанной половины, не говорили — это подразумевалось. Наводчику редко платят больше десяти процентов, а уж такого наводчика, как она, лоха, не умеющего даже одеться так, чтобы не привлекать внимания, и грозящего провалом всей группе, в лучшем случае вместо вознаграждения избивают, чтобы помалкивал, в худшем — зарывают. Тут все зависит от личных склонностей преступников и от суммы, которая поставлена на карту.

Есаул склонности к насилию не имел и старался сдерживать своих отсидевших подельников. Но сейчас он чувствовал, что начинает дело, о каком мечтает каждый уголовник, — настоящее дело, последнее дело, после которого можно завязать с прошлым и стать респектабельным бизнесменом, владельцем казино или ресторана.

Судьба миллионов Кадышева не должна была зависеть от длинного языка дуры-наводчицы. Как только она сыграет свою роль, ее следовало зарыть.

Мысль об этом коробила Есаула, и он оправдывался перед собой тем, что просто не сможет сохранить наводчице жизнь, если бы даже и захотел. Братва не поймет, и вместо одного трупа станет два.

Она сидела у Вики на кухонном диванчике и прихлебывала из чашки бульон. От королевы бала, какой должна была помнить ее Вика с юбилея, осталась одна прическа. Глаза ввалились, лицо бледное, из косметики только черный карандаш, а большой набор остался у Змея.

— Кушай, кушай. — Вика двумя вилками разбирала курицу и подкладывала ей кусочки белого мяса. — Может, бульон подогреть? Не остыл?

Татьяна жевала курицу, не чувствуя вкуса. Нос был заложен от слез.

— Говорит, что я ложки потаскала. А сам всегда:

«Чуть что со мной, хватай все ценное и уноси, чтобы спиногрызам не досталось!»

— Надо же! — непонятно чему обрадовалась Вика. — И мне так же говорил, слово в слово. Это из-за Игоря.

Был случай, еще до меня: Змей болел, а Игорь у него из дома что-то там увез, вступил в права наследования. Вот и пошло: Змей в госпиталь — я к отцу с полными сумками, змеедобро спасаю. — Вика порылась в кухонном столике, достала серебряную ложечку с витым черенком. — Вот, у меня одна с тех пор завалялась. Он этой не досчитался?

Татьяна благоразумно смолчала об украденных братом ложках.

— Точно, ее! А меня все время пилил!

— Забирай. Потом ему незаметно подложишь, скажешь, что обсчитался, и заставишь извиняться. Я всегда подарки требовала!

— Куда подложить?! Он же меня выгнал, — призналась Татьяна. — Так орал, из ружья стрелял!

— Ой, а то ты его не знаешь! Когда плохо себя чувствует, всегда орет, — засмеялась Вика. У нее этот груз давно спал с плеч, и теперь она вспоминала все с явным удовольствием.

Зазвонил кухонный, в тон холодильнику, телефон.

Вика взяла трубку.

— Дорр-рогая моя! Рр-рыбонька! — на всю кухню пророкотала мембрана.

— Наш. Из дома, — закрыв трубку ладонью, одними губами сообщила Вика. Она жила от Змея в трех кварталах.

— Викуся, когда придешь ко мне кофе пить?

— Ой, не скоро. Сережа сдает книжку, сидит день и ночь, — стрельнув на Татьяну глазами, ответила Вика, будто не допуская и мысли, что Змей может приглашать ее одну, без мужа.

— А на хрена нам Сережа?

Вот это Змей сказал зря.

— Подумай, — отрезала Вика и брякнула трубку.

— Чего он от тебя хочет? Он что, не понимает, что ты замужем?! — насела Татьяна.

— Он боится одиночества, — обезоруживающе ответила Вика.

Татьяна расплакалась. А Вика держала паузу. Поставила чайник, достала из застекленной полки чашку «мадонна». От сервиза, узнала Татьяна.

— Пей вот из его чашки. Он мне привез из Польши.

Называются «кочующие мадонны».

— Почему кочующие?

— Поссоримся, уйду к папе, а он привезет, кинет под дверью: мол, мне твоего не надо. Помиримся — я обратно тащу. А как стали разводиться, он опять привез этих «мадонн», Сергей мне говорит: «Чтоб ни единой вещи его в доме не осталось!» Эту я уже потом нашла у папы на даче.

Татьяна засмеялась: и она побегала туда-сюда с вещами.

— Ну вот видишь, а ты плачешь. Да интересно же с ним жить, интересно! На вот рулетика.

Чай из змеечашки был терпким и расслабляющим, маковый рулет таял во рту. А Вика — уютная и мягкая, со спокойным грудным голосом.

— Так что не переживай. Орет, с ружьем бегает — это информационный шум. Он так себя подзаводит, эмоции гоняет. А ты на нем одном не замыкайся. Если хочешь быть со Змеем, у тебя должен быть еще человек — для уверенности в себе.

— Изменять?! — Хотя Татьяна была и не чиста перед Змеем, но такое откровенное заявление ее изумило. Она посмотрела на Вику и встретила взгляд жесткий, почти как у Змея. А говорит вроде ласково! Ох непроста, ох не та она, кем прикидывается — домашняя женщина, пирожки печет! Похоже, многого от Змея набралась.

— Не изменять, а иметь еще жизнь, другую. Мужчины же разные. Один оценит, что ты всю себя ему отдаешь, а другой увидит в этом твою слабость, будет затаптывать.

Чтобы жить со Змеем, надо принимать его правила. Он же играет с женщиной, как кот с мышкой: убегаешь — он за тобой, сдаешься — проглотит.

— И как же ты с ним прожила пять лет? — «С такими мыслями», — хотелось добавить Татьяне, но это она оставила при себе.

— Научилась. А кто бы я была без него? Старая дева, замороченная? Ну, может, и не дева, но психологически и не настоящая женщина. Сидела бы, ждала принца своего распрекрасного. — Вика кивнула в сторону полки. Там за стекло была криво засунута фотокарточка, такая же, какую украла в редакции Татьяна: Сергей, Вика и Собака — все семейство.

• Предыдущая
• 53/99
• Следующая